Невольно передернуло от мысли, во что превращаются драконы, тела которых искореживает во время трансформации!

— По этой причине важно на протяжении всей жизни регулярно освежать навыки, превращаясь не реже трех раз в неделю. Если этого не делать — вам будет сложно направлять энергию правильно, не травмируя тело. Увы, многие драконы игнорируют это правило, и в итоге теряют способность принимать истинный облик.

Невольно вспомнились члены комиссии, приезжавшие в пансионат к Матильде. Сытые, довольные, располневшие, высокомерные. Интересно, они способны принимать истинный облик, или лень на пару с благополучием уже давно лишили их этого удовольствия?

— Вы противник технического прогресса? — снова отозвался тот противный парень.

— Ни в коем случае, однако я считаю, что прогресс должен быть ограничен необходимостью. Например, разработанные на севере снадобья стали превосходной альтернативой простым настоям из трав. Они обладают обезболивающим эффектом, быстро действуют на источники боли, не вызывают привыкания, разве что вся эта химия порой имеет побочку, но ученые успешно улучшают формулу. Такой прогресс я уважаю! А когда ведущие инженеры, умные на первый взгляд, начали кричать на каждом углу о своем «изобретении века» — дирижаблях — я одним из первых подписал петицию против постройки этих ужасных машин.

— Но почему? — спросила Нина Грачева. — Они были бы крайне удобны для пожилых драконов, которых вы упомянули ранее.

— Нет, сударыня, дракон является драконом до тех пор, пока способен летать. Дирижабли поспособствовали бы деградации, чего нельзя допустить.

Чего еще они не могут допустить — это доступ смертным к небесам. Полет — привилегия драконов, они не позволят, чтобы люди путешествовали на дирижаблях, хотя это значительно упростило бы нам жизнь.

— Простите, профессор, — неожиданно отозвался Демьян. — А в Академии будут проходить соревнования по полетам?

Взгляды снова прилипли к нам.

— Разумеется, сударь Клеверов!

Меня удивило, что он знает имя ученика, но, видимо, к первому занятию Расколов подготовился лучше меня.

— Да! — не сдержал восторга Скуратов, и вдвоем с Демьяном они весьма красноречиво переглянулись.

— Вижу, у нас нашлись первые добровольцы, — весело прокомментировал профессор. — Расскажите, судари, в каком возрасте вы трансформировались в первый раз?

— Полностью — в одиннадцать лет, хотя и до этого были неуспешные и не всегда контролируемые попытки, — ответил Клеверов.

— А я — в десять, — с гордостью ответил Олег.

— Отлично, отлично! Как правило, первые трансформации происходят после тринадцати лет, до этого кости и внутренний энергетический ресурс не находятся в состоянии равновесия.

Со злорадством подумала, что именно это и злит драконов больше всего: они рождаются в человеческом обличии, и на протяжении десяти-тринадцати лет не могут принять «истинную форму». Хотя их истинной формой как раз и является человекообразная. Превращение в драконов — скорее второстепенная привилегия, которая дает им долголетие, непоколебимое здоровье и прочие усиления, но во многом они все равно похожи на нас — смертных.

До того, как драконы прибыли в Авлимию и Норгратер, покинув свою умирающую родину, они и не подозревали о существовании людей, и лишь здесь столкнулись со слабыми созданиями, внешне схожими с драконами, но позорящими их своей ничтожностью.

— Кто из вас трансформировался раньше, чем в десять лет?

Драконы переглядывались, шептались, но ответа не последовало.

— Надо же, судари Клеверов и Скуратов задали высокую планку! — наш преподаватель с искренней доброжелательностью посмотрел на ребят. — Ну же, смелее, поделитесь своими результатами!

Он спрашивал многих, но в основном ученики впервые обращались не раньше двенадцати, тринадцати и четырнадцати лет.

— А вы, сударыня Беломорская, почему молчите? — произнес Расколов с особо теплой интонацией.

Взгляды переметнулись к ней, и девчонки, окружавшие ее, мгновенно приосанились, оттеняя величие своей самопровозглашенной властительницы.

— Но ведь вам и так известно, профессор.

На секунду я опешила, как и многие другие от такой дерзости, но отказ совершенно не смутил преподавателя:

— Было бы полезно поделиться таким с вашими друзьями, — он обвел рукой весь кабинет, хотя я была против причисления меня к ее друзьям. — Вы первая из драконов после Казимира Первого, кто сумел трансформироваться в столь юном возрасте.

Драконица не поменялась в лице, несмотря на шквал внимания, хотя я заметила, что она не особо гордилась похвалой Расколова, и была бы рада не распространяться о своих успехах.

— Впервые я трансформировалась в пять лет.

На миг воцарилась тишина, разорванная удивленными восклицаниями, шепотом и даже аплодисментами.

— Это чрезвычайно ранний возраст для трансформаций, однако, как я вижу, вы отлично справились.

Беломорская на такое заявление лишь криво усмехнулась.

— Зато вы оставили далеко позади всех остальных драконов за последние тысячелетия, и, что самое важное — опередили своих братьев!

Мы синхронно поперхнулись: я и Ярослава.

— Господин Всеслав принял истинный облик в девять лет, я помню тот момент: его отдали на специальный курс по полетам для детей, я приехал оценить успехи инструкторов, и тут этот юноша трансформировался целиком вместо того, чтобы просто взять под контроль внутренний ресурс! Зато сударь Ярогнев, — тут голос профессора потеплел еще на пару десятков градусов, — трансформировался в восемь, поставив рекорд, хоть и ненадолго, пока вы не затмили его результаты.

Александр с Демьяном и Олегом многозначительно переглядывались, слушая профессорские дифирамбы в честь сударя Беломорского, а я неясно из-за чего разволновалась. И тут же разозлилась на себя:

«Успокойся, все хорошо, ты просто смущена по понятным причинам: пока ты пытаешься вытеснить из головы Ярогнева и память о его касаниях, все вокруг словно сговорились, и постоянно о нем напоминают».

— Он здесь явно пользуется повышенной популярностью, — со смешком сказал Илья после занятий, когда мы шли обедать в столовую.

— Так сударыня Ольга об этом говорила, вчера, не помнишь, что ли?

— Но я не думал, что все настолько запущено!

Пока они упражнялись в остроумии, я пыталась не выдавать истинных чувств, что было сложнее и сложнее. Тот парень, которого я видела, не заслуживал оскорблений, хотя… Ольга рассказывала о нем разное, и судя по ее историям — он не заслуживал, чтобы я о нем думала. Но, чем больше я себя в этом убеждала, тем настойчивей он укоренялся в моей голове. Странно, но я чувствовала, что таким образом предаю Матвея, чувства, возникшие между нами, тот единственный поцелуй. И как со мной такое могло случиться?

Ладно, он и думать обо мне забыл, как вернулся на север, а у меня теперь есть надежды, любовь и вера в лучшего из лучших парней во всем свете, или во всех из миров — если, естественно, фантастические книги запрещенного писателя имели под собой реальную основу.

«Моя гавань, мой якорь, главное — держаться за наши чувства, и тогда я смогу избавиться от глупых мыслей, и буду счастливой, любя Матвея!» — повторяла про себя снова и снова, механически следуя за парнями, и не замечания ничего вокруг.

Как оказалось, зря: уйдя в себя, едва не столкнулась лицом к лицу с Ярославой.

ЯРОСЛАВА

Я и сама не подозревала, какую ненависть способна испытывать, пока не увидела Элиф в том коридоре: надменная, красивая, с отстраненным лицом, окруженная парнями как гвардейцами — она была вовсе не такой, какой должна быть ничтожная смертная. Ученики из людей в этом году изрядно уничтожили шаблоны, и вызвали много обсуждений среди драконов. Александр и другие были хорошо образованными, привлекательными даже на мой взыскательный взгляд, что меня саму немало изумило. А отсутствие эмоций с их стороны, держание особняком и дружба со Скуратовым и Клеверовым довершили столь нетипичную картину.