— Элиф, — произнес он изрядно севшим голосом.

Я не позволила ему договорить, так как слова были лишними. Вместо этого взяла его за руку, и теперь уже уверенно подошла ближе к озеру. Мы стояли у самого края воды, наблюдая, как гавань купается в лунных лучах, а вокруг нас искрится звездная пыль.

***

Этим утром я пришла в столовую не одна: сестры Кривич деликатно составили мне компанию, благодаря чему волна ропота и ядовитых насмешек сократилась почти втрое. Академия еще не знала, что именно случилось вчера вечером, поэтому за ночь догадок изрядно так прибавилось. От взглядов едва не спотыкалась, пытаясь сконцентрировать внимание на ночной прогулке, и первом в жизни поцелуе.

Стоило об этом подумать, как лицо расцветало сумасшедшей улыбкой, и Ольга недоуменно поднимала брови. Мирослава загадочно улыбалась, но что-то мне подсказывало, что ее больше занимал не мой цветущий вид, а свои собственные воспоминания. Хотя все остальные видели в Глебе мрачного и своеобразного дракона, я разглядела нечто большее, и могу представить, как он изворачивался, устраивая им с Мирославой вечернее свидание.

Сам Скуратов со своим братом, Клеверовым и учениками из людей уже сидели за привычным столиком, и явно выглядывали нас. Матвея среди них не было, и, хотя я была к этому готова, на секунду сердце все же кольнуло.

— Ну наконец-то, сударыни! Мы уже думали, вас тоже отстранили!

Участников вчерашней драки отстранили от занятий до конца недели для проведения расследования, профилактических бесед и примирения. Нас с Ольгой не стали трогать отчасти благодаря тому, что мы девушки, но в основном — благодаря своевременному вмешательству отца Ольги. Он прибыл ночью, и был так зол, что даже попечители уступили под напором дракона. Хотя я этого и не ожидала, господин Кривич также защитил мое доброе имя, так что мы обе теперь освобождались от разбирательства.

— Все хорошо, мы просто долго собирались, как и положено девушкам.

Ольга старалась отшучиваться, но никто не повелся на уловку.

— Прошу, сударыни, расскажите, что случилось, — Александр переводил внимательный взгляд с нее на меня, и обратно. — Это не праздное любопытство или попытка вас оскорбить.

— Конечно, — сударыня Кривич неожиданно покраснела. — Мы проводили время во внутреннем дворике с сударыней Стрелицкой, мило беседовали. Потом к нам подошел сударь Ясногоров, и сразу после него — судари Эрлинг с Хрусталевым и остальными своими друзьями. Вы же знаете Вадима, — теперь она скривилась, и такое же выражение появилась на лицах Скуратовых, — он весьма неприятная личность. Одной фразой умудрился унизить меня и Элиф, а потом — прилюдно оскорбил сударя Ясногорова, его покойных родителей, госпожу Тобольскую, и даже семью сударя Эрлинга.

На минуту воцарилось мрачное молчание, после чего Глеб заметил:

— Он всегда ненавидел Матвея, но досаждал по мелкому, не позволял себе такого.

— Если бы вы слышали, что он говорил, какие мерзости у него в голове! Мне до сих пор стыдно, что это случилось при нас.

— Надеюсь, ему вправят мозги, — хмуро произнес Аркадий.

— Вряд ли, — Олег Скуратов покачал головой. — Это не первая его выходка: несколько лет назад он напал на ученика из людей, применил к нему свою родовую силу, что едва не убило парня. Скандал вышел бы знатный, но семья Вадима и попечители всеми силами старались замять происшествие, чтобы не бросать тень на свою репутацию. Перепало ему, конечно, знатно, но характера принятые меры не улучшили.

— Что он вам сказал? — негромко спросил Верстанин, и мы с Ольгой изрядно смутились.

— Если позволите, мы не будем этого повторять, — я решила вступить в разговор. — Ничего непоправимого он не сказал, но явно продемонстрировал свою ничтожность, и создал много неприятностей для всех нас.

Парней не устроил такой ответ, но настаивать дальше не стали.

— А знаете, вы сегодня пожалеете, что вас тоже не отстранили, — Глеб с усмешкой кивнул нам за спины.

Вся столовая смотрела на нас. Каждый присутствующий, все до единого — они сверлили нас взглядами так, будто от этого зависела их жизнь. Самый жаркий взгляд исходил от Ярославы Беломорской, словно она была огненной драконицей, а не дочерью Морского Шторма.

***

Новый день — новое испытание. Именно под таким девизом начался вторник, всего-навсего второй день обучения в Академии.

Первым занятием была трансформация, и я обрадовалась, что со мной сидели ребята, окружив со всех сторон, огораживая от удушающих взглядов. Ольге, думаю, было тяжелее, как и Глебу с Мирославой, но они-то кровные драконы, к ним отношение совсем другое. Беломорская активно шепталась со своими подружками, но со всех сторон я была укрыта от «наблюдателей» широкими спинами Александра, Демьяна, Олега Скуратова и остальных.

Тем временем профессор Расколов из рода Горной Руды стремительно влетел в кабинет, обвел учеников внимательным взглядом, представился, и произнес следующую речь:

— Трансформация занимает одно из центральных значений в жизни общества, так как представляет собой совокупность процессов по изменению биологической формы — из дракона в человека и наоборот. Первые навыки развиваются у нас в раннем возрасте, однако неокрепшие кости и неумение управлять превращением могут привести к самым печальным последствиям. Сразу замечу, что все из вас могут принимать истинную форму, и вам может показаться странным, что трансформацию включили в академический курс, но нам есть чем вас удивить!

Тут его прервал парень, имени которого я еще не знала.

— Простите, профессор, а почему с нами трансформацию изучают люди? Им-то не во что превращаться.

Ядовитый смех расползся по кабинету, но я не удостоила их взглядом. Зато Верстанин и другие парни вернули им такой ледяной взгляд, что в пору было ими гордиться.

— Тишина, — Расколов не повышал голоса, но смешки прекратились мгновенно. — Ученики из людей — полноправные члены нашего общества. Их пригласили в Академию после тщательного отбора, и гарантировали им безопасность и защиту их интересов. Думаю, никому не стоит разъяснять, что будет, если вы опозорите честь Академии, нарушив данные обещания?

У меня отвисла бы челюсть, если бы я не сжала ее до того. Но как же он красиво поставил всех на место!

— Касательно трансформации, — продолжил он не менее сурово, — все должны освоить теорию, но практику, разумеется, будут сдавать уже только драконы. Поверьте, школьные программы — детский лепет по сравнению с тем, что ждет вас здесь. Вряд ли кто-то из вас имел настоящую боевую практику, и теперь вам придется освоить почти все: экстренное превращение, частичную трансформацию, трансформацию и развоплощение во время полета.

Ученики загудели, словно рассерженный улей, а профессор усмехнулся.

— Это только вершина айсберга, на самом деле поработать придется в поте лица. Мы еще будем проходить особенности каждой группы драконов, что нелегко для нелюбопытных личностей. А трансформация у вас будет вне зависимости от того, куда в итоге вас распределят, так что вы еще позавидуете тем, кому экзамен по практике сдавать не придется.

После такого драконы прикусили язычки, все успокоились, и я до конца занятия не вспоминала ни о чем, так меня увлекла лекция Расколова.

В пансионате воспитанницам давали хорошее образование (по меркам людей), но о драконах преподавали совершенно незначительно. Я прекрасно знала историю, обязательные сведения об основных родах, имена которых превозносят во всем мире. Но трансформация оказалась новой сферой знаний, в которой только предстояло разобраться, и которая будоражила больше, чем мне того хотелось.

— Для перевращения необходимо задействовать свой внутренний ресурс, выталкивая наружу истинное обличье. В раннем возрасте неконтролируемое обращение может происходить на фоне ярких эмоций: злости, боли, радости. Осознанное превращение у нас сопровождается выбросом энергии, которая присутствует во всех драконах с рождения. Важно направить энергию таким образом, чтобы трансформация происходила за три секунды, не дольше. Иначе превращение может занять до пятнадцати минут, и это крайне болезненный и опасный процесс, когда каждая частица тела начнет видоизменяться с разной скоростью и интенсивностью.