Я не знаю, как я должна себя вести, когда увижу его сегодня. Должна ли я поцеловать его? Я должна вести себя так, как будто ничего не произошло?

Что из этого я вообще хочу?

У меня в голове полный бардак, и не помогает то, что он не написал ни одного сообщения с тех пор, как мы расстались вчера вечером.

Может быть, я наивно предполагала это, но я думала, что он напишет.



Я захожу в класс и сажусь за одну из двухместных парт в центре комнаты. Наклоняюсь в сторону, лезу в рюкзак и достаю свой испанский словарь.

Когда я поворачиваюсь обратно к столу, Рис опускается на сиденье рядом со мной.

― Доброе утро, любимая.

― Доброе утро. ― Говорю я, бросая на него быстрый взгляд краем глаза.

― Как спалось?

Не очень.

Он оставил меня горячей и возбужденной, и никакие прикосновения к себе не помогли мне избавиться от этой боли.

― Лучше не бывает. ― Лгу я сквозь зубы. ― А тебе?

― Не очень, ― сетует он. ― Я все время мечтал о твоем горячем ротике и твоей сладкой киске и думал, что мне не следовало уходить, пока я не попробовал твою попку тоже. Судя по тому, как ты душила мой палец, я думаю, что она будет такой же тугой, как и две другие твои дырочки.

Я закрываю ему рот рукой и оглядываюсь по сторонам, проверяя, не услышал ли его кто-нибудь из наших.

К счастью, похоже, что все остальные были заняты своими делами и не обращали на нас внимания. Я оборачиваюсь к нему и вижу его глаза, сверкающие на меня поверх моей руки.

― Не говори таких вещей на людях.

― Ты права, ― хмыкает он. ― Я не хочу, чтобы кто-то услышал. Это только для нас двоих.

Хотя я и укоряю его, я не удивлена, что он снова решил быть осторожным, чтобы никто не узнал о нас.

Я смотрю на него, на то, как он непринужденно и почти высокомерно откинулся на спинку кресла, расставив ноги в доминирующей позе.

Меня так тянет к этому мужчине, что даже то, как он сидит, начинает меня отвлекать.

― Тебе больно? ― Он шепчет.

― Немного.

Его язык разочарованно щелкает по рту.

― Тогда я был недостаточно груб.

― Ты хочешь, чтобы мне было больно?

Он медленно наклоняется, его пресс выгибается, когда он садится и шепчет в нескольких дюймах от моего лица.

― Я хочу, чтобы ты не могла ходить несколько дней. ― Он ухмыляется, когда наши глаза встречаются. ― Это труднее сделать, когда я не могу трахать тебя до оргазма, ― сожалеет он. ― Ты уже готова произнести мое имя?

― Нет.

Собственность и разочарование кипят в его взгляде, пока он наблюдает за мной.

― Жаль.

― Ты готов к сегодняшней игре? ― спрашиваю я, резко меняя тему.

Он кивает, бросая на меня неразборчивый взгляд.

― Да, это будет весело.

― Думаешь, ты выиграешь?

― Я всегда выигрываю. ― Он отвечает задиристо, легкая улыбка растягивается по его лицу.

― Как самонадеянно. ― Замечаю я, закатывая глаза.

― Тебе это нравится во мне.

― Нравится. ― Признаю я.

Он дарит мне одну из своих мягких улыбок, которые он всегда хранил только для меня, и я таю.

― Мы никогда не говорили о торжественном открытии. ― Я говорю деликатно, чтобы никто не подслушал: ― Я знаю, что ты этого опасался.

― Ты не давала мне покоя, гадая, где ты и с ним ли ты. ― Он мрачно отвечает, его указательный палец скользит по коже моей руки и загибается вокруг пальца. ― Это было хорошее отвлечение.

― Помимо этого, как ты себя чувствовал? ― Я подталкиваю его, отказываясь позволить ему похоронить этот ответ за нашими играми.

― Хорошо. Лучше, чем я думал, честно говоря. ― Он отвечает: ― Видя их имена на входе и зная, что их наследие всегда будет там, я чувствую, что поступил правильно. Они бы гордились мной за то, что я это сделал.

― Ты должен гордиться. Было действительно красиво. ― Я говорю ему честно, потому что так оно и есть. Я знаю, что он сыграл большую роль в разработке внешнего вида и планировки, даже если он не следил за самим строительством, и это великолепно.

― Спасибо. ― Он отвечает грубовато, его палец проводит по подолу моего свитера в том месте, где он соединяется с джинсами. ― Когда я снова смогу увидеть тебя?

― Я что, невидимка? ― игриво спрашиваю я.

― Нет, ― отвечает он, поднимая голову и встречаясь с моими глазами. ― В большинстве дней я вижу только тебя.

Кислород угасает в моих легких, когда в его взгляде появляется неприкрытое благоговение. Как я могу защитить себя от него, уберечь свое хрупкое сердце от его нападок, когда он говорит мне такие вещи, которые могли бы записать величайшие поэты?

― Что ты делаешь сегодня вечером? ― спрашиваю я его.

― Девлин приглашает к себе ребят после игры. ― Отвечает он: ― Ты должна прийти.

Это не совсем восторженное приглашение.

Я начинаю отворачиваться от него к своему столу, готовая дать ему какой-нибудь пренебрежительный ответ, как вдруг он кладет руку мне на плечо.

― Позволь мне перефразировать. ― Говорит он, возвращая мое внимание к себе: ― Я хочу, чтобы ты была там со мной.

― Лучше, ― говорю я ему. ― Во сколько?

― Игра в пять, так что давай встретимся там в восемь. Я пришлю тебе адрес, он живет за кампусом.

Тут заходит сеньор Де Леон и заканчивает наш разговор. Мы расстаемся после занятий, помахав ему рукой и прошептав «удачи», и он уходит готовиться к игре.



Мы с Нерой заходим в дом Девлина и сразу же оказываемся ошеломлены количеством людей. Я думала, что это будет относительно небольшая встреча после игры, а не полноценная вечеринка.

Я достаю телефон, чтобы отправить сообщение Рису, но вижу, что у меня уже есть сообщение от него.

Рис: Помогаю Роугу кое с чем, скоро буду, извини.

Я: Все в порядке. Вы, ребята, выиграли?

Рис: А ты как думаешь?

Я: *ухмыляющийся эмодзи*

Я: Ты забил?

Рис: Хет-трик.

Я: Не может быть!

Я: Покажи мне потом основные моменты.

Я убираю телефон и смотрю на Неру, которая стоит рядом со мной в джинсах, черном топе с вырезом и с прической, выглядящей так великолепно, как я ее никогда не видела.

― Давай выпьем?

― Веди мня. ― Она пошутила, положив свою руку на мою, пока мы шли к особняку Девлина.

Он огромный и отвратительный.

Холодный и пустой, без индивидуальности, он ― само определение плохих предчувствий. Я не знаю Девлина, поэтому не уверена, что дом отражает его владельца, но надеюсь, что нет.

Нера проводит нас прямо на кухню, правильно маневрируя в пространстве, как будто знает его.

― Ты здесь уже бывала? ― спрашиваю я.

― Да, конечно. У него здесь уже было много вечеринок.

― Многие ли студенты живут в таких домах? ― спрашиваю я, вспоминая этот дом и дом Роуга, оба до смешного большие.

― Ага. Отсутствие родителей и огромные банковские счета приводят к появлению особняков с одинокими детьми в них. ― Говорит она, а потом добавляет: ― Именно поэтому я переехала в загон. Мне надоело жить в своей собственной эхо-камере.

Я достаю из холодильника две бутылки пива и протягиваю ей одну.

― Ты когда-нибудь жалела об этом?

― Ни разу, ― категорично отвечает она. ― Я стала жить с Сикс, я встретила вас, я открыла для себя «Остров любви», чего еще я могу желать?

Я обхватываю ее за плечи и смеюсь.

― А теперь ты должна слушать все наши драмы с мальчиками!

Она хмыкает, подносит пиво к губам и делает глоток.

― Не волнуйся, у меня есть свои собственные, которые я могу привнести в эту смесь.

― О, я знаю. Я ждала, когда ты расскажешь сплетни. ― Говорю ей.

― Не то чтобы я не хотела говорить вам, ребята, просто сейчас мне нечего сказать.