Два моих лучших друзей, Роуг, Феникс, и я направлялись на обед в Bella’s, когда столкнулись с Тайер и ее подругами.

В случае с Роугом, он физически столкнулся с Беллами, когда она выходила из закусочной. Ее молочный коктейль пролился на него почти комичным образом, взорвав при этом его вспыльчивый характер.

Тайер была готова вмешаться, когда он набросился на Беллами, а я вмешался, потому что независимо от того, насколько она была зла, в драке между ней и Роугом она проиграла бы.

Скверно.

Я не знал ее, но уже чувствовал, что достаточно защищаю ее, чтобы захотеть спасти от такой судьбы.

Она сразу привлекла мое внимание.

Ее гнев физически клубился вокруг нее, и она была почти раскалена им. Глаза горели пламенем, губы были жестоко сомкнуты, волосы посеребрены и стояли дыбом, как будто в нее собиралась ударить молния.

Я хотел намотать эти волосы на кулак и использовать их как рычаг, чтобы подчинить ее своей воле.

И она едва взглянула на меня.

Конечно, она никак не отреагировала на мою кокетливую улыбку и комментарий.

Наверное, все бывает в первый раз, и я был, мягко говоря, заинтригован.

Ежедневная рутина занятий, вечеринок, перепихонов, тренировок и повторения всего этого порождала непрекращающуюся скуку, и я был беспокойным, нуждаясь в новых развлечениях.

Затем она свалилась мне на голову со своими большими глазами и вспыльчивым характером, и я захотел ее так, как никогда никого раньше не хотел.

Внезапно мой пульс забился, дыхание участилось, и мое внимание было полностью захвачено, когда я окинул ее взглядом, исследуя каждый изгиб ее напряженного тела.

Высокая и стройная, она обладала телом спортсменки. Это было очевидно по тому, как она держалась, по врожденной вере спортсменов в физические возможности своего тела, четко выраженной в ее осанке и длинных, сильных ногах.

Ее волосы спускались до середины спины и были выкрашены из натуральных светлых в мерцающий серебристый цвет, который переливался на свету, придавая ей почти потусторонний вид.

Ее глаза метали кинжалы в нашу сторону и обещали возмездие, но маленькие морщинки в их уголках говорили о том, что при обычных обстоятельствах она довольно часто проводила время просто смеясь.

Я хотел взять ее тогда и там. Прижать ее к стене, провести пальцами по изгибу, где внутренняя поверхность ее бедра соприкасается с киской, а затем под ткань ее нижнего белья, прежде чем ввести их в ее влажный жар.

Поставить ее на колени и вытрахать обжигающие стоны из ее рта.

Вместо этого она ушла с незаинтересованным выражением лица и на следующий день рассказала о существовании парня.

Раздражение просочилось глубоко под мою кожу и пробрало меня до костей от этой новости. Раздражение из-за дополнительного препятствия на моем пути и легкое раздражение из-за того, что другой мужчина мог называть ее своей.

Я только нашел эту удивительную девушку и тут же мне дали понять, что она не моя.

Пока что.

Тот факт, что она заставляла и продолжает заставлять меня работать ради этого, в одиночку вытащила меня из моего скучного базового существования, разожгла пламя интереса в моей крови, до которого я собирался докопаться.

Как я и сказал ей, победа станет слаще, когда я в конце концов заставлю ее подчиниться.



Я прохожу через парадную дверь, мимо фойе с дворцовой лестницей и прямо на кухню, где нахожу Беллами, нарезающую морковь на разделочной доске.

Технически это семейный дом Роуга, но его мать бросила семью, когда он был ребенком, а его отец вскоре после этого уехал в Америку, чтобы избежать своих родительских обязанностей, возвращаясь всего пару раз в год, чтобы сыграть роль любящего родителя, так что мы с Фениксом переехали сюда два года назад.

Жизнь со своими лучшими друзьями, как правило, чертовски крута, а также в ней есть свои интересные моменты, например, наблюдать, как у одного из упомянутых лучших друзей развивается слепая одержимость девушкой.

― Теперь он заставляет тебя готовить ужин?

Около недели назад Роуг и Беллами заключили сделку, которая предполагала, что она будет подчиняться каждому его приказу в течение следующих шести недель в обмен на то, что он удалит замечание из ее школьных записей.

Он использовал эту полную власть над ней, чтобы заставлять ее выполнять иногда унизительные задания по дому.

И заставлять ее спать в его постели каждую ночь.

― Нет, к сожалению, он гораздо изобретательнее относится к своим заказам. — Говорит она, поворачиваясь, чтобы бросить морковь в кастрюлю позади нее. ― Я не могу позволить кому-то другому готовить для меня.

Она имеет в виду Клэр, давнюю экономку Роуга, которая также обычно готовит для нас ужин.

― Как же так? Это такая же работа, как и любая другая.

―Моя мама работала таким человеком для других людей. Просто мне это на самом деле неудобно. Может быть, однажды. ― Говорит она, пожимая плечами.

Я медленно киваю, вдумываясь в то, что она сказала.

Я знаю, что у Беллами и Тайер обеих был другой тип воспитания в Чикаго, тот, который был значительно более сложным, чем то, как воспитывались остальные из нас, дети с трастовыми фондами и с серебряной ложечкой во рту.

Мои родители сами по себе были очень успешными филантропами и инвестиционными банкирами.

Они инвестировали в стартапы связанные с развитием социальных коммуникаций в девяностые годы среди других заметных позиций, в результате чего нажили впечатляющий совокупный капитал, прежде чем погибли в автомобильной аварии.

Эти деньги были завещаны мне и в настоящее время лежат в банке, собирая пыль.

Дело не в том, что у меня нет необходимости в роскоши, я просто не уверен, как могу тратить их деньги, когда их самих здесь больше нет.

Как бы глупо это ни звучало, прикасаться к тому, что принадлежит им, к деньгам, на которые, я уверен, у них был план… Это все равно что закрыть дверь в нашу старую жизнь.

Я оплакивал своих родителей. Я ходил на терапию и консультировался по поводу горя. Я навещал их могилы и прощался с ними.

Но никто не учит вас, как двигаться дальше, не имея самых важных людей в вашей жизни, не говоря уже о том, чтобы получить их вещи и присвоить их себе, как вор, как будто их просто никогда не было.

Отбрасывая эти мысли прочь, я сосредотачиваюсь на Беллами. Обхожу кухонный остров и свободно обнимаю ее сбоку.

― Понятно. ― Я говорю ей: ― Что ты готовишь?

― Просто куриный суп с лапшой, ничего особенного.

Может это и просто, но пахнет и выглядит потрясающе.

― Убери нахрен свои руки.

Я поворачиваюсь на ледяной голос и сталкиваюсь лицом к лицу с Роугом. Он стоит в дверях, свирепо глядя на меня.

Или, точнее, на мою руку, лежащую на плече Беллами.

― На самом деле, отойди нахрен от нее.

― Вообще-то, Беллами обещала мне немного супа. Сказала, что я могу попробовать первым и все такое. ― Говорю я ему невинно.

Девушка вопросительно поднимает бровь в мою сторону, но продолжает наблюдать за происходящим.

― Я думал, ты хотел играть в Премьер-лигу. ― Говорит он, его голос звучит как нечто само собой разумеющееся, когда он, очевидно, меняет тему.

― Так и было.

— Нет, похоже, ты действительно не понимаешь, Рис. ― Предупреждает он, его тон понижается до низкого и злобного.

― Слышал тебя громко и ясно по этому поводу, приятель. ― Говорю я, подмигивая Беллами, когда направляюсь к выходу. ― Я перекушу тем, что останется позже.

Прохожу мимо Роуга, успешно избегая удара локтем, который он направляет в мою сторону на выходе.



Наверху я нахожу Феникса, сидящего в темной библиотеке и тихо читающего «Графа Монте-Кристо».