— Я подумала, что тебе это пригодится, — немного сконфуженно говорит Марина, потому что я до сих пор так и стою с коробкой в руках, изображая соляной столб. — Когда выходила замуж, то мечтала только о том, как выну ногу из колодок и смогу отплясывать в нормальной обуви.

— Марин… — Мне тяжело подбирать слова благодарности, потому что я слишком давно в этом не практиковалась. Тяжело не разучиться говорить «спасибо», когда единственный человек, которому может сказать это искренне — только собственное отражение. — Я просто даже не знаю, что сказать.

— Тридцать шестой? — переспрашивает она, доставая правый.

— Ага.

— Хорошо, я взяла на полразмера больше. Не знаю, как у тебя, а у меня жутко отекли ноги после целого дня на каблуках.

— Та же фигня, — соглашаюсь я, и мы обе в два пары рук меня переобуваем.

Я издаю не совсем приличный, но абсолютно искренний стон облегчения, когда делаю первые шаги на устойчивой подошве. Странно, что мне самой даже в голову не пришло позаботиться о «сменке». И только потом я нахожу в себе силы приобнять Марину.

— Спасибо, солнце, — говорю от всего сердца, и моя каменная скорлупа готова треснуть, чтобы впустить в образовавшуюся щель немного тепла.

— Мне очень тебя на хватало, Лер, — слегка дрогнувшим голосом отвечает она. — Серьезно.

— Мир. Дружба. Жвачка? — протягиваю руку в знак долгосрочного союза.

Маринка смеется и снова от души меня тискает.

— Ты одна? — пытаюсь высмотреть в зале столик, за который ее определила Люба. — если тебя раздражает компания за столом — можешь смело перебираться поближе ко мне. Правда, есть риск, что моя новоиспечённая свекровь тебя придушит, потому что это ее место.

— Не переживай за меня — у тебя отличные столовые приборы, так что я отобьюсь. — Марина улыбается, достает из сумочки телефон. — Папа Стаси… В общем, у нас в который раз не совпали графики, так что сегодня дочку нянчит он.

Она протягивает телефон, на экране которого — видео на паузе.

Нажимаю кнопку проигрывания и чувствую, как мои губы невольно растягиваются в идиотскую улыбку от зашкаливающей милоты. Маленькая девочка, уже вполне уверенно топая ножками, изо всех сил тискает толстого добродушного корги, забирается ему под ухо, изображая себя в укрытии. «Эй, помаши маме!» — говорит низкий мужской голос на видео, и я чувствую странный толчок в висок, как будто в этом голосе, даже искаженном динамиком, узнаю что-то до боли знакомое. Хочу поскорее отдать Марине телефон, но он как будто приклеился к ладони.

А дальше я вижу руку. Просто мужскую руку, не прикрытую никакой одеждой, которая тянется вперед и поправляет сползший на бок забавный хвостик волос с резинкой в виде плюшевого медвежонка.

— У них там сегодня свои развлечения.

Марина сама берет телефон из моих внезапно одеревеневших пальцев.

— Ага. — Это все, на что я способна.

Даже если я могла ошибиться с голосом, то эту руку я узнаю из миллиона похожих.

Потому что уже видела эти странные фантасмагорические татуировки. На тех же местах. На тех же крепких руках, покрытых тугими венами и редкими темными волосками.

Земля под ногами начинает раскачиваться. В последний раз со мной это было так давно, что от неожиданности и страха потерять равновесие, хватаюсь за первую повернувшуюся опору — руку Марины. Она тут же спохватывается и обеспокоено заглядывает мне в лицо.

— Это что сейчас было?

— Ерунда, просто голова немного закружилась, — говорю первое, что приходит в голову, именно поэтому оправдание звучит предельно неправдоподобно.

Мой Вадим — ее муж?

Хотя, формально, она называла его «папой Стаси», а про свои теперешние отношения сказала лишь однажды и очень уклончиво, как сказала бы я сама, если бы не хотела поднимать вопрос, в котором сама еще «плаваю».

Почему он, черт побери, не сказал, что в отношениях?!

«Может, потому что ты не спрашивала?» — «услужливо» подсказывает едкий внутренний голос. Иногда мне кажется, что его основная функция — впрыскивать в меня порцию яда именно в тот момент, когда и все и катится коту под хвост.

«И если бы он сказал, что в отношениях, но не против трахаться еще и с тобой — тебя бы это остановило?» — продолжает токсить внутреннее «Я».

Да. Именно так. Мне было насрать, свободен ли он и есть ли у него кто-то. Эти вопросы я выяснила бы позже, потому что откровенно брезгую ложиться в постель с мужиком, который, с огромной долей вероятности, пару часов назад высунул член из другой женщины, но по большому счету — ради Вадима я была готова сделать исключение. Хотя обычно у меня нюх на занятых мужиков и до него все мои любовники были официальными холостяками. А те двое, которые вопреки договору, завели телок на стороне, перестали ими быть как только выяснилась правда.

— Извини за интимный вопрос, но ты случайно не… в положении? — Марина пытается обмахать меня рукой, прикладывает ладонь ко лбу, но не найдя никаких признаков болезни, немного успокаивается.

— Беременна от него? — киваю в сторону Андрея, который уже изо всех сил красуется в кругу своих друзей. — Шутишь что ли.

— Ну… я могу ошибаться, конечно, и вас вряд ли связывает любовь до гроба и взаимное неземное притяжение. Но дети имеют свойство появляться даже от случайной связи.

Я еще раз прислушиваюсь к внутреннему компасу — первый шок уже прошел, и мозг почти вернул себе прежнюю мыслительную активность.

Вадим приглашал меня на свидание. И он позвал меня не на съемную квартиру (это, как раз, сделала я) — он выбрал дорогой ресторан, в котором с огромной долей вероятности нас легко могли бы увидеть их с Мариной общие знакомые.

Из нас двоих необходимые меры предосторожности «женатика» соблюдала только я.

Кроме того, с этим мужиком что-то определенно не так просто, потому что Марина не стала бы «по серьезке» встречаться с обычным офисным клерком или, еще невероятнее, учителем или врачом. Хотя Вадим точно не похож ни на одну из вышеперечисленных категорий. И очень хреново, что я не потрудилась подумать об этом раньше, потому что в дополнение к уже совершенным косякам, может оказаться, что Вадим — совсем не просто тупой качок из «железки». Или я уже просто накручиваю себя на ровном месте?

— Так ты точно в порядке? — Марина бережно укладывает мои свадебные туфли в коробку от кедов.

— Я точно не беременна, — кривлю нос, изображая недовольного мопса. — Дети и я — разные точки Вселенной.

Подруга понимающе кивает, и я торопливо извиняюсь, что имела ввиду просто свои планы на ближайшие сто лет, а вовсе не отношение к детям в целом.

— Все нормально, Лер. Ты совсем не обязана быть «яжематерью» только потому, что одна твоя подруга родила в двадцать четыре. Но, знаешь, я ни о чем не жалею. И как бы там ни было, даже с возможностью вернуться в прошлое, ничего бы не переиграла назад. Разве что… не сделала бы все чисто женские ошибки, которые я умудрилась с ним совершить.

Я снова отмечаю, что она не называет Вадима ни мужем, ни своем мужчиной, ни даже по имени, хотя это может ровным счетом ничего не значить. У любой из нас есть миллион причин говорить именно так, как мы говорим, или делать определенные вещи с свойственном нам ритме и темпе. Я лично знаю женщин, которые называют своих мужей котиками, зайками или просто по имени, но никогда — мужьями, потому что им не нравится, как официально это звучит. И так же знаю тех, кто называют мужьями мужиков, с которыми живут под одной крышей пару часов в неделю. Нет смысла ковырять слова Марины. Точнее, надо признать, что я делаю это просто чтобы найти себе оправдание, как будто если я трахалась в душе с ее не_официальным мужиком, это меньшее преступление против дружбы, чем затащить в себя член ее мужа.

Господи.

Я через силу улыбаюсь и спрашиваю, где они раздобыли такого корги. Пёсель на видео и правда выглядел Милахой, даже с оглядкой на то, что я вообще не собачница и все корги плюс-минус выглядят одинаково. Хотя, конечно, снова кривлю душой и прячу в своем вопросе возможную зацепку, нарочно используя множественное число, предполагая, что это — их общая с Вадимом собака.