Но Марина к ним не имеет никакого отношения.

— Знаешь, мы ведь с тобой похожи, — улыбается Марина, заправляя за ухо блестящую, словно бы атласную прядь волос. Волосы у нее всегда были роскошные, даже когда она мыла их шампунем «Крапивка» из самого дешевого магазина бытовой химии. — Я тоже порвала с прошлым. Однажды встала и поняла, что не могу так больше. Что вся моя жизнь превратилась в какое-то черно-белое, зацикленное по одному кругу кино. Так что, если ты переживаешь, что я кому-то выдам твой секрет…

Она делает вид, что застегивает рот на невидимую молнию, и я невольно улыбаюсь, потому что это ровно тоже, что она делала в прошлом. Сейчас даже странно, как я могла слепо доверять Марине столько секретов, хотя она была совсем не из моего круга и даже ни разу не была на моих Днях рождения. Мы не были классическими лучшими подругами, не устраивали пижамные вечеринки, и тот единственный раз, когда она осталась у меня с ночевкой очень не понравится ее матери. Она считала, что красивая богатая жизнь плохо повлияет на ее дочь, и она начнет задумываться, что хочет такого же для себя. Даже звонок моей мамы и ее личная просьба разрешить Марине проводить выходные у нас за городом, ничего не изменили. А как я узнала позже — стало только хуже.

С другой стороны — может, я делилась с Мариной самым сокровенным как раз потому, что она была из другого мира?

— Может, увидимся в какой-то спокойной обстановке? — неожиданно предлагает она и я выныриваю из океана памяти ровно в ту секунду, когда начинаю непозволительно глубоко погружаться. — Обещаю ничего не задавать никаких вопросов. Ну знаешь, как в старые времена.

— Не то, чтобы я хотела их вспоминать, — отвечаю машинально.

— Прости, — Марина снова поправляет волосы, хотя ее прическа совершенно точно в этом не нуждается. — Как-то невпопад все. Но я так рада тебя видеть. Как будто… все снова налаживается.

— Ты и так в порядке, — приходит моя очередь оценивать ее внешний вид.

— Лера, не мне тебе рассказывать, что модный фасад — не равно порядок в жизни.

А вот эта слегка ироничная интонация с нотками горечи — что-то новенькое. Но хорошо мне знакомое, потому что я сама частенько ею злоупотребляю.

— Подумала, нам просто будет о чем поговорить, — уже явно сдавшись, говорит она. — Была рада тебя увидеть, Лера. Действительно рад. Я не хотела верить, что с тобой могло случиться такое несчастье, до последнего не соглашалась с правдой. Думала, что в один прекрасный день ты вернешься все назло, и… в общем…

Марине не нужно продолжать, чтобы я поняла, что она имеет ввиду.

Мне самой тоже очень хотелось «однажды» триумфально воскреснуть, наказать всех, кто причастен к смерти моих родителей, поставить на колени тех, кто отвернулся, когда я умоляла помочь отцу, оставить без гроша тех, кто не дал мне ни копейки, когда я просила дать немного хотя бы на еду. К счастью, Данте быстро сбил позолоту с фантазий о детском возмездии. Он вообще любил цитировать «Графа Монте-Кристо», и когда у меня случались редкие попытки насолить своим врагам, хладнокровно напоминал, что графу понадобилось несколько десятков лет, чтобы спланировать безупречную месть. Собственно, именно поэтому она и стала безупречной.

— В любом случае, была искренне рада увидеть тебя живой, здоровой и цветущей. — Марина безучастно и вежливо улыбается. Сразу видно, что ей тоже пришлось проделать огромную работу над собой, чтобы научиться так безупречно владеть эмоциями. — Хорошего вечера, Лера, и… всего?

Она пожимает плечом, поворачивается и успевает отойти на несколько шагов, прежде чем я останавливаю ее негромким окриком.

— Оставь номер телефона, — не верю, что сама такое предлагаю, хотя по большому счету, это ни к чему меня не обязывает. — У меня сейчас совсем нет времени, но когда освободится минутка — буду рада выпить с тобой чашку кофе.

Просияв, как будто уломала на свидание голивудского красавчика, Марина быстро диктует номер. Говорит, что будет очень ждать встречи и уходит, мелодично цокая каблуками туфель, чья стоимость явно больше, чем годовой доход ее семьи. Или, теперь правильнее будет сказать — бывшей семьи? Вряд ли святая Раиса Викторовна, желающая своей дочери тяжелой трудовой судьбы, одобрила бы подобное расточительство. Но и Марина не выглядит той девочкой, которая все так же слепо зависит от материнского одобрения.

Возможно, я еще очень сильно пожалею о том, что именно этот, один единственный раз, стоило прикинуться чайником и сделать вид, что я никакая не Валерия, а Марина с ее странными разговорами о прошлом — просто местная городская сумасшедшая, только обутая в Джимми Чу. В голове проносится сразу несколько вариантов развития событий, пока я держу палец над номером ее телефона, который я честно под диктовку Марины, забила в память своего телефона. Можно просто удалить его — и дело с концом. Никто не обязывает меня перезванивать. По статистике, девяносто процентов мужчин, которые берут контакты у девушек, никогда ими не воспользуется, а половину из этой статистики удалит номер телефона на следующее утро, как только выйдет из пьяного угара. Данте учил меня быть мужиком, потому что иначе сопливой девчонке не выжить в мире финансовых воротил. Но со временем, и так же не без его участия, я научилась действовать как мужик во всем.

Оказалось, так действительно проще и значительно легче жить.

— Ну и где мой оболваненный друг? — слышу рядом вкрадчивый, по-змеиному скользкий мужской голос, и жмурюсь от неприятной прохлады в желудке. — Сколько раз говорил Андрею, что если он не будет присматривать за своей красавицей-невестой, однажды она просто выскочит замуж за того, кто не рискнет так непредусмотрительно оставлять ее одну.

Прошло шесть лет.

Я проработала в себе абсолютно все страхи, хотя ради этого пришлось пройти через такие жернова, что и врагу не пожелаешь. Меня практически невозможно чем-либо запугать, шантажировать или сломать.

Но каждый раз, когда рядом появляется Угорич, на долю секунды меня как будто вышвыривает в открытый космос. И даже если состояние оцепенения длиться всего пару секунд, это — единственное дерьмо, которое я притащила из своего прошлого.

Единственная чертова крыса в подвале, которая обошла все мышеловки и продолжает портить мне жизнь.

Глава шестая: Данте

Прошлое

Я молча, навалившись плечом на стену, наблюдаю за тем, как Валерия осторожно ходит из комнаты в комнату, разглядывая пустые, выкрашенные в нейтральный серый цвет стены. Здесь пока ничего нет, потому что дом на набережной ввели в эксплуатацию неделю назад. Большая часть квартир будут пустовать еще по меньшей мере год, потому что эта застройка — без преувеличения крупный дизайнерский проект и с самого начала позиционировался «не для всех». До сих пор помню пафосный слоган с рекламных растяжек: «Вы покупаете не квадратные меры, вы приобретаете образ жизни».

Я бы ни за что не смог жить в таком месте, хотя вид из окна порадовал даже мой придирчивый вкус. Но это место как нельзя хорошо подойдет моей подопечной — она обожает одиночество, хотя я абсолютно уверен, что так было не всегда.

— Мне незачем столько места, — говорит Валерия, становясь напротив круглого панаромного окна, из которого хорошо видно ботанический сад.

— Не обязательно обживать сразу все комнаты.

— Я чувствую, что здесь меня в любой момент может накрыть приступ агарофобии, — говорит она тоном, не предполагающим даже черный юмор. — Как рыба, которую выбросило на берег.

— Разве не в океан? — развиваю ее корявую параллель.

Валерия неуверенно качает головой.

— Мне не хватает вкуса моря, — добавляет уже шепотом. — Не хватает крика чаек. Соли на губах. Я как будто в каменном мешке. Господи.

В каком-то детском отчаянии, упирается лбом в оконное стекло, и стоит так абсолютно неподвижно, лишь изредка подавая признаки жизни едва заметно подымающимися и опадающими плечами.