— Извините, что не задержусь на ужин, — встаю и придаю голосу нотки искреннего сожаления. — У меня встреча с декораторами и нужно убедиться, что на этот раз ничего не напутают с цветами — не переживу, если Андрей будет надевать кольцо мне на палец в арке из жутких розочек.

Завольский, уже запихнувший в рот огромный кусок мяса, машет вилкой, мол, катись на все четыре стороны.

Я бросаю взгляд на часы — семнадцать двадцать, на дорогу мне понадобиться еще примерно полчаса, может, чуть меньше, если получится срезать. Значит, при самом плохом раскладе «секвойе» придется ждать около часа — не так уж много ради озвученной перспективы. В моей жизни были мужчины, которые ждали меня по полдня.

И все-таки, я срезаю и приезжаю по адресу своей съемной квартиры всего лишь с сорокаминутным опозданием. Как бы цинично и самовлюбленно это не звучало, но я стою того, чтобы подождать намного дольше.

Но возле подъезда никого нет. Я замечаю это сразу, как только сворачиваю в свою арку, хотя в глубине души надеюсь, что это один з тех редких случаев, когда меня подводит зрение.

Чтобы попасть в подъезд, нужен либо собственный ключ, либо сердобольная душа, которая впустит. Я снимаю квартиру в хорошем жилом комплексе, чья основная прелесть в том, что он введен в эксплуатацию совсем недавно и здесь почти нет заселенных квартир. Со мной на этаже так уж точно. За те пару месяцев, что я изредка сюда наведывалась, кроме меня видела всего пару живых душ. Хороший плюс, если не хочешь случайно попасться на глаза каким-то общим знакомым. То, что Андрей в курсе моей личной жизни, я даже не сомневаюсь — наши с ним отношения не предполагают вообще никак близости больше положенной на людях, чтобы выглядеть влюбленной парочкой. Все остальное время я предоставлена сама себе, как, собственно, и он. Но если о моих «похождениях» узнает Завольский-старший или кто-то из его круга, или даже секретарша моего Андрюшеньки — приятного будет мало. Я-то выкручусь, на этот случай у меня давно готова пара железобетонных объяснений, но жизнь научила перестраховываться.

Я выхожу из машины, чтобы испытать судьбу и проверить, не попал ли он каким-то волшебным образов внутрь, и мне навстречу, как черт из табакерки, выходит какой-то коротышка с огромным букетом. Я сразу понимаю, что это служба доставки — у этих парней характерный нелепый вид на фоне тех «веников», которые они обычно доставляют. Он присматривается ко мне, как будто оценивает на глаз. И в эту минуту я уже начинаю догадываться что к чему.

«Секвойя» решил меня продинамить, но прислал цветы с извинениями. Прям что-то новенькое.

— Девушка из спортзала? — со странным вздохом интересуется курьер.

— Ага, — я молча и без приглашения сую руку в охапку тугих свежайших роз кроваво-красного цвета, выуживая аккуратно сложенную в конверт записку.

Еще одно удивление — это на стандартная типографская писулька на дурацких рисунках с сердечками, а плотный квадратик грязно-голубого цвета, как из набора бумаг для записей, которые обычно есть на столе в каждом офисе. И написана она от руки, размашистым, но довольно аккуратным почерком.

«MammaRoma», 20.00. Вадим» — читаю про себя и быстро ориентируюсь, что это — довольно известный в городе ресторан итальянской кухни. Была там пару раз и в памяти отложилось, что из всех известных мне мест, где косят под классическую итальянскую кухню, в «MammaRoma» этот закос наиболее удачный. И еще два вывода на тему: букет точно не из дешевых, но и не дурацкая гора цветов, тяжесть которого чревата переломом позвоночника — у «секвой» есть вкус и он как минимум не нищеброд. Опять же, хороший ресторан, если умудриться, то я могла бы заказать там на ценник, который простой работяга или офисный планктон точно не потянет.

— Значит, тебя зовут Вадим, — я как будто пробую его имя на вкус и ловлю себя на мысли, что не представляю его ни Сашей, ни Даниилом, ни любым другим именем из тысяч возможных.

Он Вадим и никак иначе.

— Я? Я Алексей, — подает голос курьер.

По моим припечатывающим взглядом сразу пасует, желает хорошего вечера и, так же неожиданно как появился, исчезает.

Я разглядываю цветы, снова мысленно повторяю имя качка из зала — Вадим. В ноздрях настойчиво всплывает его запах, и это впервые в жизни, когда я жалею, что тепличные розы почти не пахнут, потому что именно сейчас мне нужен хороший «антидот» против этих навязчивых фантомных воспоминаний.

— Вадим, Вадим…

Я раздумываю, что делать с цветами и прихожу к выводу, что выбрасывать букет будет просто ребячеством. Розы не виноваты в том, что один здоровенный мужик не в состоянии понять смысл слов «только секс, никакой романтики и свиданий».

Забрасываю его на заднее сиденье, сажусь за руль и быстро набираю сообщение Данте. В несколько предложений вкладываю суть предложения Завольского и в конце вставляю смайлик довольного чертенка. На удивление, он отвечает почти мгновенно — наверное, снова переехал, и теперь у нас не такая колоссальная разница в часовых поясах.

Данте: Уверена, что это не подстава?

Лори: За дуру меня держишь? Я десять раз все проверю.

Данте: Подстрахуйся обязательно.

Я издаю короткий смешок, и в который раз жалею, что электронные чернила не в состоянии передать эмоции, с которыми написаны. Моя ответная реплика «Так точно, наставник!» наполнена нотками сарказма и легкой обидой на то, что даже спустя столько лет, он по-прежнему считает меня глупой слабачкой. Даже если сейчас я слегка утрирую на фоне случившегося облома.

Данте: Наратов?

Я снова прикрываю глаза, делаю мысленный глубокий вдох и напоминаю себе, что прошлое больше не властно надо мной. В мясорубке жизни перемололось абсолютно все хорошее, что во мне было, а ту наивную девичью любовь я собственноручно пустила под нож, вырвала у нее сердце и совершила над ним ритуал осквернения, чтобы позже удобрить этой плотью свое новое сердце — каменное и насквозь отравленное, но гораздо более приспособленное к «перепадам внешних температур».

Лори: Еще не всплыл. Но должен приехать на свадьбу

Данте: Когда?

Лори: 27 ноября, через две недели

Данте: Значит, пора

Я смотрю на экран телефона и как заевшая пластинка повторяю, что ненавижу его.

Но сколько бы раз я это не произнесла, суть не изменится — Данте прав. У нас есть план действий, определенная последовательность, запрограммированная на обязательный успех с наименьшими потерями и с минимальной степенью риска.

— Я уже говорю и думаю как ты, — смеюсь в телефон и даже подмываю записать ему голосовое, но вовремя вспоминаю, что Данте их терпеть не может и ограничиваюсь коротким «Хорошо» в ответ.

Раз у меня сегодня внезапно свободный вечер, то почему бы не посвятить его подготовке?

Глава девятая: Лори

Настоящее

Я завариваю себе глинтвейн на безалкогольном ежевичном вине и, не жалея, кладу туда сразу несколько слайсов свежего имбиря. На когда жидкость немного остывает, добавляю ложку меда и пробую на вкус. Язык сперва обдает горечью, но через секунду ее разбавляет душистая акациевая сладость, от которой хочется зажмуриться, как будто пью самый дорогой в мире коктейль.

Переливаю свое ведьмино зелье в большой бокал, беру вазочку с орешками и ломтиками трех видов сыра, и отправляюсь на диван, где у меня уже подготовлено все необходимое — ноутбук, записная книжка, несколько распечаток из интернета, собранных в разное время.

Располагаюсь поудобнее, делаю первый глоток и демонстративно разминаю пальцы, воображая себя пианисткой, которой предстоит сыграть свой Самый Главный Концерт на Самой Главной Сцене. Хотя вся эта подготовка — всего-лишь бравада перед тем, с чем мне до чертиков не хочется сталкиваться лицом к лицу. Но что такое наша жизнь, как не бесконечная череда преодолений собственных страхов?