— Вам все нравится? — уточняет Люба, когда я прихожу в свою точку старта — место в специальной маленькой комнатушке, откуда торжественно выйду на дорожку к алтарю.

— Если все это, — делаю описывающий все жест, — привело мою свекровь в бешенство — то вы справились на «отлично».

Она улыбается и кивает мне на выход.

По дорожке, которая усыпана лепестками роз и белыми перьями, я иду абсолютно спокойно, потому что десяток раз репетировала это и в голове, и в реальности. Разница только в том, что теперь на стульях сидят живые люди, но это не особо мешает, потому что большая часть из них для меня не важнее китайских болванчиков. Тяжелее всего даются последние метры, когда мой взгляд цепляет знакомый русый затылок и легкий поворот головы в мою сторону, когда это начинают делать остальные гости.

Сергей.

Я резко вздергиваю подбородок ровно в тот момент, когда наши взгляды должны встретиться.

Иду дальше, глядя строго на Андрея.

Становлюсь рядом, выдерживаю град фальшивых аплодисментов и кожей чувствую навязчивое внимание мамаши Андрея.

Но все это просто пыль, потому что Сергей уже наверняка узнал меня.

Интересно, ему хватит ума не встревать и не пытаться открыть бедняжке Андрею глаза на меня? Хватит ума не делать этого прямо сейчас, потому что это уже все равно ничего не изменит — официально, мы с Андреем стали мужем и женой еще вчера. И кому как не Сергею, чья пафосная свадьба была так же абсолютно постановочной, знать об этих тонкостях?

— Да, — говорит Андрей на самый главный вопрос ведущего, и мне впервые в жизни хочется его похвалить — надо же, справился на пять балов, не запнулся и даже едва не ревет от счастья.

— Да, — говорю в свою очередь я и мы обмениваемся мимолетным поцелуем, компенсируя зрелище длинными обнимашками.

Ни одному из нас эта часть церемонии не доставляет удовольствия, но мы оба без единой помарки доигрываем спектакль до конца, с достоинством терпим получасовую фотосессию, поздравления родных и близких.

И когда приходит время, я, набрав побольше воздуха в легкие, поднимаю взгляд на приближающуюся к нам чету Наратовых — Сергея и его жену, которую легко можно принять за клона одной из популярных серебрите, имя которым — легион.

— Дружище! — Андрей хватает Сергея в охапку с куда большим рвением, чем недавно обнимал меня и они пару минут похлопывают друг друга по плечам.

— Мы прилетели только сегодня утром, — зачем-то с придыханием сообщает Илона, жена Сергея, — рейс задержали, муж так огорчился, что пропустил мальчишник.

И зачем-то вдогонку подмигивает, как будто я должна понимать сакральный смысл этой, уже ставшей обязательной в наших широтах, традиции.

— Минус одна непечатная история о дурной молодости для внуков, — выдавливаю из себя дежурную остроту, хотя на самом деле хочется сказать, что ее драгоценный муж и без мальчишников со стриптизершами прекрасно справляется с полировкой ее рогов. Но, видимо, придется приберечь это откровение на случай, если Сергею очень захочется испортить мне жизнь.

Илона прикрывает рот ладонью и хихикает, видимо думая, что со стороны это выглядит очень элегантно. Нет, дорогая, ты выглядишь как человек без двух передних зубов, который пытается прикрыть дефект фиговым листком.

— Сергей, это — Валерия, — слышу голос Андрея и даю себе мысленную оплеуху за то, что на секунду потеряла бдительность и не заметила, как Наратов вырос у меня перед носом прямо как гриб.

Я смотрю на него и ощущаю липкие пальцы прошлого, неприятно лапающие меня за плечи. Как будто все то, от чего я шесть лет бегала, догнало меня в момент единственной крохотной слабости, и все мое перевоспитание пошло по известному женскому половому органу. И не было никакого смысла в этих шести годах. Не было смысла вообще ни в чем, кроме момента, когда мы впервые снова смотрим друг другу в глаза.

Сергей на мгновение хмурится.

Я хорошо знаю это выражение лица, и эту складку между бровями, окруженную сеточкой крохотных морщин. Наратов точно так же смотрел на меня, когда я сделала перевод на тачку его мечты. С удивленным восхищением — единственная настоящая эмоция, на которую он вообще способен.

— Валерия… — Он как будто смакует мои имя.

— Сергей. Приятно познакомиться. Андрей так много о вас рассказывал, что я чувствую себя почти вашей родней. — Я интуитивно протягиваю ладонь для рукопожатия, надеясь, что этого жеста и слов будет достаточно, чтобы отбить у него всякую охоту устраивать громогласное разоблачение.

— А вот о вас Андрей почти ничего не рассказывал, — с нотками легкого раздражения в голосе говорит Илона, и как бы невзначай посильнее прижимается к плечу Сергея. — Даже фото ваши не показывал.

— О, это все моя вина! Я страшно суеверная насчет совместных фото и поэтому у нас с Андреем их просто нет.

Сергей продолжает молча на меня пялится.

Но что-то в его взгляде…

Это не удивление человека, который увидел то, что вовсе не ожила увидеть. И точно не шок от увиденного вживую «покойника». А нервозность его жены только подтверждает мою догадку.

Наратов меня не узнал.

Сергей меня не узнал!

Он смотрит на меня как на диковинку. На то, чем в это мгновение желал бы обладать сам.

Глава двадцать девятая: Лори

Настоящее

Мне нужно время, чтобы оправиться от шока.

Я готовилась к этому моменту все шесть лет, а последние несколько месяцев с нашей с Андреем помолвки буквально каждый день: перебирала в голове уйму вариантов, как произойдет наша с Сергеем встреча, как мы посмотрим друг на друга, как он внезапно выкатит глаза, когда узнает и поймет, какой совершенно другой я стала.

Готовила даже фразы в ответ — десятки фраз, на разные случаи.

Я была уверена, что просчитала и продумала наперед каждый вариант, подстраховала себя на каждом шагу, обезопасила со всех сторон.

Но, оказалось, не подумала о еще одном варианте развития событий. Хотя он был наиболее вероятен, потому что ни Андрей, ни Угорич, меня так и не узнали. Но я почему-то убедила себя в том, что в памяти Сергея Валерия Гарина должна была остаться на всю жизнь.

Он был моим первым мужчиной, черт подери!

Он стоял передо мной на колене, когда делал предложение!

Он должен был запомнить меня!

Он не мог забыть абсолютно все!

Сергей, вместо того, чтобы вежливо пожать мою ладонь, обхватывает пальцы и как бы невзначай проводит по острой грани бриллианта на помолвочном кольце. Я нарочно смотрю поверх его головы, но кожей чую, что Сергей внимательно следит за моей реакцией. И ему как будто абсолютно все равно, что и жена, и мой муж — еще одни немые свидетели этой сцены. Я предпринимаю неловкую попытку освободиться, но Сергей еще не закончил. Он наклоняется, касается губами моей кожи и снова делает смазанную паузу. Все это, будь оно чистой формальностью, заняло бы пару секунд, но в исполнении Наратова смотрится как сцена из немого кино.

— Он всегда такой галантный, — говорит Илона, делает шаг назад и Сергею не остается ничего другого, кроме как отступить вслед за ней.

По выражению его лица, он явно недоволен тем, что ним так публично помыкают. Но вынужден подчиниться, потому что женушка — это не просто бестолковый, но весьма красивый аксессуар, но и трамплин, по которому он взбирается по карьерной лестнице, перепрыгивая через пару ступеней.

— Такая редкость в наше время, — отвечаю я, и задерживаю Андрея, который заприметил кого-то среди гостей.

Чувствую еще одну слабую попытку Андрея освободить руку из моей хватки, потому что в приступе безмолвной ярости я слишком сильно сжимаю его предплечье. И это сигнализирует о том, что я вот-вот потеряю контроль над ситуацией.

— Как можно без общих фотографий? — Илона уже чуть ли не продавливает в Наратове вмятину — так сильно пытается показать, что только она — единственная возможная хозяйка этого тела. — У нас с мужем их, наверное, миллион!