— Буду через полчаса, — говорю я, резко выкручивая вправо. Если поеду дворами, то вполне успею. — Прикрой меня, скажи, что у меня проблемы с машиной.

Андрей недовольно ворчит, но соглашается.

Завольский-старший живет в поселке, отстроенном рядом с сосновым бором. Эта территория считалась чем-то типа охраняемого зеленого парка, но деньги способны творить чудеса, и так много-много квадратов хорошей земли, вдали от шума дорог и промзоны, превратились в поселок олигархов. Люди сюда приезжают чисто посмотреть на «дорогобогато» и лухари-жизнь, но меня от здешнего колорита реально тошнит.

Просто чудо, что на днях я сдавала в химчистку платье и сегодня его доставили курьером в офис. Переодеваюсь прямо в машине, привожу в порядок волосы и крашу губы ярко-алой помадой — свежий штрих на моем почти не тронутом косметикой лице. Я в принципе не люблю разукрашиваться, как индеец на тропе войны, но минимальный набор все-таки использую — легкий ББ-крем, мазок хайлайтера, коричневая тушь для ресниц. Этого достаточно, чтобы лицо выглядело ухоженным.

— Валерия Дмитриевна, — навстречу моему заезжающему во двор авто выходит один из охранников.

Вежливо распахивает дверь и как бы невзначай окидывает взглядом салон. Как будто я могла привезти с собой бомбу замедленного действия в виде трехэтажного торта. Но это — его работа, и он исполняет ее согласно предписанию, так что я даже почти не в обиде.

В гостиной уже человек двадцать гостей. Я сначала даже удивилась, почему Регина пошла против своей натуры и предпочла домашние посиделки громкой вечеринке с парочкой приглашенных звезд, но за секунду до того, как она замечает мое появление, замечаю ее кислый пустой взгляд куда-то перед собой. Это точно была не ее идея, а предосторожность Завольского — все-таки, его любимая молодая жена носит их ребенка, тут не до массовки на всю ночь.

Отрадно, что настроение Регины падает ниже плинтуса, стоит нашим взглядам встретиться. У нее на лбу написано, что в качестве лучшего подарка она предпочла бы мои вываленные ей под ноги кишки. Но вместо того, что наслаждаться зрелищем моего растерзанной тушки, бедняжка вынуждена натягивать на рожу приветливую улыбку и, на правах хозяйки торжества, идти мне навстречу с распростертыми объятиями. Мы одновременно звонко чмокаем воздух друг у друга за ушами, изображая радушие, достойное чуть ли не лучших подруг.

— Извини, что опоздала, — чувствую, что в моей улыбке от уха до уха чуть больше злорадства, чем я планировала. — Все как с ума посходили с этими елками. Сегодня точно третье декабря на календаре? Ощущение такое, что завтра Новый год.

— Я предпочла бы Новый год и сделать вид, что этого дня просто не было. — Регина трагически закатывает глаза. — Мне двадцать пять, боже, неужели я уже такая старая?!

— Зрелая, моя дорогая, — покрякивает развалившийся в своем кресле Завольский, и жены нескольких его друзей — преимущественно более зрелого возраста — отпускают пару шуток на тему прелестей женского взросления.

— Это просто цифра, — говорю что-то нейтральное, потому что не собираюсь подыгрывать этой тупости.

— А тебе ведь уже двадцать шесть, да? — как бы невзначай уточняет Регина, как будто не она пару месяцев назад налакалась вдрызг на моей вечеринке по случаю этого события. — Как оно там, в мире тех, кому за двадцать пять?

— Прекрасно, — улыбаюсь, изображая криповую версию Чеширского кота, — вчера была на примерке платья — пришлось еще немного ушить платье в талии. У меня какой-то бешенный метаболизм, спасибо Вселенной.

Регине с каждой секундой все тяжелее держать лицо. Она всегда была одержима своим внешним видом, в особенности фигурой, хотя на мой вкус, ее натянутую на голые кости кожу тяжело назвать «фигурой». Но с тех пор, как она забеременела, Завольский буквально помешался — выписал Регине личного диетолога и та, естественно, взялась ее откармливать. Я уже молчу о том, что через пару месяцев, мой дорогой «свекрови» придется вообще забыть о том, что у нее в принципе есть талия.

— Чуть не забыла, — делаю вид, что спохватилась только сейчас, — я отправила подарок с доставкой. Надеюсь, он тебе понравился.

— Доставкой? — не понимает Регина.

— Да. С той, которой ты прислала приглашение на сегодняшние посиделки. Очень оперативно работают.

Она окончательно теряет контроль над лицевыми мышцами, и ее физиономия расплывается во что-то бесформенное. Приходится взять Регину за локоть и как бы невзначай немного развернуть — будет лучшее, если никто из гостей не увидит ее в таком состоянии. Заодно, пользуясь тем, что я надежно прикрыта ее же спиной, шепотом, почти одними нубами, предупреждаю:

— Над самодисциплиной тебе еще работать и работать — кто же вот так сразу превращается в дерьмо из-за одной невинной шутки.

Не дав ей наломать еще больше дров, быстро иду в центр зала. Целую Завольского со всем радушием, и только потом подхожу к Андрею. Вот кому надо еще раз хорошенько проехаться по мозгам, потому что он безобразно относится к своим обязанностям в рамках наших договоренностей. Мужчина, который собирается жениться через пару недель, не будет сидеть, развалившись на диване, и залипать в телефон, когда в поле его зрения попадает любимая женщина. Даже когда я незаметно тяну его вверх, вынуждая подняться и обнять меня за талию, он все равно делает это вымучено. Если бы я могла сделать это прямо сейчас, то врезала бы ему по яйцам, потому что, очевидно, его мозги находятся там бОльшую часть времени.

— Мне бы твою молодость, Андрей — я бы свою бабу обнимал так, чтобы аж визжала! — подначивает один из друзей Завольского — довольно известный в определенных кругах винодел, который в тихую занимается скупкой всего, что плохо лежит и продает это через сеть ломбардов по всей стране. До сих пор не понимаю, что между ними может быть общего, но, кажется, они дружат еще с детства. Вероятно, когда Завольский только начинал свое восхождение, он не брезговал никакими деньгами, в том числе — полученными за краденное.

Я чувствую, как Андрей рассеянно держит ладонь на моей талии, даже не пытаясь прижать к себе и, незаметно скрипнув зубами, что есть силы прижимаюсь к нему бедром, так чтобы это выглядело как его попытка заявить право собственности. Завольский-старший довольно хмыкает, женщины закатывают глаза.

— Мы работаем вместе, — я напускаю почти трагичный вид, — и могу ответственно заявить — ничто так не убивает романтику, как необходимость «выкать» друг другу целый день и строгая субординация. Андрей очень не хочет, чтобы у сотрудников закрались сомнения в его необъективности, и мне, естественно, достается больше остальных!

Я снова бьюсь об него бедром и только со второй попытки до этого придурка доходит, что пора обнять меня посильнее.

— Когда я была секретаршей Лимонова, — говорит самая старшая женщина среди всех присутствующих дам, — он заходил в приемную, бросал на стол пиджак и кричал на весь офис: «Галя, мне срочно нужен минет!» Мне пришлось забеременеть и уйти в декрет, чтобы не сгореть от стыда. Теперь, когда он приходит домой, я кричу: «Лимонов, мне срочно нужны деньги!»

Она нарочно говорит это басистым тоном, и все присутствующие взрываются смехом.

— Если будешь и дальше вести себя как дерьмо, я отменю наши договоренности и твой любимый папочка узнает о «другой» жизни своего сына, — пользуясь случаем, шепчу Андрею на ухо, и он скрипит зубами от бессильной злости. — Пожалуй, надо ему намекнуть присмотреться к тебе поближе — может, хоть это заставит тебя включить мозги.

Его стандартное «ну ты и сука!» тонет в новом взрыве хохота.

Но, кстати, я не шутила — Андрея действительно пора поставить на место, пока он окончательно не сорвал весь мой план.

Глава четырнадцатая: Лори

Настоящее

— Очень не советую больше так делать, — говорю я, когда мы с Региной на пару минут остаемся одни на площадке перед домом.