- Что вы медлите, трусы! – Завывала ведьма. – Убейте их. – Ну что за бездари, ничего нельзя поручить, все приходиться делать самой. – Она, вдруг не выдержала, и завертелась вокруг собственной оси, постепенно став похожей на огненный смерч, разбрасывающий вокруг себя ошметки пережеванного густого мрака. Завизжала, втянув, как пылесос, в себя мусор и песок с пола, и вдруг резко остановилась, вытянув клюку, и держа ее двумя руками на манер копья. Десятки мелких Кехай, сорвались с конца кривого посоха, заверещали, засвистели кипящими чайниками, и бросились в атаку на обороняющихся друзей.

Вот тут-то и помогла домашняя заготовка Амирдовлата. Он выдернул хрустнувшими зубами из горлышка кожаной фляги пробку, даже не заметив закровоточащих при этом десен, плеснул себе на ладонь бурой жидкости, и жестом сеятеля, с заговором, оросил поле боя:

- Заговорю от глаз, прежде себя,

глаз чужих, воинов наших,

заговорю от того, кто

сглазил тебя,

в глаза ему сажу, в сердце плетку,

в душу пепел,

из дома ему молнии, в двери ему огня.

Это моя тебе

Федограну молва. – Гремел голос знахаря.

Пронзительный визг тварей заложил уши, болью проникнув в самый мозг. Они стали лопаться как воздушные шарики, забрызгивая округу желтой воняющей клопами слизью, а обрубки живых мертвецов начали сжиматься, медленно превращаясь в сухие мумии.

Сражение вновь остановилось, а поле боя стало похоже на зловонную, разлагающуюся свалку. Напряженная тишина накрыла пещеру, так, что было слышно собственное сердце.

Федогран глотал поганый воздух широко раскрытым ртом, приводя дыхание в норму, Амирдовлат быстро обрабатывал его раны, той же самой жидкостью, что и остановил нечисть, и перевязывал их, заготовленными ранее бинтами, сотканными из крапивной нити.

Ведьма замерла в недоумении. Ее удивленные глаза вылезли из орбит, налились кровью, и смотрели в лицо Федограна, словно говоря: «Такого не может быть!».

Пауза затянулась не на долго. Старуха встряхнула головой, прогоняя наваждение, взвыла, брызнув слюной и взлетела, оседлав клюку.

В нее мгновенно полетели брызги отвара, брошенные рукой, ожидающего подобного со стороны старухи, знахаря. Они соприкасались с черным платьем Аджу, попадали на лицо и голые руки, и тут же вскипали маленькими фонтанчиками взрывов, вырывая мелкие кусочки ткани и плоти, которые мгновенно сгорали вспышками голубых искр. Но это не останавливало ведьму, она нарезала круги около защитников, выискивая возможность для атаки, и читая заклятье.

И тут глаза Федограна начали слипаться, и вместо ведьмы он увидел свою Алину. «Он, что? Сражается с собственной женой?» – Богатырь посмотрел вокруг, и никакого поля боя не обнаружил. Зеленый луг, сочная трава, светит солнце, цветы, и улыбающаяся молодая женщина, готовящаяся стать матерью, улыбается и манит его к себе.

- Я иду. – Попытался воскликнуть он и броситься вперед, но кто-то схватил его за плечи, и сунул в рот горлышко фляги, воин захлебнулся и закашлялся. Горькая как полынь жидкость потекла в горло, рассеяв видение. Грязь, вонь, ведьма, летящая прямо на опустившего руки Федограна, и крик Амирдовлата, вихрем ворвались в почти уснувшее сознание:

- Очнись!!!

Это он плеснул в рот все тот же бурый эликсир, и вернул затуманенный Аджу разум. Меч сверкнул, перерубив заскулившую от боли и обиды клюку ведьмы, а сама она упала и покатилась в дальний угол пещеры.

Медлить нельзя. Превозмогая боль в прокушенных ногах, и усталость, богатырь прыгнул следом.

- Остановись. - Взвыла старуха. - Давай договоримся. Я выполню все, что ты хочешь, только оставь жизнь.

Парень на миг замер, с занесенным мечем.

- Ты слишком много горя принесла в этот мир, и не заслуживаешь милости. – Выдохнул он гневом пылающие слова. – Сдохни тварь!

- Меч опустился одновременно с вытянувшейся рукой, ставшей вновь опрятной бабушкой, а не королевой смерти, ведьмы, коснувшейся раны на прокушенной ноге, и как злобным плевком прозвучавшими словами:

- Ты уйдешь вместе со мной.

Череп Аджу лопнул под сталью, брызнув черными шевелящимися мозгами с желтой кровью, которые тут же задымились облитые эликсиром знахаря, у Федограна подогнулись ноги, и он устало сел прямо в смердящую лужу.

- Спасибо. – Прошептал парень знахарю. – Если бы не ты, она заманила бы меня в ловушку своей ворожбой.

— Это тебе спасибо. – Засмеялся нервно Амирдовлат. – Если бы не ты, мы бы тут сдохли вместе.

- Оба молодцы. – Улыбнулся в ответ Федогран. – Пошли отсюда на верх, здесь такая вонь, что меня сейчас вывернет. Там по дороге, я видел ручей. Поедем, смоем с себя эту пакость. И горло прополоскаем свежей водичкой, у меня такое чувство, что без соли съел покойника. - Он поднялся и не оборачиваясь зашагал на выход.

Казавшимся нескончаемым бой, на самом деле занял не более нескольких минут. Солнце все еще висело низко над горизонтом и улыбалось, поздравляя героев. Или это так ему показалось? А откуда тут взялись Бер с шишком, жарят на костре мясо? Вул о чем-то разговаривает с Алинкой, и машет ему рукой. Волот тащит из леса дрова. От куда они тут? Их не должно быть здесь, они далеко. Глаза затуманились, острая игла боли воткнулась в висок и мир погас.

Федогран успел сделать всего несколько шагов по зеленой траве, несколько глотков свежего воздуха и упал, раскинув руки с застывшей, удивленной улыбкой на губах, и широко раскрытыми глазами, смотрящими прямо на солнце. Боль ушла, и сердце больше не билось.

Тьма.

Серое небо, серая земля, серое солнце. Все отличается только оттенками, что-то более светлое, что-то более темное, но все равно все серое и тоскливое, тягуче и давящее на душу.

Федогран приподнялся, и сел вытянув ноги, протер кулаками глаза, и недоуменно огляделся.

Он отчетливо помнил схватку с Аджу. Помнил, что убил ее, затем вышел на свежий воздух, где каким-то странным образом оказалась его жена, названные братья и погибший давным-давно Волот. Потом провал в памяти, и он тут, непонятно где. «Что это было? Галлюцинация? Тогда сейчас что? Тоже бред воспаленного мозга или… Он умер? Нет, не так он представлял себе загробный мир, да и Перун с Мореной, рисовали это место другими красками. Может он спит. Нет это не сон, слишком все реально».

Он провел себя ладонью по волосам. «Снова что-то не так, но что?». Федогран посмотрел на свои руки. Перчаток нет. Вот оно в чем дело, вот чего не хватает. С него сняты доспехи, он в белой, полупрозрачной нательной рубахе ниже колен, босой и без штанов.

Полуголый, в незнакомой местности, хорошо, что хоть помнит, кто он такой. Как же он здесь оказался? В предательство Амирдовлата не верится, не тот он человек, да и зачем ему это было бы надо. Их кто-то ждал, напал сзади, и оглушил, а потом отнес сюда?

Бред. Зачем? Если бы напали, то просто убили бы его там, где есть, и не утруждали бы себя перетаскиванием тела, тем более так далеко.

Тогда всё-таки он умер. Что там сказала Аджу перед смертью…: «Ты уйдешь вместе со мной», — и коснулась рукой раны на ноге. Забрала с собой бабка, как и обещала». Федогран непроизвольно коснулся голени, где должна была быть рана от клыков одного из Сипаушей, но ее там не оказалось. Чистая розовая бархатная кожа, как у младенца. Даже шрама нет. Такого не может быть в реальной жизни, значит это или бред или смерть.

Федогран встал и огляделся. Кругом, сколько хватало зрения, одна сплошная, ровная как стол, серая степь, без горизонта. Там, где солнце появляется утром и прячется на ночь, марево тающей бесконечности. Куда идти? Везде одно и то же – безликая, серая пустота.

- Ну и как тебе Кромка? – Голос прозвучал сзади на столько внезапно, что неожидающий подобного Федогран, вздрогнул и резко обернулся. За спиной стояло странное существо, смесь человека и огромного таракана.

Женская кудрявая рыжая голова с милым, грустным лицом в конопушках, надутыми, пухлыми обиженными губками, носиком-уточкой, и умными, налитыми слезами, голубыми глазами, словно отрезанная извращенцем хирургом от обычного тела и пришитая к туловищу насекомого.