- Успокоились? – Окинул он собравшихся на поляне тяжелым взором. – Продолжим разговор.

Игра в верю, не верю - затянулась до полуночи. Одни защищали старых богов и отстаивали существующий миропорядок, другие сводили к тому, что новое — это хорошо, и давно пора менять правила.

Названые братья отстаивали старое, а вот за новое больше всего стояли Злыдни, вновь ставшие троицей, и упирающийся упрямством Трясовица. Сирин, поддерживала Федограна, а Анчутка и Берендей сомневались, метаясь от одного мнения к другому. Единственное, что радовало, никто не кидался больше в драку, ограничиваясь руганью, частенько скатываясь к оскорблениям.

- Где это я? Что тут происходит? – Очнулся наконец Хоквуд, и сел выпучив глаза. – Вы кто?

- Беседуем. – Буркнул ему шишок. – Присоединяйся.

- Где мои доспехи? Кто их снял? – Закрутил головой рыцарь.

- Вон валяются. - Кивнул Илька. - Не сообразили мы, как их на тебя напяливать, уж извини, и вообще, спасибо скажи что надели на тебя то, что одето, могли бы и голым оставить. Сверкал бы сейчас тут непотребством. Садись и слушай, не мешай.

- А я вам говорю, что не будет вас в будущем, исчезните. И не спрашивайте больше, как это случится, я не знаю. Не дошли сведения. Нет там больше ни вас, ни привычных богов. Другие пришли им на замену, вот только никто их тоже не видит. Тоже только одни легенды об их деяниях остались в памяти людей.

- Почему ты решил, что это из-за Чернобога? – Анчутка недоверчиво посмотрел на богатыря. – Может это из-за Перуна?

- А ты подумай? – Встрял в разговор Вул. – Тысячелетиями мы жили старым укладом, и все было хорошо. Я не помню, чтобы кто-то из кромочников болел насморком, а тут все сразу начали чувствовать недомогание. Приток силы из скрижали Рода, больше не поступает в мир. Вот в чем тут дело.

- Кто?

— Это?

- Подтвердит? - Злыдни по очереди посмотрели на волколака.

- Того, кто мог это подтвердить, Федогран убил недавно, а другой с горы Аргоран не слазит. Вход в пещеру охраняет. – Пробурчал шишок. – Нет у нас видаков.

— Так это ты убил Кацикина? – Берендей с уважением посмотрел на парня. – Силен. Он же бессмертный. Как тебе это удалось?

- Застрелил. – Пожал плечами Федогран, словно ничего особенного не произошло.

- Прямо в лоб ему стрелу вогнал. – Бер даже привстал и рукой ткнул себя в голову. – Прямо сюда. Одним выстрелом. Я потом тот лук натянуть попробовал, у меня не получилось.

- Слабак. – Хмыкнул Берендей. – Можно посмотреть? – Повернулся он к Федограну.

- Можно. – Тот скинул со спины лук, с которым не расставался. – Бери.

Мышцы налились узлами, жилы вылезли синими нитями из кожи человека-медведя, но тетива даже не дрогнула.

— Это, что же за оружие такое? – Смахнул тот капли пота с мокрого лба. – Где ты его взял?

- Мокошь подарила. – Богатырь вновь закинул лук за спину.

- Ты видел богиню? – Округлились глаза Берендея.

- И ее, и Перуна, и Марену, и даже Ярило. – Кивнул богатырь.

- Так что же ты молчал? – Вскочил человек-медведь. – Это же все меняет. Значит боги еще помнят о нас и спускаются на землю. – А ты говоришь им дела нет. – Хлопнул он одного из злыдней по плечу. Все… Я за старую веру. Пусть и дальше Перун в небесах молниями громыхает. Я, служить вралю не буду. Не достоин он.

- А я всегда был против кровавых жертвоприношений. Требы надо хлебом нести. Я тоже больше вруну служить не хочу, не по совести это. Неправильно. – Закивал Анчутка.

- Мы.

- Будем.

- Думать. – Злыдни поднялись.

- Мы.

- Уходим.

- Размышлять.

- Проваливай, и больше мне на пути не попадайся, ухо отгрызу. – Не мог не прокомментировать шишок.

Три сгустка слизи посмотрели на его, как на пустое место и молча нырнули одновременно в болото.

- Да…уж… - Проследил за ними Трясовица. – Это действительно многое меняет. Меня ведь практически убедили, что боги мертвы, и начинается передел мира… Оказывается это ложь. Думаю, что я вернусь к старой вере. Не хочется быть в конце пути обманутым.

Ночь полностью вступила в свои права. Это заметили только тогда, когда наконец стихли споры. Месяц плыл в темных перьях облаков, словно черной, ажурной вуалью прикрывающих неестественно яркие, крупные звезды. Где-то ухал филин, квакали лягушки. Спать не хотелось, все сидели молча в темноте и думали, каждый о своем.

Все обошлось без драки, чему не очень-то был рад Бер, но тактично лишь морщил лоб, и молчал. Сирин укрылась крыльями и о чем-то сама с собой разговаривала, превратившись в черный сугроб в темноте. Берендей задумчиво поглядывал на Федограна, видимо не решаясь задать мучающий его какой-то вопрос, а тот откинулся на спину и смотрел в небо. Наконец-то можно расслабиться. Вул также смотрел, не отрываясь, на тонкий серп месяца, погрузившись в себя. Анчутка кидал камешки в воду, целясь в отражения звезд, а рядом, обхватив колени руками, раскачивался в раздумье Трясовица.

- А я ведь то же служу Чернобогу. – Внезапно произнес задумчиво Хоквуд. – У нас в стране все ему служат. Так принято. Наверно поэтому у нас слуги напоминают рабов. Не хочу так больше. Не хочу крови на алтаре. Не хочу возвращаться. Как думаешь, Федогран, меня Сослав на службу возьмет? Я хороший воин.

- Возьмет. – Кивнул богатырь. – Он умный человек и мудрый правитель. – Давайте спать. День выдался суетливый и трудный. Завтра назад поедем.

Утро, несмотря на бытующее мнение, что оно не может быть добрым, оно было прекрасным даже несмотря на то, что приходилось спать на голой земле, укрывшись одним предрассветным туманом, и положив голову на кулак.

Федогран улыбнулся, приоткрыв глаза. Сквозь щелочки ресниц был виден горизонт. Ну и что, что он наливался заревом на фоне бесконечного, топкого болота? Плевать, все равно красиво. Краешек дневного светила потихонечку выплывал из отчерченной ниточки востока, разгоняя сумрак и гоня прочь подрагивающие в испарениях клочки белесого, подкрашенного розовым восходом тумана. Солнце, не торопясь занимало свое законное место на небосклоне, наливаясь жаром, и наполняя светом день.

Парень потянулся, открыл глаза, приподнялся и вздрогнул. Прямо перед ним, на корточках сидел Берендей, и в упор, молча, смотрел ему в глаза.

- Ты чего не спишь? – первое, что пришло на ум, спросил Федогран.

- Не умею. – Странное выражение у человека-медведя на лице, полное отсутствие мимики. То ли сейчас поздоровается, тот ли ударит, непонятно, и голос отрешенный, говорит, как неживой.

— Это как? – Удивился парень.

- Не сплю никогда. Таким боги создали, что бы за порядком в лесу следил, а не валялся под кустом отдыхая. – Он опустился рядом, и сел в траву поджав под себя ноги. – Скажи мне богатырь: «Какая она?».

- Кто? - Не понял тот вопроса.

- Богиня земли. Матушка Мокошь?.. Красивая?..

- Она очень добрая. - Задумался Федогран, пытаясь вспомнить знакомое лицо, но не смог. – Это наверно прозвучит глупо, но она выглядит как все женщины сразу, и как мать, и как жена, и как сестра и как дочь. Блондинка, брюнетка, рыжая… Худая и полная. Тяжело объяснить. Наверно так выглядит сама любовь. Ты чувствуешь ее, видишь, а описать не можешь. Нет подходящих слов.

- Понимаю. - Кивнул Берендей. – Я вот Чернобога тоже описать не смогу, хотя и видел его, вот так, как тебя. Наверно нельзя описать словами ложь, злобу и подлость. Боги, они как чувства, трудно представить физический образ, невозможно нарисовать словами.

Федогран пожал плечами не зная, что на это ответить. Странное создание, этот Берендей. Угрюмый, замкнутый, себе на уме, с ничего не выражающим лицом, а на самом деле?.. А не понять его, что на самом деле. То ли человек со звериной душой, то ли зверь с человеческой. Сложная личность, однако вызывающая уважение.

- Я вот еще что хотел спросить? – Посмотрел в глаза медведь. - Как ты смог лук натянуть?

- Меня благословила Мокошь. – Вновь пожал плечами Федогран. - После этого было нетрудно, он и сейчас меня слушается, только вот стрел для него нет. Простые не выдерживают, в пыль превращаются сразу после выстрела.