— Спасибо, — флягу возвращать было жаль, мелькнула мыслишка оставить её себе, компенсацией, так сказать, за перенесенные тяготы, но её Александр задавил на месте.
Не хватало еще.
И отдал.
— Вода… вкусная.
— Есть тут один родник, — Станислав убрал флягу. — Целебный. Берегиня заговаривала.
— Да?
О берегинях Александр слышал. И читал. И наставник целую неделю сказывал, правда, как-то так, что Александр в итоге и не понял, то ли есть они, то ли вымысел народный, помноженный на особые погодно-климатические условия отдельной местности. То ли вообще проявление локальных энергетических аномалий.
— После отведу. Если захочешь.
Александр хотел.
Очень.
— Сейчас чутка передохнем и далее… тут недалече… — Станислав опустился на землю и сел. И по виду, отдых нужен был не ему. Хотя и Александр не так, чтобы запыхался.
Но возражать не стал.
И тоже сел.
— Можешь-то ты чего?
— Ну… — Александр задумался. — Государством управлять могу.
— Это у нас каждый второй может, только государство выдели, — хмыкнул Станислав, срывая какую-то травинку, которую принялся жевать. — А каждый первый советом подсобит.
— Еще могу вражье войско испепелить…
— Ага… младшенький наш тоже в «Магов» по гоняет, иной раз за уши не оторвешь. Батя даже сосну грозился спилить, а он все одно. Очень ему нравится вражьи войска испепелять. А из полезного?
— Не знаю, — Александр даже растерялся, потому как выходило, что прежние его умения в Подкозельске не особо и нужны. Вот, скажем, зачем тут уметь разбираться в хитросплетениях международной политики?
— Ну… не переживай, разберемся… огневику вон в кузне дело найдется. Да и так-то… — он задумался. — Только… тут у нас неспокойно.
— Из-за этого, Тополева?
— И из-за него… прежде-то Осляпкино во владениях Вельяминовых было. От испокон веков. Они и окрестные земли-то держали. А потом то одно приключилось, другое… третье… и отошло Осляпкино вроде как Свириденко.
Стас тяжко вздохнул.
— С той поры и началось. Свириденко спит и видит, как бы земли все под себя прибрать. И прибирает, скотина…
— Как?
— Обыкновенно… дела у нас не особо… кредитов еще брали на реорганизацию. А банк взял и процентную ставку поднял. После векселя еще всплыли, которые прежний Вельяминов оставлял… ну и раз пришлось земель ему передать, другой… потом еще император Осляпкино отдал.
Тут пришлось приложить усилия, чтобы удержать лицо.
Ну, папенька…
— Свириденко вовсе разошелся… объявил своею вотчиной. Чего хочет, того и воротит.
— Закон един для всех!
— Ага… в Конституции.
Вот теперь прозвучало до крайности обидно.
— Тут… дело такое… жалобы писать можно. И поначалу находились те, кто писал-то… кто помнил, каково это было, при Вельяминовых жить. Да только куда писались? В райцентр. А там Свириденко знают, любят и уважают. Дорогой человек и близкий друг. И все разбирательства, которые по жалобам учинялись…
Дальше можно было не продолжать.
— А он полицию свою завел.
По какому праву, спрашивать, очевидно, не стоило.
— Нанял этих вон… ну ты видел… пара особо ретивых жалобщиков сгинула.
— А люди? Ты говорил, что люди пропадают.
— Люди… тут ведь как… доказательств нету… и если по бумагам-то, все ладно выходит. Ладно и складно… в позапрошлом году комиссия целая приезжала. Кто-то там до Петербурга дошел. С заявлением о пропаже…
Стас сжал руку и что-то внутри огромного его кулака хрустнуло.
— Ничего не нашли?
— Да как сказать… фирму он держит. Не в Осляпкино… большая она. Известная. Девиц собирает, обучает и отправляет на работу.
— Куда?
— Да куда надобно. В дома вот богатые. Или на лайнеры. Яхты… прислугою там, горничными, няньками. Кем только хочется… порой и за границу тоже. «Красава». Может, слышал?
— Нет, — был вынужден признать Император. — И что с девицами?
— А вот смотря с какими… комиссия-то прибыла, выяснила, что большею частью девицы там, где и должно. Служат. Убирают, стирают, сопли вытирают и далее там. Ежели кого и нет, то добровольно контракт разорвали, об чем и подпись имеется, и заявление, собственною рукой писаное. А раз нету, то и фирма за них вроде как не отвечает. И куда девицы эти девались, того Свириденко знать не знает, ведать не ведает.
Выглядело зыбко.
Весьма.
— Но ты комиссии не веришь?
— Я глазам своим верю, — Станислав поднялся. — Вон, во всем Осляпкине, а он раза в три Подкозельска больше будет, ни одной красивой девки не осталось. А порой и не девки… о том не говорят, но как ни приходишь, людишки тут всякий раз новые. Переселенцы… еще одна программа для народа. Вроде как и переезд Свириденко обещает, и жилье, и подъемные… вот ты скажи, с чего такая щедрость? Ладно, пошли, а то…
Договорить он не успел.
Где-то совсем неподалеку раздался хлопок выстрела, весьма характерный, а следом звонкий девичий вопль. И голос этот заставил Станислав обернуться.
А потом он опрометью бросился вперед.
— Эй, — крикнул Император, вглядываясь в чащобу.
Чтоб вас…
Он перекинул рюкзак на другое плечо и тоже побежал. Впереди явно происходило нечто интересное…
На девицу Александр налетел.
Точнее она буквально вывалилась на руки, опутанная кусками какого-то тряпья, сжимающая в одной руке корзинку, во второй — цветок.
— Спокойно, — сказал Александр, девицу подхватывая на руки. Тряпье в ближайшем рассмотрении оказалось самовосстанавливающейся артефакторной сетью, которую девица явно пыталась разодрать, но не по её силе. — Я не враг… я… Сашка. Император.
Вот… дурь. И кто его за язык тянул-то?
Снова хлопнул выстрел.
— За тобой охота?
— П-помоги, — девица рванулась, но сеть лишь туже затянула петли.
— Сейчас… эту погань так не снимешь. Погоди…
Рюкзак мешался на левом плече, поэтому девицу Его императорское Величество закинули на правое. Она тихо пискнула.
Следом где-то совсем рядом раздался грозный звериный рык…
И снова выстрел.
— Славка! — голос девицы оглушал. — Там…
Эхо рыка донеслось с другой стороны… она дернулась, пытаясь сползти с плеча, но Александр удержал.
— Погоди… — он несколько растерялся, потому что понятия не имел, куда бежать. То ли девицу спасать, то ли нового знакомца от медведя. То ли вовсе медведя от того, кто стрелял. Некстати вспомнилось, что медведь — зверь редкий, занесенный в красную книгу Империи и охраняемый особым эдиктом от года тысяча восемьсот двадцать второго…
— Погоди… — Император огляделся и, увидев подходящее с виду дерево, расколотое молнией, перехватил девицу и запихнул в расщелину. Кинул и рюкзак под ствол. Сплел заклятье, создавая вокруг пузырь защитного поля.
— Ты… — девица дернулась.
— Сиди смирно, а то свалишься. Я только гляну. И назад.
Поле замерцало.
— И не бойся, я… — он поднял оброненную корзинку и поставил поближе к стволу. А цветок девица из рук не выпустила. — Скоро вернусь. А тут тебя никто не обидит…
Потому как его щиты пока даже группа поддержки в полном составить пробить не могла.
Император нырнул в кусты, пытаясь определить, откуда все-таки стреляли. Но за третьим кустом наткнулся на Станислава, который шел и волок за собой почти полную свою копию. Разве что потрепанную слегка.
— Станислав?
— А… — мутный нового знакомого взгляд обрел ясность. — Ты… тут… сестра моя.
— Там, — Александр указал в сторону дерева. — Я пока посадил… она чуть в сети запуталась. А что с ним?
— Хрен его знает. Не в себе он.
— Это…
— Братец мой меньший, Степан.
— А что там…
— Ничего уже, — отмахнулся Славка. — Помоги, а то тяжелый, зараза…
Двоим тащить третьего и вправду было легче, благо, недалеко.
— Тут вроде медведь рычал, — робко заметил Император.
— Бывает, — Славка стряхнул брата у пузыря, который переливался всеми оттенками перламутра. И в пузырь пальцем ткнул. Хмыкнул. И ткнул другим. Потом ударил с размаху всею пятерней. И главное так, что щиты зазвенели. — Эко ты… умеешь.
