Скорей всего, если какого-то полноценного союза между группами не было, попытаются до разбирательства стрясти деньги. Так случалось чаще всего — объяснял перед выходом Йорг.

Странные у них здесь обычаи.

Гнилые.

Договорились, сигналом для общей атаки станет выстрел. По идее, мой, но как на деле пойдёт — непонятно. Поэтому если все начнётся раньше времени, моментом действия для всех станет любой демаскирующий шум.

***

Я вышел из укрытия и подобрался к замыкающим колонну промысловикам.

Химия в крови бурлила, сердца молотили изо всех сил. Впереди спины противников: простенькие доспехи, кольчуги, сумки и ружья.

Толстяка и Лохматого, так ум обозначил ближайших ко мне, защищали кирасы. Ещё у них кольчужные рукава и тяжелые наручи из примитив-металла. У каждого по кобуре с револьвером, на поясе закреплены двухзарядник и однозарядный войсковой пистолет; в ножнах сбоку меч и тесак.

Наверняка бойцы Ядра.

Хорошее снаряжение.

В левой руке я сжимал длинную рукоять Виверны, в правой — кинжал. Между мной и замыкающей двойкой три шага. Промахнуться невозможно. Прицелился, выстрелил и содержимое головы Толстяка выплеснулось на впереди идущих.

“Kos?”,

“ Atola ” — забормотали спереди.

Входная дыра шириной в большой палец, выходная — с ладонь. Кровяные лохмотья, светло-розовое месиво мозга и поломанные кости.

— Красота, — прокомментировала Желчь.

Толстяк упал.

Теперь все зависело от того как сработают остальные бойцы Длани. Если облажаются, тогда я труп и никакой Кряж меня отсюда не вытащит.

Когти обернулись, еще толком не понимая, что происходит.

Эхо возбуждения смешалось с наплывающим удовольствием. Моды скрежетали, усердно работая, чтобы хоть как-то разобраться в коктейле эмоций и привести всё в норму ледяного ума.

Я сократил дистанцию и вбил кинжал в шею Лохматого. Вырывать не стал, оставил в нём. Тот схватился за рукоять, да так и замер, пытаясь прохрипеть что-то через маску. Пучил глаза.

Придержал умирающего, не давая ему упасть: он еще должен послужить инструментом.

Из кобуры на его бедре вытянул револьвер. Пузатый и пятизарядный — это короткоствольный, лёгкий Боец.

Какой нелепый.

Поморщился.

Не оружие, а сплошная насмешка.

Когда большая часть Когтей обернулась, наши с двух сторон уже закинули бутылки с зажигательной смесью, целясь преимущественно в центр и переднюю часть колонны.

Зря переживал, идеально исполнили. Восемь огненных птиц прилетели в цель.

Еще и Кряж отстрелял в центр несколько «взрывных» очередей.

Хлопки, крики, звон стекла. По вражескому отряду прошлись пламенные змеи и вихри. Загрохотали ружья и револьверы.

Запасного оружия с собой мы взяли много.

Унгур прицелился из базаргана. Выстрелил и, изменившись в лице, замер. Побледнел, выругался. Кряж уже выставил щиты, и пуля, срикошетив между ними трижды, лишь чудом не зацепила нашу цель.

Пятеро впереди, те, кого видел, открыли огонь. Я прикрылся хрипящим Лохматым, сгорбился за ним, опустив голову.

Выстрелы цепляли тело заложника; кираса его лопнула и безостановочно звенела от попаданий.

Бронеполотно на левой руке дважды задевали пули, но без каких-то серьезных последствий. Псевдо-металл защищал по-прежнему хорошо, а моды пока работали идеально — боли от ушибов я не чувствовал.

Выглянул.

Из револьвера, который какой-то чумной хади додумался назвать Боец, попасть в цель казалось невозможной задачей.

Пули летели куда угодно, но не туда куда целился. Чтобы устранить ближайшего промысловика понадобился каждый из пяти патронов. В конце концов, цель упала на колени, хлынула кровь. Последний выстрел все-таки случайно ударил в подбородок.

Большая Удача: целился я в грудь.

— Четверо, — важно объявила Желчь.

Считать умел и сам.

Откинул револьвер, выпустил мертвеца на свободу и перекинул Виверну в правую руку; левой прикрыл голову.

Выстрелил в ближайшего: попал в грудь — кольчуга не защитила. Еще два выстрела в панцирника с правой стороны. Первая пуля срикошетила от плечевой части кирасы, вторая — пробила маску в районе переносицы.

Прицелился в бедро промысловика, стоящего поодаль. Вдавил спусковой крючок. Красный цветок расцвел на ноге, и враг упал; он попытался отползти в сторону гудящего огня. Странное решение, но это его выбор. Кровь с раны хлестала так, что я благополучно забыл о его существовании. Меньше чем через минуту сам помрёт.

Последнего достал Кряж, запустив воле-конструкт алой дуги. Противника в кирасе рассекло на две части, выбивая в воздух кровавую взвесь.

— Каждый раз впечатляет, — томно прохрипела Желчь.

— Соглашусь, — сказал, двинувшись вперед.

Пустую Виверну вдел в кобуру, достал Центурион.

Унгур смотрел на меня, нахмурившись.

На что-то надеялся?

Щиты сжимали пленника так, что он уже и руки поднять не мог, но базарган все равно не выпускал.

Упёртый гуль.

Из дыма вывалились трое. Оружие растеряли, пожжённые, без масок, грязные, с надутыми пузырями волдырей по открытой коже.

Возле меня оказался Ятим, с ружьями, стянутыми бечевкой, и закрепленными за спиной. Стрелять не стал, кивнул Ятиму, указав на выбравшихся. Он вышел вперед и одного за другим порубил топором; те не могли сопротивляться. Улыбка застыла на лице ученика.

Это первые кого он убил своей рукой?

Плохая реакция.

Но он был рабом — ярлыки сразу вешать не стоило. Пусть пацан чуть гордости отыграет.

— Берём? — спрашивая, Ятим кивнул на Унгура.

Из дыма выскочил еще один боец Когтей. Крепкий, тёмная одежда на нём тлела. Узоры сажи виднелись на бледной коже. Два пальца на правой руке отсутствовали. Взорвался боеприпас в оружии? Похоже. Но все равно вполне себе готовый к бою. Выглядел бодрым и злым.

Это тот бритоголовый с модулем Щелкуна.

Оружия при нём не осталось; вообще ничего с собой нет. Только тяжелое дыхание, покрасневшие глаза и взгляд как у подыхающего скальника. Сплошная подавляющая ярость.

Нутру это не нравилось. Громада хищника, да. Однозначно этот Семипалый опасен.

— Осторожнее, — предупредил Ятима.

Жестом показал ему быть внимательнее. Ученик улыбнулся, пожав плечами.

Безмозглый.

Не принял предостережение всерьез.

Топор Ятима ударил в плечо бритоголового и отскочил, оставив мелкую царапину. Семипалый скорчил яростную гримасу и ответил. Это был быстрый и мощный прямой, во время которого из верхней части ладони выскочило чёрное жало клинка.

Ятиму повезло: он растерялся, взмахнул рукой и таким образом заблокировал атаку. Бритоголовый вбил клинок в наруч и пнул полукровку так, что тот отлетел метра на четыре, да там и остался лежать.

Судя по крови, стекающей с короткого лезвия, пробил он Ятиму вместе с наручем и руку.

Нехорошо.

Унгур, сдавленный щитами, рассмеялся. Должно быть Семипалого и ждал. Теперь главарь Когтей выглядел уверенным в себе. Я не чатур, но мозгов понять, что дела складывались не так уж и хорошо, хватило.

Семипалый сорвал тлеющий рукав и штанину. Эхо удивления кольнуло разум: под кусками одежды пульсировали корневые модули. Активированные квази-мышцы раздражали шуршанием.

Бритоголовый угрожающе двинулся на меня.

— Ой-ей, — вскрикнула Желчь. — Надо забирать. Тебе полжизни на эти штуки амтанов потрошить.

Семя жадности проросло в шаблоне болезненными нитями.

Интересно, много в нём боевых модулей?

Прицелился. Отстрелял весь барабан. Пули рикошетили от головы и груди. Последние две смялись, застряли в коже.

Бесполезно.

Ни одной серьезной раны — только царапины.

— Что с ним? — крикнул вопрос Кряжу, отступая.

— Хитин под кожей, — пояснил оракул. — Защитные вставки.