Я посмотрел на ее лицо, изогнув бровь, и следующая мысль внезапно посетила меня: а насколько много люди знали о нас? Насколько разговорчивы были те, кто не стал жертвой обнуления?

Свет в штреках обеспечивала цвет-плесень, проросшая по своду щетиной. Со стен тускло “досвечивали” свой срок древние лампы.

Часто путь нам перебегали яркие сороконожки, длиннющие, размером с предплечье взрослого. За хитином сияла кислотно-зеленым и красным жидкость; с каждым движением она меняла положение внутри и свет падал на стены россыпью цветных пятен. Не знаю почему — но во мне от вида и от того как сороконожки переваливались проявлялось эхо смешливости. К счастью, с этим моды могли справиться.

По прошествии трёх часов мы вышли в бывший Круг Чатуров.

У поломанного бивня кафедры пузырилась чёрно-рыжая лужа. Казалась она шевелилась.

Только начал размышлять добыча это, враг или еще что, а Кряж уже сделал шаг вперед, поднял шипомёт и дважды выстрелил.

— Стареешь, громила, — прокомментировала Желчь.

Снаряды ударились об пол с хлопком и огненные вихри прошлись по пузырям. Один за другим те взрывались с мерзким хлюпаньем.

— Пузырник, — объяснил Батар. — Лопается, если рядом пройти. Снаряжение может попортить. Но это ладно. Тварь споры раскидывает, потом те летают, забиваются под одежду и доспех.

После этого происшествия мы наконец-то выстроились по тактическому замыслу.

Ядро впереди. В двадцати шагах — поддержка, в сотне — сборщики.

— Теперь внимательнее, — веско объявил Йорг.

***

Еще час пути представали сплошь лабиринтоподобные ходы, соединенные с криптами кханников. Их разграбили должно быть столетие назад.

Здесь пахло старостью, пылью, в отдельных местах гнилью.

Некогда замурованные цементом арки проходов были наполовину раздолбаны инструментами. Каменные саркофаги внутри, потревожили, разбили, исписали фразами на языке сборцев.

Гнилые дикари.

Моды срезали злость.

Выдохнул.

— А тела куда дели? — спросил у Бо.

Она посмотрела на меня непонимающе, глянула на ближайшую крипту.

Молчание затянулось.

— Лу-учше и не зна-ать, шершень, — ответила и быстрее пошла вперед.

Штрек вывел в широченную пещерную галерею.

Востр поморщившись спросил:

— Dia way no watt?

Йоргос покачал головой.

— Они говорят на сборском, — увлеченно прошептала Желчь. — Значит у них заговор. Значит, дойдя куда надо, тебе неизбежно пустят пулю в затылок.

Фыркнул.

Пузырь-грибы проросли всюду, от этого пещера сияла серебром. В нос ударила вонь искажения — смесь пережененного и химии.

Огляделся: ближе к центру стоял затухший коготь чумного обелиска. Метров восемь в высоту — каменными рогами упирался в потолок. Он сделан из гранита, растения-корня и сгнивших чумных жил. Покрыт пятнами чумной ржавчины; с закрепленными на теле красными пластинками — их сотни. С правой стороны серьезно оплавлен и деформирован.

А потом я разглядел, что именно лежало у подножья. Миг понимания, пробежавший по коже холод — и моды взвыли. Любая рожденная эмоция оказалась уничтожена. Субличности отстреливали без жалости. Долетали отголоски — разные осколки; и я не копался в них.

Две сотни панцирных остовов и серо-голубые кости, вперемешку с обычными. Поломанное оружие, покрытое чумной ржавчиной и гниль-нитями; разный мусор, сколотые элементы примитив-брони и одно гигантское чернушное пятно под костяками кхунов — въевшаяся в плоть пещеры смерть.

Кряж следил за мной.

Я спросил:

— Что вижу перед собой?

— Мертвые кхуны. Погибли при запечатывании Обелиска.

— Почему не убрали тела?

— Конструкты оракулов. Красные пластины. Еще не разрядились. Бояться подходить.

— И правильно делают, — добавил Йорг. — Видал я умника, пошедшего на спор. Он, конечно, по итогу Саровойухмылки пластинку разрядил, но ему обращенному в пепел — сердечко это не согрело.

Кивнул.

Мы обошли Обелиск по дуге и вышли к следующему пещерному залу с небольшим водоёмом.

Йоргос без остановки ворчал.

***

Следующее столкновение случилось через полчаса. Шли по проходу, а один из пары десятков боковых лазов умудрился удивить. С левой стороны полезли две хитиновые твари: они неловко отталкивались лапами от камней.

За то время пока выбирались, я четыре раза успел бы их пристрелить. Но нельзя: ждал команды.

Мало ли, вдруг они взрываются или еще что-то подобное.

Угловатые десятиногие создания, размером с взрослого оролуга, с длиннющими “лезвийными” клешнями-косами. Псевдо-скорпионы: рыжие, с бардовыми пятнами по тулову, все вымазанные в белёсой пещерной пыли.

— Такие милые, — сказала Желчь. — Давай одного в Иззу заберём. Я обещаю, буду убирать за ним, сама покормлю. Тас не будет злиться.

— Заткнись, блевотина ты жопоглазого хади.

— Конченный тиран, — прошипела Желчь, изображая обиду. — Я с тобой самым потаённым делюсь, а ты…

Псевдо двинулись в нашу сторону. Клешни мотались, задевая стенку штрека с раздражающим звоном.

Опасными противниками не выглядели; так и вышло — Карс, услышав личную команду от Йорга, стрелял из подаваемых армейских ружей.

Командир решил экзамен провести?

Карс отстрелял четыре.

Попал — все.

Пули ударяли в “морду” псевдо-скорпиона, пробивали тело насквозь.

— Мы же не будем по всему Кругу за ними бегать? — спросил у Батара.

Тот хмыкнул, поправив маску:

— Не переживай, нам с этих ничего не надо. Если только сувенир для Молодого, чтобы помнил лучшую стрельбу.

— Они опасны?

— Практически безобидны.

— Не слушай его, друг Танцор, — мрачно вклинился Востр. — Это подлые мерзотные создания слуги худших Богов. Они достойны только небытия. Слепые, злобные, мстительные.

— Это ты его не слушай, — ответил Батар. — Он бредит. Объявил войну бедным зверюшкам.

— Это не зверюшки — это паукообразные.

— Я вот не понял, — язвительно заговорил Батар. — Пока я спал, архонты какие-то указы издали, и паукобразные теперь не зверушки?

Востр проигнорировал:

— Могут ботинки попортить, штаны разорвать. Как ты понимаешь, отошёл на пять часов пути, порвали ботинки, а запасных нет. Потом возвращаться босиком — та еще история. Отцапать пальцы на ногах и руках — это легко, это про них; срезать уши или нос — иногда бывает. Видишь промысловика без носа или ушей, с высокой вероятностью постарались скорпы.

— Он врёт.

— А вот и нет.

— Если такое видишь, скорей всего потерял в перестрелке между промысловыми бандами.

— А главное, эти отродья, которых и полноценными амтанами назвать язык не повернется, — продолжал Востр. — Заставляют тратить боезапас. Но они абсолютно бесполезны. Ничего в них нет. Даже не съедобны. Отведаешь лапку такого — будешь блевать дальше чем видишь. И возникает вопрос, тогда зачем Всетворец создал их?

— Но тебя же о-он со-оздал, — заметила Бо. — И вопросо-ов не во-озникает.

— На-кой ляд, ты лезешь? — бесился Востр.

Банар засмеялся.

Бо пожала плечами и двинулась ближе к Карсу. Сказала что-то, хлопнув его по плечу. Даже маска не помешала разглядеть выступившие морщинки — молодой улыбался.

Должно быть Бо и Карс друг с другом ближе, чем с остальными. Все-таки возраст примерно один, Бо чуть старше.

В итоге Карс все-таки отломал нижнюю часть клешни псевдо и повесил сзади на сумку. Молодой точно светился, был рад что хорошо показал себя; никто не стал портить ему настрой.

Йоргос также казался довольным, в конце концов — Карс, действительно, хорошо отстрелялся. Спорить было глупо. А в том, что такой зеленый он вроде и не виноват.

И мы шли дальше.

Следующие два часа достаточно энергичные и “веселые”, но не настолько, чтоб переживать. Штреки наконец ожили.