Первое — маловероятно. А второе неизвестно как вообще могло бы сработать. Это же просто частицы умного сплава, верно? И кто первичный хозяин материала: мнимый Бог или все-таки сам боец?

Если боец — то я даже и предположить не могу принцип работы; ладно принцип, представить большое количество таких уникальных солдат — сложность иного уровня. Если хозяин — “Бог”, то моя гипотеза следующая: особенная способность программирования сплава. Определенно невероятной ценности в нынешнем мире. Допустим им удалось найти носителя способности. Все что нужно было от него: первое, обеспечить собственную безопасность, второе, чтобы подразделения были эффективны набрать умного сплава на невероятную сумму.

А может и не было никакой невосприимчивости, может это миф, и я зря пытаю шаблон размышлениями?

Пустое.

А может они как заведенные сому и жрали, просто никто не знал.

Да, хватит уже.

В груди и плече у вархэна следы от пуль, но это не то, что его убивало. Выстрелы не пробили костяную защиту. А вот рана на бедре опасная, вся штанина пропиталась темно-красным, а под ним самим смесь крови и снега.

Вархэн пялился на поврежденную ногу. Через десять ударов сердца он перевел взгляд на нас и его рот дернулся, хрипло выплюнув:

— Raaban!

То, что произошло дальше не стало неожиданностью.

Он только заканчивал слово, а я уже залился химией по самую макушку, сердца забарабанили как безумные.

Отметил разумом — готов.

Шаблон порадовало отношение вархэна, даже полумертвый он попытался предупредить. Справедливость осталась довольна. Определенно достойное поведение и для дхала, а для человека — так вообще излишне много: почувствовал пришедшее эхо симпатии.

Было бы неплохо, если б боец выжил.

Хоть я и не спланирован думать, но откровенным глупцом не являлся. Крикнул раненный скорей всего “опасность” или “убегайте” — бессмертную классику, а вся окружающая обстановка оказалось засадой на соратников, что будут жаждать спасти его, либо на случайных гостей, ведомых самым сильным человеческим качеством — жадностью.

Не знаю остались ли у фурката живые товарищи, но вряд ли какой-то другой случайный дурак в здравом уме залез бы в этот вонючий овраг.

С моей точки зрения, ловушка сомнительная по своей эффективности. Но может я что-то и упускал: информационная основа все еще оставалась жалкой. Либо соратники у вархэна на самом деле были, либо мародерский дух местных так силен, что уже давно выдавил инстинкт самосохранения, и все это прекрасно знали, и играли с этим.

***

Мертвецы разлетелись в стороны — с земли поднялось отвратительное гуманоидное существо, проросшее в оболочке человека. Выглядело глупо, но других возможностей спрятаться в овраге похоже у твари не было.

— Ну и шутова мразота, — прошипела Желчь.

Полностью был с ней согласен.

Ростом ниже меня на половину головы. Череп в результате изменений оказался суженным, из-за этого глаза выпучились: один залило рыжим, другой полностью застлала тьма.

Тварь водила из стороны в сторону вытянутой мордой, запертой овальными плашками хитина и утяжеленной отвратными зубьями. Присутствовал и мясной барельеф, стянутый к макушке и излишне вздутый, если сравнивать с метками рядовых тел.

Штрековый отброс.

Тело Идола не казалось плохо защищенным: от ключиц по промежность его оборачивали темно-синие, практически черные пластины, создающие броневой жилет.

В центре тулова слабая зона — сердцевина — выпирал небольшой шипастый шар рыжего цвета, точно скомканное собрание омерзительных шевелящихся бусин-насекомых.

Из бронированных лопаток прорастали тяжелые мясные корни, собирающие на своих окончаниях подобие нефункциональных крыльев — связок плотяных лент.

Эхо тоскливой новизны стукнуло в шаблоне, сообщая что и за чертой самодельной амнезии — подобного не водилось. А теперь вот: в новой эпохе, на самом краю мира, в дрянном мелком овраге, оно безмятежно крутило своей отвратительной черепушкой.

Правая рука оканчивалась клинком, чуть длиннее метра. И опять эхо омерзения: желтушное костяное оружие проросло из человеческой руки, разорвав предплечье и кисть, оставив болтаться неработающий большой и указательный пальцы снизу. Те сгнили.

Существо только выпрямилось, а я уже выстрелил из мушкета.

Промазать невозможно. Пуля ударилась о торс, раздражающе прозвенев, но не пробила пластину.

Жилет из псевдо-металла.

Стычка будет сложнее, чем показалось изначально.

Я перекинул промысловый мушкет в руки Ялы и снял с плеча оружие мусорщиков. Еще один выстрел. Поздно — создание двинулось, я промазал.

Яла отбежала, разбив расстояние между нами на девять шагов.

Докинуть до нее второй мушкет не успевал. В итоге швырнул себе под ноги. Метать в тварь не рискнул: пожалел оружие.

Каким прижимистым стал.

Оно быстрое, приближалось рывками. При этом двигалось, словно раскачиваясь из стороны в сторону. Ноги сплошняком плашки и бугры мышц, провода вен и жил.

В мгновение создание оказалось подле меня, распространив со своим прибытием запахи: смесь гнилости, мясную вонь и какие-то ягодные вкрапления.

Попыталось сбить и насадить меня на острие клинка, но я ушел с пути, одновременно с этим вооружившись мечом и дубинкой.

И все закрутилось.

Тело Идола навязало быстрый бой, издавая шипящие и стрекочущие звуки. Рукой-клинком махало безыдейно. Пыталось задавить напором. Впечатляющего разума в его действиях не наблюдалось — практически безумное животное. Свирепость, помноженная на скорость и жажду убийства.

Омерзительное великолепие.

Настоящая тварь.

Я уворачивался, блокировал, подставлял защиту и отбивал особо опасные удары в стороны. Не давал подобраться. Идол задавал почти максимальный для моего нынешнего тела темп, тем самым лишал пространства для маневра ума и серьезных контратак. Сошлись в банальном обмене: удар, защита, неуверенный контрудар и опять защита. Шаблон горел ощущением ирреальности. Ум не привык так вести бой.

Раз за разом я пытался подцепить рыжий шар, либо шею, но удары, которые казались удачными на первый взгляд, сползали по жилету из-за резких движений противника или же легко отбивались “крыльями”. Идол не беспокоился по поводу отлетающих в стороны кусков плоти и кровяных капель, значит и я не считал такие повреждения серьезными.

То и дело цеплял его бронекожу, но безрезультатно. Создание смело подставляло торс, похоже инстинктивно понимая свои сильные стороны. Я вел себя практически так же. За первые семь секунд столкновения оно трижды зацепило панцирь, оставляя на нём раздражающие царапины.

Через тринадцать секунд, я подключил и левую руку. В непрекращающемся обмене один заряд дубинки ушёл по бронепластинам — это ни к чему не привело. Второй залетел удачно. Отключил левое «крыло» и то повисло мясным корнем с боку, создавая для меня больше свободных окон. Третий заряд применить с пользой не смог: костяной клинок рассек дубинку. Кое-как успел отдернуть кисть. Еще мгновение и пальцы улетели бы в снег.

Отбил оружие, нацеленное на живот и, нащупав удачный момент, пнул врага в нижнюю часть тела. Идол отлетел на шесть шагов. В нем на удивление мало веса. Воспользовался возможностью: выхватил из кобуры пистолет и сразу выстрелил.

У Идола раздулось горло. Мгновение — пуля с сочным звуком вбилась ему в глаз. Он пошатнулся, но не остановил действие. Бурлящим веером выдул рыжую жижу.

Я крутанулся — и чудом успел закрыться. Тут же пришлось сорвать накидки и откинуть. Нестерпимый жар химической реакции вынудил. Маскхалат и плащ плавились, шипели.

Создание атаковало, но, согласно логике травм, его движения оказались замедлены. Эхо радости кольнуло основу: все-таки уязвимо.

Давай, дхал, пляши лучше.