— Не сейчас, — сказало нечто темное. — Запретное место, далекое.

— Но я туда добралась!

— Душой — да. Телом попасть гораздо сложнее.

— Но возможно же?

Молчание. Я открыла глаза и увидела Марка, сидящего ко мне спиной. Он расположился у входа и глядел на небо. Супругу понадобилось три секунды, чтобы уловить изменения в моем дыхании.

— Как ты, Габ?

Я закуталась в одеяло и подошла к нему, и Марк протянул руку, усаживая меня к себе на колени.

— Выспалась? Я знал, что проснешься, ты много ворочалась. Бежала куда-то?

— Да. Хотела добраться до странных домов.

— Неудивительно, что тебе именно это приснилось.

— Дом стоит?

— Куда он денется! Усядется — и ему понравится новое место. Я ведь и его токи чувствую. Поместье приживется, ему просто нужно немного времени.

Я улыбнулась и потерлась о щеку Марка.

— Колючий. Люблю колючки.

Он провел пальцами по моим щекам.

— А ты нежная. Люблю твои бархатные щечки. Я тут, кстати, кое-что для тебя сделал. Сейчас, посвечу.

Он повернулся, не отпуская меня, и достал из сумки толстую книгу. Мягкое сияние исходило от его пальцев, и я, перевернув страницу, увидела цветной рисунок, выполненный пером и акварелью. Это была Атра с высоты птичьего полета. Изображение как бы складывалось и охватывало и прежние места поместий, и морской берег, и горы, и долину. Конечно, я узнала руку автора — рисовал Марк. Прежде я не видела таких детализированных, волшебных карт в его исполнении. Однако самое интересное ждало внутри.

Вся наша жизнь, начиная с момента знакомства. Люди, звери, места…

— Я соврал, Габ. На самом деле я рисовал ещё до того, как мы стали мужем и женой. И тебя в том числе.

— Это бесподобно… — только и выговорила я, рассматривая каждый рисунок и поглаживая шершавые страницы.

Да, в рисованной книге было много меня, но и Марк попадался — в основном сердитый или изображенный со спины. Летопись нашей любви: от самых нежных моментов — первого объятья у края скалы, первого танца, — до трогательных, когда мне продуло спину во время уборки, и я рухнула с лестницы…

— Она заполнена наполовину, малышка. Остальное нарисуем вместе. У нас впереди много прекрасного.

Меня накрыло волной отчаяния. Сколько ещё придется молчать? Чувства вырвались сами собой вместе с громким всхлипом.

— Марк, пожалуйста, прости меня… Не могла сказать раньше…

— Что случилось, малышка? — насторожился он.

Я собралась с духом и выговорила:

— Я мертва. Умерла ещё тогда, на корабле. Взамен вас, вместо тебя, понимаешь? Цахтал сказал, что хатхи щадят судно, если кто-то собой жертвует. Так и вышло. Мой первый выбор был правильным.

— Нет, — тихо сказал мужчина, — твои токи не изменились. Этого не может быть.

— Всё сокрыто столь глубоко, что даже самый сильный маг не увидит, — прошептала я. — И любимый.

Марк яростно взъерошил волосы.

— Если ты мертва, почему дышишь? Почему сердце бьется?

— Они трое, то есть он один — Цахтал, Кервел или бог острова — удерживают меня. Тот остров не проклят. Это земля для тех, кто погиб в море, или иных, ничейных, не принадлежащих ни одному из миров. Таких, как твой брат. Марк… — я заплакала, не в силах противостоять чувству вины. — Мне придется уйти. В середине октября пробьет последний час. Я не жалею, что отдала всю оставшуюся жизнь за чужие жизни, но жалею, что бросаю тебя так равно…

— Никуда не пойдешь без меня, — угрожающе произнес он. — И умирать одна не будешь.

Он так сдавил меня, что я захрипела.

— Ты не можешь оставить Атру…

— Могу. Теперь есть на кого, малышка. Я не оставлю тебя, Габ. Никогда больше.

Я обхватила его плечи и зарыдала.

— Не хочу надежд, хочу быть с тобой — где угодно. Вместе. Рядом. Слышать и чувствовать. Пусть на краю света, в ином мире, среди холода или адского жара. Но где она, эта тропа?

Я ощутила, как Марк тяжело и коротко вздохнул. Или это был всхлип? Он долго молчал, гладя меня по голове, и я ласкала его руки, чувствуя, что не смогу унять слезы. Его грудь была мокрой, и свет, исходящий от пальцев, погас.

— У нас единственный путь, котенок, — наконец сказал он. Я едва разобрала слова, так тихо звучал его голос. — Самый верный. Дорога, которой я не ведаю, место, откуда вряд ли можно вернуться.

— Не понимаю… — прошептала я.

— Туда, — показал Марк в сторону гор. — Покинуть Атру. Возможно, это наше последнее, самое главное путешествие, и его мы совершим вместе. Кланы окончательно слились, и атровцы справятся.

— Шагнуть в колодец?..

— Не в тот, что когда-то использовал Лео. Мы покинем красную землю и ступим в иные пределы через далекий портал на ничейных землях.

— Мы себя убьем?

— Думаю, это будет непохожая на обычную смерть, малышка. Но главное, что я буду рядом. Ты не останешься одна на пороге света и тьмы.

— Ради меня погибнешь? Не хочу так! — глотая слезы, произнесла я.

— А я хочу. Разреши мне это. Пожалуйста. Больше ни о чем не попрошу.

Теперь плакали оба, и я, зная, что виновата в этих его слезах, чувствовала себя последней сволочью.

— Ты несчастлив.

— Нет, малышка. Я рад, что мы можем сделать это вместе. Я хочу уйти с тобой, ибо чувствую, что потерял самого себя в этом мире. Вот брат — он нашел, и он продолжит род Свартов. Ну а мы отправимся куда-то… И только это пугает. Но я буду рядом, и счастлив, что смогу поддержать тебя в такую страшную минуту. Поэтому вариант один, и не хочу больше слушать возражений.

Он крепко поцеловал меня, вытер мои щеки, посмотрел в глаза ночной синевой. В глазах была решимость, строгость и прежняя властность. Он сразу принял сказанное, не усомнился, не стал разбираться. Знал, что бороться со смертью на Атре бесполезно. Возможно ли, что мы сумеем победить её в иных пределах?

— А что остальные? Мы скажем?

— Правду, Габ, и они примут её.

— Неужели так все и закончится, Марк? Отчаянием, страхом, неизведанной болью?

— Нет, Габ. Всё закончится надеждой на то, что это — не конец.

Он сжал мою руку, ласково улыбнулся. Без страха. Без боли. Уйти вместе. Был ли это лучший для нас вариант?

— Мне в который раз снился другой мир. Я чувствую его душой, нахожу путь сердцем. Как думаешь, он примет нас?

— Ты сама говорила, что сны не бывают просто так, Габ. — Он тяжело вздохнул и убрал книгу в сумку. — Я знал. Чувствовал, как что-то меняется. Я ведал, что за счастье придется платить. Мы легко отделались в море, миновали долину, можем защитить Атру. Но кто-то должен подумать о защите на другом уровне.

Я тотчас вспомнила разговор с Цахталом и рассказала легенду о преданном сыне. Марк кивнул. Он старался быть спокойным, но я-то видела, что его разрывает на части эмоциями безрадостными и трудными.

— Так мы и сделаем, Габ. Если ход твоего жизненного цикла нарушен, мы его восстановим. Если не красная земля и великие предки нам помогут, мы найдет тех, кто справится. Ты стала сильной, малышка. Я разовью свою магию и научусь светить ещё ярче. Поверь, возможно всё, когда в дело вступает любовь.

— Верю, — прошептала я. — Но боюсь всё равно. И больше всего того, что заведу тебя в бездну.

— Любой мрак можно осветить. Зря я, что ли, родился Солнечным? А твой дождь напитает самый сухой и неприветливый край.

Мы разговаривали ещё долго, и постепенно я успокоилась. Общее решение, которое поначалу казалось страшным, стало единственно верным. Я уснула под утро с мыслью, что не спроста мы оба умели видеть время иначе. А вдруг именно так удастся переменить судьбу?

У нас была возможность подготовиться к печальному разговору, растянуть дни и насладиться ими. Я старалась больше времени проводить с родными, нянчила племянников, гуляла с мамой и Лассом, как можно чаще обнимала братьев. Марк подолгу разговаривал с Лео, тренировался с воинами, ухаживал за садом. Ночами мы не спали, считая минуты нежности, на сон уходило три-четыре часа перед рассветом и иногда — часок после обеда. Удивительно, что, живя в таком ритме, ни Марк, ни я не уставали.