Та ночь, когда я потеряла надежду. Сказала, что предки не отзовутся. Тогда Марк был еще теплым, он обнимал меня с любовью… Но на следующее утро все изменилось. Тогда пришел лед. Тогда друзья утратили жар жизни. Значит, это произошло ночью.

Пока я размышляла, остальные успели вступить в спор, и говорили громко и раздраженно. Я и так была на взводе, глотая кислятину недоверия, а теперь рассердилась уже по-настоящему. Пришлось треснуть кулаком по столу изо всех сил.

— Замолчали!!!

Ребята уставились на меня в изумлении.

— Надоело уже оправдываться! — шмыгнула носом, но утерлась и продолжила: — Хотите помереть на ночь глядя — пожалуйста, дрыхните сколько влезет, полагаясь на дежурного!

— Габ… — начал было Солнечный, но я яростно на него шикнула.

— Пожалуйста, не надо! Ты на моей стороне, но все же сомневаешься, и это было правильно в любой другой ситуации. Да, я слегка не в себе, но отнюдь не потому, что головой треснулась. Я из-за вас такая чокнутая, потому что видела, во что мы превратимся. Говорила с силами стихий во сне, и они подсказали ответы. Но кто же знал, что самые близкие мне не поверят… Друзья, называется!.. — и я побежала прочь.

Надо было собраться с силами и решить, что делать дальше. После второй воронки прошло четыре дня, когда ночи стали туманными, но то была обычная белая пелена. А вот на шестую ночь пришло синее облачное месиво, и именно тогда мы погибли. Значит, я не должна спать ночами, только днем. А если мгла придет раньше?

Сзади меня крепко обхватил Марк, и я вздрогнула от удовольствия — впервые за долгое время он нежно поцеловал меня в ухо.

— Скажи когда — и я буду там с тобой. Скажи как — и я сделаю.

Я повернулась и обхватила его за шею, тихо заплакав от острого своей грядущей печалью счастья. Сейчас он со мной. Он ещё чувствует. Ещё дышит. Он еще жив. Но что будет потом? Если я не помню, что нас всех погубило, как мы справимся с этим неведомым злом?

— Ночь сразу после появления тумана. Он пытался защитить нас, но не смог. Не знаю, что это было, Марк. Не помню. Мы спали.

— А кто дежурил?

— Торми.

— Странно. Чтобы он упустил опасность?

— Он не поверил, не принял сердцем предстоящее. А вдруг туман скрывал нас от чего-то страшного, но не совладал, потому что мы ему не помогли?

— Хм, — отозвался Солнечный. — Это мне в голову не приходило. Я уже говорил, что ты умница?

— Наверное, — пробормотала я, зарываясь в теплую мягкость его волос. — А я говорила, что ты — мое счастье?

— Ты это счастье создала, котенок.

На палубу вышли ребята, и я закрыла глаза. О каком доверии между нами может идти речь, как мы минуем опасность, если они считают меня всего лишь стукнутой?

— Габ, — сказал Марк, и я открыла глаза.

Снова верный Кулек мило щурится, готовый сделать что угодно. Остальные — кажется или нет? — всё ещё сомневаются, но смотрят без прежнего недоверчивого сочувствия.

— Когда появится туман, Габи? — спросил Торми.

— Этой ночью он будет обычным, — отозвалась я неохотно. — На пятую ночь — загустеет в синеву. Но гарантировать этого я не могу, ведь матросы, которых я видела мертвыми, живы, а, значит, многое уже изменилось.

— Арифметика магии обычно не меняется, — сказал Марк. — Две воронки было, значит, и эти числа останутся прежними. Подождем.

И туман пришел именно таким, как я сказала. На четвертое утро накануне гибели судна Торми снова нас собрал, но я была злой — поздно спохватились! Мы с Марком уже обсуждали, что могло погубить Сайвула столь внезапно, и теперь Смайл задал тот же вопрос.

— Огромный монстр из глубин, призраки, укравшие дыхание у спящих, ядовитые испарения?

— Я не знаю. Мы все спали, кроме Торми. Но и он вряд ли что-то успел предпринять.

— Бесшумное, быстрое, безжалостное, — вздохнул капитан. — Многое могло случиться. Прости, — повернулся он ко мне. — Я сомневаюсь всегда, если сам не прощупал путь.

— Тогда зачем тебе друзья, Торми? — вдруг спросил Марк. — Зачем наши советы? К чему вообще разговаривать, если ты все ставишь под сомнение? Я был таким и теперь знаю — это глупо. Ходить в постоянном напряжении, перепроверяя любую, даже достоверную информацию — идиотизм! Я скажу вам что Габ, пока вы раздумывали над её словами это время, много раз доказала мне, что действительно была в будущем. Она подсказывала, что каждый из вас сделает, что скажет, и это оказывалось правдой. Я не просил этого — зачем? И не делился с вами нарочно, ожидая, пока хоть кто-то одумается. Ей, по-вашему, не печально видеть в глазах тех, кому она доверяла, отторжение и легкую гадливость? Да опомнитесь! Вас носом тычут в скорую смерть, а вы ходите надутыми петухами и курами, размышляя: верить или нет? Неправда? Пронесет? Плохое забудется, и откроется остров, который так нам необходим?

— А может, ты просто любишь жену? — улыбнулся Мур.

— А может, вам просто надо начать думать башкой, а не задницей? — нахмурился Марк. — Вчера вы с Торми стояли у руля, меня поблизости не было. Мы с Габ находились в каюте, но я могу сказать, что ты, помощник капитана, вспоминал о своем белом доме возле дрожащих скал. А Торми гадал, откуда на такой широте звездные миражи. Кто мне передал? Рыбы, что ли? Все потому, что Габ выходила в возможную будущую ночь на палубу воздуха глотнуть, и случайно услышала несколько предложений. Тогда вы её увидели и улыбнулись друг другу. Сейчас не видели никого, не так ли?

Торми сощурился.

— Кажется, мы увлеклись, Марк. Прости. Я постараюсь понять вас.

— Стараться будешь ночью, Торм. А сейчас надо думать.

— Пойдем на веслах, — сказал капитан. — Хуже нет без рук остаться перед лицом зла. Сейчас всем спать. Погода ясная, я не проморгаю угрозу. Пусть несколько человек останутся грести. Устанут, но ночью отдохнут. Остальные — готовьтесь.

Я облегченно выдохнула и кивнула.

— Хорошо бы знать, к чему.

Никто не спал, но продвигались мы крайне медленно. Не по два гребца, как прежде, а по одному и через скамью. Напряжение сводило с ума, у меня даже пальцы тряслись. Марк, который греб днем, спать не пошел, он стоял рядом со мной, полный сил. Напитавшись от большого собрата, Солнечный готовился встречать любую опасность.

— Как это будет? — пробормотала я. — Если мы все же умрем?

— Если быстро — то не больно, — тихо ответил супруг. — Но поверь, маленькая, никому не хочется уходить во тьму. Моряки постараются сделать все возможное. Торми постарается. И я. Благодаря тебе у нас есть силы.

— Только у меня их нет. Это путешествие в будущее вытянуло все соки. Кажется, будто вступая в противоборство со временем, ты сокращаешь жизнь на несколько месяцев.

— Или на то количество дней, что отсчитал назад, — тихо сказал Марк. — Это правда, Габ. Поэтому я был так зол на остальных. Они не представляют, чем ты жертвуешь.

— Значит, это магия, похожая на твою?

— Именно. По ночам я слаб, ты знаешь это. Но гроза может начаться в любое время суток, и в этом твоя сила.

— Ничего, всего-то несколько дней, — попробовала взбодрить нас обоих я.

— Каждая минута важна, котенок. Каждый миг, если он счастливый. Жизнь скоротечна.

Я вздохнула. Так говорила и бабушка, когда до её смерти оставалось несколько дней. А судно между тем скользило по гладким водам, и ничто не предвещало беды. Хорошо, что у нас было несколько пар глаз и сильные руки, но кто поручится, что этого будет достаточно?

— Ветер, — вдруг сказал Торми. — Нехороший.

Льдом резануло по щекам, и сердце забилось. Нечто вот-вот должно было возникнуть из мрака.

— Скалы! — прозвучал резкий окрик.

Не черные, это точно, но наверняка не менее опасные.

— Поворот! — скомандовал Торми.

Значит, все же рифы. Но как они погубили нас так быстро? Внезапно туман шелохнулся, расступаясь позади судна. Никто не смотрел туда, кроме меня, и я завопила как резаная — на нас шла огромная, бесшумная волна высотой, казалось, до самых звезд.