Была уже глубокая ночь, когда я с полным лукошком уставших грибов, всё ещё дрожащая и потрясенная увиденным, вернулась домой. Хорошо, что снова пошел дождь, с ним было спокойнее шагать.

Марк встречал меня на полянке — мокрый, с нахмуренных бровей стекают прозрачные капли.

— Где ты была? — суровое лицо, сердитое, но не злое. Он ещё ни разу на меня не разозлился.

— За грибами ходила. — И показала в лукошко, полное лисичек.

— Ты не предупредила.

— Неправда! Ты мне разрешил! — возмутилась я.

— Тебя три часа не было! — слегка повысил голос Марк, потом откашлялся. — Я волновался.

— Странно, — пожала плечами я, надеясь прошмыгнуть сразу на кухню, но он схватил меня за руку.

— Габриэль, я твой муж.

— Да что ты говоришь! — рассмеялась я. — Удивительное заявление! Ну-ка, давай обсудим это. На мне всего одна печать, но её крепости не хватит для уз любви. Те два поцелуя не считаются — я почти ничего не помню. Прикосновения тоже — они не такие, какие бывают у любовников. Я уж молчу про близость… Она где-то за горами, и к нам не собирается. Знаю, я не противна тебе, но и не приятна настолько, чтобы хотя бы спать вместе… Что мне сделать, Марк? Как помочь тебе? Я который день пытаюсь заслужить хотя бы улыбку, но остаюсь ни с чем. Ну прости, что я не Агна! — вырвалось у меня отчаянное.

— Пожалуйста, давай не будем о ней.

— Нет, будем! Это важно. Прости меня, но я случайно набрела на рощу, о которой…

— Что?!

— Не специально! — повторила я. — И там, эта… тварь… Что это? Кто это, Марк? Ты не делишься со мной тайнами, но хотя бы скажи, как я могу помочь?

Солнечный почти зарычал, и я попятилась. А что, если он станет тем зверем, о котором упоминала Мэй? Как говорить со львом, если я и с человеком толком поговорить не могла?.. Звериная сущность супруга меня пугала.

— Не надо было ходить туда, Габ, — тяжело дыша, сказал он. — Я ведь просил.

— Я расстроилась, брела, сама не знаю куда… Глупо, знаю. Но это существо, оно злое и жуткое. Господи, почему оно живет на твоей земле?

— Тебе было недостаточно знать, что там опасно, — пробормотал Марк, глядя на меня пристально и гневно. — Мои слова — пустяк? Случайно или нет, но ты пришла к болотам, Габриэль. Ты могла умереть там!!! — рявкнул он, и мне показалось, что глаза на мгновение превратились в настоящие кошачьи, с узкими зрачками.

— Почему же ты не пошел меня искать?! — выкрикнула я.

Марк выдохнул и, повернувшись, ушел в сторону рощи. Отлично! Сейчас снова умотает из дома. Я прошла в кухню и долго чистила грибы, думая, что виноваты мы оба. Как он не понимал, что нужен мне целиком? Почему, говоря о том, что я ему небезразлична, проявлял такое безразличие? Я даже расплакалась от безысходности. Вот тебе и солнечная жизнь!..

Куролесь вертелся поблизости с мышью в зубах. Он часто приносил мне мертвых зверушек в качестве доказательства преданности.

— Ешь сам, милый, — улыбнулась я сквозь слезы. — Спасибо.

Последующие дни мы с Марком не разговаривали. Даже об отъезде супруга мне сообщил не он сам, а один из воинов, что постучался в дверь утром. Чтобы чем-то заесть горе, я принялась убираться в доме, но не так спокойно и неспешно, как прежде. С утра до вечера труд, никакого дневного отдыха или обеда. Поздний ужин, легкий завтрак — и снова уборка до потери сознания. К концу недели я выла от отчаяния, не зная, где пропадает Марк. Ужасные дни, и ещё более страшные ночи. Я каждый раз просыпалась в поту, убегая от неведомого врага по незнакомым чащам. Чаще всего меня преследовали те трое, иногда — существо из рощи. Порой они гоняли меня вчетвером, и я боялась идти спать, трудилась допоздна, пока не падала от усталости и не засыпала где придется. Спина превратилась в камень, на ладонях вспухли мозоли, колени были стерты от постоянного ползания. Зато все северное крыло выглядело обжитым, уютным и кристально чистым. Нашлось место для цветов, ковры снова стали яркими, а люди на картинах улыбались.

Но старание обернулось болью — меня продуло. В поясницу вставило так, что я толком не могла разогнуться — ходила крючком, охая и ахая, поднималась по лестнице. Болело так, что не приведи Цахтал! Уже под вечер стало ещё хуже — начали ныть ноги. Я хотела спать, даже готова была снова увидеть кошмары, но не могла лежать. Ходила по комнате туда-сюда, и от усталости шаталась как пьяная. Кое-как задремав на коврике возле кровати, глубокой ночью я обнаружила над собой удивленного Марка.

— Что случилось? — без приветствий спросил он.

— Ничего. Я упала с кровати.

И осталась лежать, надеясь, что он уйдет.

— Что с домом случилось? — уточнил Марк, и я поняла, что до меня ему дела нет.

От подобной мысли всё внутри скрутило судорогой, и захотелось проораться где-нибудь на краю пропасти. А ещё лучше — спрыгнуть.

— Что-то не так? — пробормотала я. — Тебе не нравится? Я не трогала книги, как ты и просил, только протерла их.

— Ну… Чисто. Спасибо, — сказал он. — Могла бы и не стараться.

Мне захотелось шандарахнуть его лампой.

— Где ты был?

— По делам ездил в горные деревни. Привет тебе от Дэра, встретились с ним на дороге.

— Благодарю, — проворчала я, пытаясь как можно грациозней сесть. Пришлось быстренько лечь на место — выстрелило так, что достало до ушей. — Прости. Я ещё посплю.

Он кивнул.

— Ладно. Я просто… Это… Хм. Буду у себя.

Когда Марк ушел, я расплакалась. Он, видящий все, не замечал очевидного. Мне понадобилось несколько минут только чтобы встать на четвереньки. Потом я кое-как поднялась во весь рост и, постанывая, пошла к лестнице. Если Марк ушел в комнату спать — он до утра не покажется.

Мне не повезло. Спускаясь по последнему пролету, я неудачно поставила ногу и полетела вниз, чтобы с криком приземлиться прямо на больные колени. С бьющимся сердцем я ждала, что Марк придет и отругает меня. Уж он найдет за что! Скажет, что я ко всему прочему неуклюжая, хотя я таковой никогда не была. Просто устала и мерзко спала, к тому же спина болела теперь постоянно.

Я свернулась клубочком и снова заплакала. Не придет. Ему всё равно, даже если бы свернула себе шею, он бы обнаружил мой искореженный труп только утром…

Шаги, топот, голос:

— Габриэль!!! Боже, что с тобой?!

Я ушам своим не поверила.

— Упала. Ай! Нет-нет, не поднимай меня! Не надо. Я сама.

— Куда уж там сама!

— Ой! Больно. Пожалуйста, не надо. Мне спину больно.

Мак замер.

— А это что?!

Юбка задралась и открыла красные колени.

— Стерла слегка…

— А на руках… мозоли? Габриэль! Ты что, одна здесь убиралась?!

Более глупого вопроса нельзя было придумать.

— А с кем мне это делать? — тихо спросила я. — Воинов отвлекать? Ты меня им даже не представил.

Кажется, он скрипнул зубами и принялся отковыривать меня от пола.

— Марк, — всхлипнула я. — М-м-м… Больно мне.

— Ударилась? — тихо спросил он.

— Нет. Поясницу продуло. Мне разгибаться тяжело.

Он медленно потянул меня наверх, потом взял под мышки и поставил, но я тотчас согнулась.

— Котенок…

Я вздрогнула и подняла глаза.

— Я не специально… Ты уехал, и сразу стало холодно. Ты этого не знаешь, но без тебя дом леденеет. Сквозняков полным-полно гуляет, светлячки едва горят. И мне плохо. Особняк добрый и красивый, но без тебя он молчалив и замкнут. И мне ужастики снятся… Та женщина, похожая на Агну внешне… те мужчины, которые… которых… Только Куролесь порой заглядывает, да и то, он предпочитает по ночам по улице шастать.

Я сжалась и пошла прочь, но не ступила и двух шагов. Марк поймал меня за плечи и осторожно сжал пальцы.

— Прости, Габриэль. Я такой осел! Давай я отнесу тебя в комнату и погляжу, чем смогу помочь.

— Не надо нести, — шепотом сказала я. — Дойду сама.

— Нет! — отрезал он. — Хватит с тебя нагрузок.

Он осторожно просунул руки, подхватил меня, и я поняла, что в такой позе — калачиком у него на руках — терпеть боль легче всего.