Конечно, я не буду рассказывать Васе всю историю прошлого вечера, она, итак, на взводе.

— Фух! — выдыхает Вася. — За тобой приехать? Ты там как, вообще? Они тебя не обижают?

— Всё… нормально, — отвечаю. — Я… сама, не нужно приезжать. Ты, итак, уже со мной намучилась. Спасибо тебе, Вася. И Владиславу Романо… то есть Владу, передавай большое спасибо.

— Ладно. Кстати, о Владе. Он тоже тут и хочет с тобой поговорить.

— Да? — пытаюсь принять горизонтальное положение. — А в чём дело?

— Не знаю, — пожимает плечами Вася. — Он даже мне не говорит. Видимо, расскажет только тебе, Лесь.

— Ну хорошо, — отвечаю негромко.

— Тогда я даю ему трубку.

Слышатся шаги Васи, а потом в трубке раздаётся голос Влада:

— Здравствуй, Олеся.

— Здравствуй-те.

Несмотря на то, что Владислав Романович теперь жених моей подруги, мне всё равно сложно перестроиться и начать называть его на «ты».

— Послушай, Олеся, я кое-что… — Влад говорит негромко, и я слышу, как захлопывается дверь. Видимо, он зашёл в кабинет. — Кое-что узнал про твоего отца…

Сердце в груди замирает. Интонация Влада не предвещает ничего хорошего.

— Вы узнали, как ему помочь? — с надеждой переспрашиваю.

— Не совсем, — голос преподавателя уголовного права становится ещё более хмурым. — У меня другие новости. И, боюсь, они могут тебе не понравится.

Олеся

— В чём дело? — вся подбираюсь и выпрямляюсь. От волнения во рту пересыхает ещё сильнее.

— Как я сказал, я узнал о деле твоего отца, Олеся… — Влад вздыхает. — Понимаю, что после всего случившегося, это сложно принять, но… думаю, он виновен в том, в чём его обвиняют. Доказательства довольно сильные.

— Как это… — голос Влада отдаётся в голове каким-то странным эхом. — Но они же фальсифицированы… Отец сказал, что это Андрей с Никитой…

— Олеся, отец тебе врёт, — уверенно, хоть и достаточно мягко заявляет Влад. — Боюсь, что показания свидетеля, которые предоставили Андрей и Никита помогли лишь подать апелляцию по делу их родственника. Они не обвиняли твоего отца. Это сделал специальный следственный комитет. Твоего отца обвиняют в преступном сговоре, подделке документов, предвзятом судействе и много чём другом… Мне очень жаль.

Перед глазами сгущается тьма. Такое ощущение, словно меня стукнули по голове чем-то тяжёлым.

— Но ведь он… — задыхаюсь, не в силах закончить мысль. В моём мире образ родителей всегда был неколебим. Идеальная, честная, блистательная пара… Люди, которые сами сделали себя. Люди, которые воспитали меня на принципах честности и высоких моральных устоев. — Как же… так…

— Я понимаю, что ты чувствуешь, — негромко продолжает Шумовский. — Ты же знаешь, что недавно случилось с моим отцом?

— Да… — тихо шепчу.

Влад, действительно, понимает меня как никто другой. Ведь он сам совсем недавно помог следствию посадить в тюрьму собственного отца, который оказался преступником… Вот только разница между нами в том, что Влад, судя по тому, что рассказывала Василина, ненавидел отца всю жизнь. Он не питал по отношению к нему никаких иллюзий… В то время как я… Чёрт… да я всю жизнь мечтала стать как мой отец! Училась, трудилась только для того, чтобы его не разочаровывать!

— Олесь, если хочешь, можем встретиться, поговорить… — предлагает он. — Я, конечно, не так хорош в поддержке, как Вася, но, возможно, смогу рассказать тебе, как сам смог пережить всё это. Мне жаль, правда…

— Спасибо… — отвечаю, всё ещё чувствуя себя ошеломлённой. — Спасибо тебе, Влад. За всё. Я… я перезвоню позже.

— Да-да, я понимаю. Это нужно переварить. Держись.

Он отключается, и моя рука, держащая телефон в бессилии, опускается вниз.

Несмотря ни на что, вопреки здравому рассудку, мне всё ещё хочется отрицать факты. Хочется спрятать голову в песок и притвориться, что я ничего не слышала и не знаю… Внутри бушует взрывной коктейль эмоций. Недоверие. Противоречие… Ощущение, что я предаю свою семью, раз перестаю верить им на слово! Что же я за человек такой, если не верю собственным родителям?!

Внутри будто загорается пламя. Оно рвётся наружу словно внезапно проснувшийся вулкан. Хватаюсь за грудь и громко всхлипываю, чувствуя боль в области сердца. Господи… как же больно… Это просто невыносимо!

На глазах выступают слёзы, и я начинаю плакать навзрыд. Громко, неудержимо. Совершенно теряюсь в собственных ощущениях и перестаю понимать, что чувствую… Грудь заполняет раскалённая лава, и, кажется, единственный способ избавиться от неё — выплакать всё, что скопилось!

Сгибаюсь пополам, дрожа всем телом… Уже в следующий момент дверь гостиной открывается, и в комнату заходят Ник и Андрей.

Они выглядят обеспокоенными, и быстро подходят ближе:

— Лесь, что с тобой? — в глазах Никиты столько сочувствия, что мне от этого становится ещё хуже.

Они садятся рядом и обнимают меня, без слов понимая, что сейчас я совершенно не способна ответить ничего связанного.

Никита гладит меня по спине, а Андрей берёт за руку, протягивая стакан воды.

— Выпей, детка, тебе станет полегче.

Делаю несколько глотков, и пытаюсь отдышаться.

— Что случилось, Лесь? — повторяет свой вопрос Никита.

Я смотрю в его красивое, но такое взволнованное лицо и просто мотаю в ответ головой.

— Нет… нет… нет…

Кажется, то, что я узнала от Влада делает ситуацию ещё хуже. Мир уходит из-под ног. Я уже не понимаю, кому должна верить!

— Тсс… — Андрей целует мою ладонь, а потом нежно прижимает её к губам.

— Что мы можем сделать? — Ник всё ещё пытается пробиться ко мне через потоки истерики.

Выпиваю стакан до дна и вытираю лицо.

— Я… я… — голос некрасиво ломается, горло сдавливает от всхлипов. Жадно хватаю ртом воздух, пытаясь обуздать свои эмоции. Отчаянно вытираю глаза, а потом смотрю на сидящих рядом мужчин. Делаю паузу и говорю:

— Я хочу посетить вашего отца в тюрьме, — смотрю на Ника. Потом перевожу растерянный взгляд на Андрея: — то есть твоего брата.

Они оба поднимают на меня озадаченный взгляд.

— Зачем?

— Мне это нужно… — шепчу потрескавшимися губами. — Прошу. Организуйте мне эту встречу. Я… хочу узнать всё. Хочу, чтобы он рассказал мне свою версию.

Мужчины переглядываются между собой, хмурятся, а потом… медленно кивают в ответ.

Андрей

Мне по-прежнему кажется, что идея дурацкая. Я не доверяю ей. Точнее, её отцу. Не знаю, как он мог внушить всё это Леське, но, кажется, она под его полным контролем. После её последней выходки мой тумблер недоверия окончательно перещелкнуло. Однако, несмотря ни на что, я всё равно соглашаюсь на эту затею. Думаю, встреча с Васей прояснит всё. Если ещё есть шанс, что наша девочка не до конца потеряна, и может включить мозги, то это он.

Паркуемся возле СИЗО, в которое перевели моего брата после возобновления расследования его дела. Скоро будет первое заседание. А параллельно и суд над отцом Леси, куда моего брата вызывают свидетелем. Очередное испытание для всех нас. Я бы, вообще, не хотел, чтобы Олеся туда приходила, но… конечно, кто я такой, чтобы ей запрещать?

До сих пор не могу поверить в то, что она решила нас подставить! То, что я охренел — мягко сказано! В груди ноет от ощущения, что между нами всё безвозвратно разрушено. Кажется, доверие теперь невозможно вернуть. Мы с Ником первые подожгли этот мост… но вчерашняя выходка Леси просто взорвала его к херам!

Погружённый в свои мысли, глушу мотор тачки и выхожу из неё. Иду, чтобы открыть дверь Олесе, но там уже подоспевает Никита. Видимо, для него прощение даётся легче. Он изначально будто не до конца осознавал всю серьёзность ситуации… Ну, или осознавал, но был настолько оптимистично настроен, что наплевал на последствия, лишь бы добиться своего. Может, мне этого как раз и не хватает? Способности не думать, а просто действовать? Руководствоваться не только разумом, но и чувствами тоже?