Бедная Лера. Она прямо как принцесса, заточённая в башне огнедышащим драконом. Без возможности сбежать и познать окружающий мир… В роле дракона, конечно, её отец. Он Леру никуда не выпускает без охранников, которые следят за каждым её шагом! Правда, иногда подруге, всё же, удаётся от них улизнуть, но в итоге всё равно приходится возвращаться домой. У них с Лерой довольно напряжённые отношения. Вот взять хотя бы этого жениха. Лера не хочет замуж. Но её отцу это важно «для бизнеса». Поэтому, он заставляет…

— Чувствую себя невольницей на рынке, — вздыхает она, капризно надувая губы. — Под венец и точка! Как так можно? Я же ни с кем ещё и не встречалась толком! Всех парней, которым я когда-либо нравилась, отпугивал отец! Иногда я его просто ненавижу!

Обнимаю подругу, и мы сидим так молча какое-то время, каждый переживая о своём. Лера — об отсутствии любви к человеку, с которым она будет обязана прожить всю жизнь, а я… Я переживаю о том, что эта самая жизнь у меня пошла под откос.

Ещё неделю назад я думала, что началась новая, яркая полоса. Первая влюблённость, сразу двое мужчин, которые от меня без ума… Но потом в одночасье всё рассыпалось в прах. Отца посадили, карточку мамы заблокировали. А неземная любовь превратилась в ложь. Я, конечно, пока не разобралась в какую именно, но…

— О, Вася звонит! — Лера показывает мне подругу по видео связи на своём айфоне. — Привет, невестушка!

— Привет, девочки! — Василина находится дома у своего жениха, красавчика-препода, с которым у них теперь полная идиллия. Владислав Романович работает в прокуратуре, и обещал разузнать про дело моего отца. Вчера это не удалось. Ему сказали, что дело отца засекречено, однако Влад настроился серьёзно и решил копнуть глубже.

— Ну что там? — взволнованно перехожу к делу. Пока Лера отвлекала меня рассказами про свою неудачную личную жизнь, какое-то время я могла не думать о папе и Андрее с Никитой. Но теперь, когда я вижу взволнованное лицо Васи на экране телефона, всё это начинает беспокоить меня с новой силой. Постоянно кажется, что я упускаю нечто очевидное. Строю какие-то сумасшедшие теории, но, не находя им фактическое подтверждение, заново возвращаюсь к исходной точке. Это подвешенное состояние сводит с ума!

— Лесь, включите телевизор, — говорит Вася, хмуро глядя на меня. — Новости… сейчас…

Дрожащей рукой хватаюсь за пульт и нажимаю «включить» на огромной плазме в комнате Леры. Листаю каналы, пока не натыкаюсь на нужный.

Диктор говорит что-то, но звук слишком тихий.

— Прибавь, пожалуйста!

Лера забирает у меня пульт и прибавляет громкость.

— …арестованный судья Лугин пока не даёт признательный показаний, — в этот момент показывают моего отца, но только не под арестом, а в судейском мантии. Я так и застываю перед экраном, чувствуя внезапную слабость в конечностях. — Напомню, что судья был арестован несколько дней назад в связи с обвинением в сговоре с целью мошенничества, превышении должностных полномочий и предвзятом судействе по делу Кравцова.

В ушах начинает гудеть. Что? Что??

Какого ещё Кравцова? Почему у Никиты такая же фамилия?

На позвоночнике выступает холодный пот, а тело колет огромными мурашками.

Пытаюсь вслушаться в слова ведущей новостей, но ничего так и не получается ухватить из её речи…

Отец, Никита… как они связаны?

— Алло, Леся, ты тут? — Вася взволнованно смотрит на меня.

— Да… — с трудом выговариваю.

— Ты поняла? Влад только что пришёл с работы, рассказал…

— Что поняла? — чувствуя себя самой тупой девушкой в мире.

— Лесь… твой отец судил отца Никиты, брата Андрея… и приговорил его к десяти годами колонии строгого режима, — Вася говорит медленно, пытаясь обойти мой шок и достучаться. — Поэтому они следили за тобой, Леся… Мне очень жаль.

Перед глазами всё начинает неприятно вращаться. Я мотаю головой один раз, потом ещё, а потом… до меня, наконец, доходит жестокая правда…

Олеся

Две недели спустя

— Лесь, может, чайку выпьем? — Вася робко приоткрывает дверь. Из коридора комнату льётся противный солнечный свет.

В гостевой спальне Владислава Романовича темно. Жалюзи глухо закрыты. Шторы задёрнуты. Я обитаю тут уже десять дней. Почти не выхожу. Даже с кровати встаю редко. Последнее время мне нравится спать. Кажется, ещё никогда в жизни я столько не спала… Просыпаюсь обычно посреди ночи от кошмаров. Выхожу из комнаты только в том случае, когда в бутылке, которую мне каждый день приносит Василина, заканчивается вода.

Мысли и чувства увязли в болотной мути моего сломленного сознания. Я не хочу возвращаться к реальности. Не хочу ничего знать. И помнить… помнить тоже не хочу.

— Слушай, Лесь, — Вася проходит в комнату и опускается на кровать. — У тебя тут дышать нечем. Ты, вообще, проветриваешь?

— Да, — тихо отвечаю, снова накрываясь одеялом с головой. Несмотря на то, что я живу в квартире её жениха, ни он, ни Вася не спешат нарушать моё уединение. Они, вроде бы, понимают, каково мне сейчас и не навязываются.

У Леры я не могла оставаться дольше. Вернулся её отец, и мне пришлось уехать. Домой мне совсем не хотелось. Я знала, что мерзавцы начнут преследовать меня там. Не знаю, что ещё им от меня нужно. Может быть, ещё что-то хотят про отца узнать? Выкрасть недостающие документы? А мимоходом трахнуть меня вдвоём. Почему бы нет? Удобно, ведь!

К горлу снова подкатывает тошнота. Я снова чувствую отвратительный липкий пот на позвоночнике, после которого наступает омерзение. Я будто сливная яма. Вещь, которую использовали, а потом втоптали в грязь. Как же мне от самой себя противно! Я, ведь, подозревала их. Понимала, что что-то не так, и всё равно позволила ту, последнюю близость. Чёртова дура!

— Лесь, пошли покушаем, а? Я там супчик сварила, — Вася касается моей ноги, и я вздрагиваю от этого прикосновения.

Знаю, что скоро всё равно придётся встать. Потому что Владу удалось выбить для меня встречу с отцом перед судом. Она состоится завтра.

Влад, Вася и Лера считают, что разговор с отцом должен что-то прояснить в моей жизни. Ну а я… просто чувствую себя настолько беспомощной, насколько это, вообще возможно. Кажется, жизнь разрушена, и это уже никогда не исправить…

Все эти дни мерзавцы продолжали атаковать меня звонками и сообщениями. Я просто заблокировала их номера, не читая тупых извинений, или что они там ещё писали? Потом они стали писать с незнакомых. Их я тоже заблочила… После этого Андрей с Никитой стали преследовать моих друзей. Но когда и эта нить оборвалась, наступила тишина. Уже два дня они не пытаются до меня достучаться. И это очень хорошо. Наконец, я могу снова заснуть… Погрузиться в блаженное забытье и ничего не чувствовать.

— Так! — из коридора доносится ещё один знакомый голос. Это Лера. — Я что-то не поняла, почему она у вас до сих пор спит?

Слышу, как Владислав Романович, которого я по университетской привычке всё ещё иногда называю по имени отчеству, отвечает что-то негромкое, но Лера настроена очень решительно.

— Олеська! — она врывается в комнату. — Ну-ка вставай! Понимайся, кому говорят?

Лера решительно проходит к окну и резко расшторивает его. Поднимает жалюзи, и мои глаза, уже привыкшие к постоянному полумраку, больно режет от яркого света. Пытаюсь натянуть одеяло повыше, но Лера и его стаскивает с меня.

— Так! Подъём! В ванну! Потом за стол! Раз-два! Раз-два!

Меня всю корёжит от мыслей о еде и необходимости приводить себя в порядок, но Лера не отстаёт.

— Совсем вы её распустили! — пеняет она Васе. — Нет, ну можно погрустить пару дней! Но не две же недели! Было бы из-за кого!

— Лер, давай полегче! — заступается Вася.

— Так, не учи! Мы пробовали по-твоему, в итоге Олеся чуть к кровати не приросла! Так, всё, хорош! — она тычет мне в спину указательным пальцем. — Сейчас отмоешься, накормим и в салон красоты поедешь! Будешь красоткой, чтобы эти двое козлов ещё сильнее локти кусали!