Будто читая мои мысли, Андрей убирает палец и заменяет его членом. Фиксирует мою попку и раздвигает ноги шире, а потом… Резко толкается в меня.

Киска раздвигается, пропуская его глубже, а потом… Меня шарахает острой болью и… одновременно каким-то неконтролируемо острым разрядом тока.

Я зажмуриваюсь и рвано выдыхаю, выпуская изо рта член Никиты. На глазах выступают слёзы, и я стискиваю зубы, чтобы хоть как-то облегчить эту боль.

Сделав один толчок, Андрей замирает внутри. Его «агрегат» кажется просто огромным! Он распирает тугую дырочку! Стенки киски плотно обхватывают его, и мне кажется, будто там недостаточно места…

— Ай… не надо… — всхлипываю, пытаясь отстраниться.

— Тихо, малышка, — голос Андрея хриплый, но нежный. — Самое неприятное позади…

Ловкий палец снова возвращается на мой клитор и начинает мягко ласкать его. Никита больше не пытается принудить меня к оральному сексу… Он одержимо смотрит мне в глаза и ласково гладит по голове, вытирая капли слёз в уголках глаз.

— Ты просто молодец, Оленёнок… — шепчет он, приникая губами к моей шее. — Ты очень храбрая и охрененно сексуальная…

Его нежные и ободряющие слова заглушают отголоски боли. Движения пальцев по клитору снова заставляю испытывать возбуждение, и когда Андрей делает очередной толчок, я чувствую, что могу это вынести.

Боль сливается с острым током, который распространяется по телу от места соприкосновения пальцев Андрея с моей пульсирующей горошинкой.

Пытаюсь приспособиться к новым ощущениям. По внутренней поверхности бёдер что-то стекает… Киска одновременно и саднит и ноет от каждого движения члена внутри. Он распирает меня. Горячий, большой он с трудом заходит наполовину… Но я знаю, что Андрей сдерживается. Он не хочет, чтобы мне было больно.

— Расслабься, маленькая, — хрипит он, гладя мою попку. — Не сжимай так сильно. Приподними попку.

Стараюсь выполнить его просьбу. Андрей чувствует моё расслабление и делает резкий выпад бёдрами вперёд, одновременно притягивая меня к себе за попку. В этот раз он проникает особенно глубоко, и у меня закатываются глаза от смеси боли и возбуждения!

Я громко стону! Смачные шлепки наших тел разносятся по всему дому.

— Да… пожалуйста… ох…

— Тебе нравится мой член, правда, Олеся? — цедит сквозь зубы Андрей.

Но я не могу ответить ничего более-менее связанного…

Никита смотрит на меня как заворожённый и, обхватив свой член в кулак, двигает по нему, стискивая челюсти.

Я вся покрываюсь потом. Он стекает по позвоночнику и ключицами. Выбившиеся из косичек волосы облепляют лицо…

Чувство заполненности достигает апогея.

Пальцы на ногах подгибаются, и я рвано выдыхаю, чувствуя, как тело простреливает первым нотками оргазма.

Сила ударов Андрея всё нарастает. Чувствую, что не могу больше сопротивляться и поддаюсь острой, всепоглощающей волне удовольствия, которая накатывает на меня волнами цунами. Оказавшись под ней, я никак не могу вынырнуть наружу, чтобы поймать ртом воздух.

Извиваюсь, закатывая глаза. Никита хватает меня за лицо и втискивает член между приоткрытых буквой «о» губ. Я уже ничего не соображаю, продолжая конвульсивно трястись. Не сопротивляюсь, когда Никита двигается во мне, а потом хрипит, насаживая на себя и выстреливая в горло густой солёной жидкостью.

Я просто открываю рот и позволяю ему делать со мной всё, что он хочет. Чувствую, как сперма вытекает из рта прямо на подбородок.

Моё тело всё ещё непроизвольно подрагивает от удовольствия, когда Андрей присоединяется к нашему экстазу. Он выходит из меня и, хрипя, орошает спину новой порцией спермы.

Опустошённо падаю на диван. Между ног слегка саднит, но боли я больше не чувствую. Нахожусь под кайфом от заполнивших всё тело эндорфинов.

Тяжело дыша, Андрей садится на диван, и они с Никитой укладывают меня себе на колени. Гладят по волосам и чем-то вытирают моё измученное тело.

Продолжая дрожать, я закрываю глаза. Говорить не хочется. Глаза слипаются…

— Где твоя спальня, детка? — тихо шепчет Андрей мне на ухо.

Я неопределённо показываю пальцем вверх и тогда он берёт меня на руки, а Никита укрывает сверху пледом.

Сворачиваюсь клубочком в крепких объятиях и, кажется, засыпаю ещё до того, как меня относят наверх укладывают на кровать…

Олеся

До самого утра я сплю очень крепко. Усталые мышцы словно свинцом налиты. С трудом потягиваюсь и открываю глаза, когда сквозь занавески на нас льётся яркий солнечный свет.

Осознание того, что произошло прошлой ночью сперва бьёт по голове, а потом резко сдавливает сердце. Я… они… мы вместе сделали это… Боже… я отдала девственность сразу двум! И, что, хуже всего, мне это дико понравилось! Чувствовать их безграничную власть над собой, их сумасшедшее желание, их страсть…

От воспоминаний о близости низ живота отзывается приятными спазмами. Нежусь в лучах утреннего солнышка как сытая кошка. Прогибаюсь в пояснице, и попка тут же упирается в твёрдый пресс. Щека касается чьей-то руки…

Если честно, я боялась, что когда открою глаза, их уже не будет рядом. Что они сбегут также, как утром в тот день, когда они спасли меня от насильников. И если бы Никита с Андреем ушли и на этот раз, я бы почувствовала себя просто ужасно… Использованной, ненужной, брошенной… Но они тут! Никуда не ушли! И я ужасно этому счастлива!

Пробегаюсь пальцами по кубикам пресса Никиты. Его губы трогает слабая полуулыбка, но глаза не открываются. Целую рельефный бицепс Андрея. Он никак не реагирует и продолжает спать.

Тихо приподнимаюсь на кровати и любуюсь на них спящих. Ммм… такие мощные, такие сексуальные. В голове одни пошлости. Наверное, им было бы приятно, если бы я поцеловала их в… Ох, щёки печёт от собственной смелости! И когда это я успела стать такой развратницей?

Закусываю губы от пошлых мыслей и, подхватив с пола плед, спешу побыстрее уйти от них от греха подальше.

Захожу в душ и включаю воду. Между ног уже почти не болит. С опаской трогаю себя там. Вроде бы, ничего ужасного… Однако когда я направляю на промежность душ, вода становится бледно-розовой от засохшей крови. Всё тело ужасно липкое. Кожа спины непривычно стянута, а во рту всё ещё ощущается привкус спермы… Надо же, я уснула прямо так, покрытая их семенем… Даже в душ не сходила!

Подставляю лицо потокам воды. Тело окутывает приятное тепло… Улыбаюсь, чувствуя, вспоминая жар прошлой ночи. Ещё никогда в жизни я не ощущала себя такой желанной… И пусть когда-нибудь я об этом непременно пожалею, но сейчас… Мне хочется впервые в жизни отключить рассудок и ни о чём не думать!

Заканчиваю купаться и выключаю воду. Выхожу в коридор и иду к лестнице. Когда прохожу мимо кабинета отца, замечаю, что дверь в него слегка приоткрыта… Так странно… обычно он его на ключ запирает!

Подхожу ближе и заглядываю внутрь. Вроде бы, ничего необычного. Бумаги на столе в полном порядке. Компьютер выключен… Вот только рамка картины на стене съехала на пару сантиметров влево. Машинально поправляю её и выхожу из комнаты, плотно прикрывая за собой дверь. Наверное, папа просто забыл запереть кабинет, ничего особенного!

Спускаюсь вниз и прохожу на кухню. Хм… так, хочется чем-то их удивить! Что на счёт вафель с ягодами? Кажется, там на кустах ещё осталось немного черники. Весело мурлыкая себе под нос, беру большую чашу и выхожу в сад.

Солнце приятно припекает. Последние тёплые деньки этого года. Впереди только холод, а потом ещё и снег… Но пока можно наслаждаться настоящим бабьим летом!

Собираю две пригоршни сочной ягоды и возвращаюсь. Вафли получается сделать довольно быстро. Добавляю в тесто ваниль, и вскоре весь первый этаж дома аппетитно пахнет свежей выпечкой.

Когда всё уже готово, я захожу в гостиную и замираю перед диваном, на котором вчера потеряла девственность… К своему стыду замечаю на вельветовой обивке капли крови… Чёрт! Надо будет застирать… Не дай бог мама с папой увидят!