Выходим из-за угла, и когда Олеся видит нас, то замирает.

Она выглядит как-то иначе. Такая красивая, неприступная. Раньше она всегда одевалась скорее мило, чем элегантно, но теперь… Олеся выглядит словно женщина-вамп. Роковая красотка с холодными глазами.

— Лесь! — Никита прибавляет шаг, и я жду, что сейчас она бросится от нас в другую сторону.

Однако, вопреки моим ожиданиям, чем ближе мы подходим, тем спокойнее выглядит Оленёнок.

Она лишь делает шаг назад, когда мы оказываемся очень близко.

— Погоди! — беру её за руку и останавливаю. Ладонь ледяная!

Олеся смотрит на нас с таким видом, словно хочет зарядить каждому звонкую пощёчину. Я бы понял, если бы она так и сделала. Но ничего подобного не происходит! Она лишь смотрит прямо в глаза. Затравленно смотрит и ничего не говорит.

— Лесь, давай поговорим? — первым выходит из ступора Ник.

Ожидаю, что теперь-то она точно вытворит что-нибудь, но Олеся просто отвечает:

— Да, надо поговорить.

Неожиданность её спокойного согласия просто зашкаливает. Эм? Что? Вот так просто? Она согласна поговорить после двух недель игнора?

— Может, в кафе? — неловко предлагаю.

— Нет, — она мотает головой. — Мне сейчас домой вернуться надо. Приезжайте ко мне вечером. Там и поговорим.

Олеся произносит это приглашение скороговоркой, не глядя нам в глаза. Смотрит куда-то вверх, в небо.

В этот момент я ни на шутку начинаю беспокоиться. Да что с ней такое?

— Мы просто хотим объяснить тебе, как всё было на самом деле, — снова говорю, пытаясь пробиться сквозь её невидимую броню.

— Отлично, — пожимает плечами. — Я послушаю.

Мы с Ником обеспокоенно переглядываемся.

— Ты не сбежишь? — спрашивает он.

— Я? — Олеся как-то странно усмехается. — А куда мне бежать? У меня денег нет на побеги. Счета нашей семьи заблокированы. Жить-то мне где-то надо?

Чувствую себя просто отвратительно. Конечно, если смотреть со стороны правосудия, то бизнес её родителей был незаконным. Именно поэтому все счета заблокировали. Денег больше нет и не будет. Но только Олесе от этого не легче… Она, привыкшая к безбедному существованию, не скоро сможет смириться с новой реальностью. Реальностью, в которой её родители — преступники!

— Сколько тебе надо? — достаю телефон, желая перевести необходимую ей сумму.

— От тебя? — её губы изгибаются в неприятной издевательской усмешке. — От тебя мне ничего не надо!

Наконец, я вижу в ней эмоции. Злость, ненависть, желание мстить. Всё это проскальзывает в её глазах, и меня будто током ударяет.

— В общем, вечером приходите, если хотите что-то там рассказать, — бросает она, высвобождая руку. — Адрес знаете.

Мы с Ником вздыхаем.

Олеся поворачивается к нам спиной.

— Давай мы тебя подвезём? — предлагаю ей вслед.

— Нет, — она мотает головой, не оборачиваясь. — К вам в машину вновь я не сяду ни при каких условиях!

Никита

Теперь, когда наша миссия по спасению моего отца почти выполнена, в квартире Лугиных я мне не по себе. Олеся впустила нас без каких-либо вопросов, и теперь мы сидим в просторной гостиной её родителей.

Повсюду разбросаны вещи. Наверное, остались после обыска, и Олеся ещё не успела ничего убрать. Сама она тоже выглядит под стать беспорядку. Нервная, напряжённая. Я даже дотронуться до неё боюсь — кажется, в любой момент у неё может случиться истерика. Когда смотрю на её неестественно расправленные плечи, у меня внутри натягивается жёсткая струна. На душе страшно, больно тяжело. Больше всего хочется закрыть её в своих объятиях, заставить переждать бурю, а потом увезти куда-нибудь далеко-далеко!

Однако, я знаю, что сейчас не могу этого сделать. Ведь теперь любимая считает нас с Андреем врагами своего отца. И, видимо, своими тоже.

— Чай? — спрашивает будничным тоном, стоя в проёме дверей.

— Нет, спасибо, — первым отзывается Андрей.

У меня в горле застрял ком, и я с другом могу держать себя в руках. Хочется броситься к ней в ноги и молить о прощении! Не за то, что мы засадили её отца. Нет. Тут мы поступили верно. Он заслужил. Но за то, что обманывали её — да. Хочется умолять малышку простить…

— Сядь, пожалуйста, — тихо говорю, показывая на кресло напротив.

Олеся равнодушно пожимает плечами и с каким-то непонятным отчаянием подходит ближе.

Садится. Складывает руки на груди.

— Ну? — приподнимает бровь. Нежный голосок дрожит. — Зачем вы пришли?

— Мы хотели попросить прощения, — говорю, с трудом сдерживая горечь в голосе. — Пожалуйста, Лесь, дай нам возможность рассказать тебе, как было дело!

Выражение её лица становится каменным. Леся смотрит на каждого из нас по очереди без капли сочувствия.

— Рассказывайте.

Мы с Андреем переглядываемся. Её поведение кажется странным. Если честно, я ожидал, что Олеся кинется на нас с кулаками, или будет бить посуду. Возможно даже об наши головы… Но это отчаянное смирение, с которым мы столкнулись в реальности кажется ещё более пугающим. Будто той Олеси, которую мы знали всё это время, больше нет. Теперь есть новая. Равнодушная, надломленная… И мне дико страшно от того, что прежней свободолюбивой малышки больше не будет…

— Наша встреча не была случайностью, — начинает Андрей. — Те парни, и правда, были наняты нами, чтобы… — он осекается, пряча глаза под её пронзительным взглядом. — Чтобы мы могли спасти тебя…

— От изнасилования? — равнодушно переспрашивает она.

Мы с Андреем морщимся.

— Нет, ничего такого бы точно не случилось! — тут же заверяю её. — Они просто испугали тебя, чтобы…

— Чтобы вы выглядели как герои, — она пожимает плечами, глядя поверх наших голов. — Я уже поняла. Дальше.

Закрываю глаза. Теперь, когда я знаю её так близко, на душе становится тошно от того способа, которым мы вошли к ней в доверие. Если бы я узнал, что кто-то другой провернул с ней подобное, точно бы начистил мерзавцу морду! Вот только сейчас бить, кроме себя, некого. Ведь это сделал я. Я и Андрей. Злой розыгрыш. Просто отвратительно! Она этого точно не заслужила!

— Твой отец подставил моего брата, — продолжает Андрей. — И нам нужно было понять…

— Поэтому вы вломились ко мне в дом? — Олеся как-то странно повышает голос, перебивая. Её глаза начинают бегать, а на лбу выступает пот. — Вы вломились ко мне в дом и хотели меня изнасиловать! — заявляет она, глядя нам в глаза.

Хмурюсь. Странно, зачем она спрашивает именно об этом?

— Нет, — Андрей прищуривается, реагируя быстрее меня. — Всё было не так, — поворачивает голову на бок, внимательно вглядываясь в её лицо. — Ты знаешь, что всё было не так.

— Всё было так! — взволнованно пищит, и её губы начинают дрожать. — Неужели вам даже сейчас не хватит мужества признаться?

Пока Олеся нервно ёрзает на кресле, мы с Андреем переглядываемся. Кажется, он чувствует в её словах тот же странный подвох, что и я.

— Лесь, ты нас сама к себе домой позвала, — осторожно говорю.

— Зато на дачу я вас не звала! Вы туда вломились и украли документы! Признайте!

— Это единственное, что тебя сейчас интересует? — также осторожно спрашивает Андрей. — Тебе неинтересно разобраться в мотивах наших поступков? Ты не хочешь узнать, что сделал твой отец? Не хочешь узнать, как он обманом завладел землёй, на которой стояла мастерская моего брата?

Лицо Оленёнка становится бледным. Она смотрит на каждого из нас с паникой во взгляде.

— Я… — запинается. — Я знаю, что вы просто хотите отомстить, я… — она облизывает пересохшие губы. — Мой отец ни в чём не виновен!

Последняя фраза звучит так жалобно, будто она сама пытается убедить себя в этих словах. Как человек, потерпевший кораблекрушение, хватается за последнюю соломинку привычного уклада жизни.

— Он виновен! — хмуро отрезаю. — И мне кажется, в глубине души ты и сама это прекрасно знаешь!

— Нет! — она всхлипывает, и хватается за горло. — Это не так… Почему вы просто не хотите признаться мне? Почему…