– Бред, – согласилась мама. – А нам жить с этим. Да ещё Васька упрямится, не хочет уезжать. Что ей тут делать? С её-то способностями.

Дальше Василиса слушать не стала. На цыпочках ушла к себе. Вот, значит, почему мама так настаивала, чтобы она поступила на очное и уехала из Покрова. Оказывается, её тут теперь считают ведьмой. Ну и ладно. Меньше будут лезть. Пусть лучше боятся, чем называют убогой уродиной. Хотя одно другого не исключает.

Василиса откинулась на спинку стула и наблюдала, как в солнечных лучах медленно плавали белёсые пылинки.

А что, если это правда? Может, это она сделала так, что Зоя остолбенела. А что такого она сделала? Никаких обрядов не проводила. В часовне посреди Чарус просила совсем не об этом.

Правда, если уж быть до конца честной, она действительно была сильно обижена на Зою и даже желала ей чего-нибудь плохого. Но Зоя сама в этом виновата. Не надо было провоцировать.

Как-то Василиса слышала такую фразу, что если долго сидеть на берегу реки, можно увидеть, как мимо проплывает труп твоего врага. Хотя Василиса не из тех, кто может долго сидеть на одном месте спокойно – её постоянно куда-то несёт.

Однако Зоя в состоянии булыжника сейчас лежит в бабушкином доме. А виноватой всё равно считают Василису.

Вот это за два года жизни в Покрове она прекрасно усвоила – если люди что-то втемяшили себе в головы, их не переубедить. И они всегда найдут, к чему придраться. Или к кому. В данном случае – к Василисе. А почему именно к ней? Да потому что она не местная. И да, потому что её постоянно куда-то несёт.

Может, мама права? И лучше переехать? Нижний – слишком большой город, чтобы выделяться там лишь тем, что ты приезжий. Но ведь и приключений там на свою харизму тоже можно отыскать немало. Видно, такая у неё судьба.

Так что без разницы, по каким дорогам гонять на разбитом автобусе – по сельским, или по городским.

– Можно я тут посижу? – спросил появившийся откуда-то Гаврил, чья голова едва виднелась из-за толстых старых книг, стопу которых он держал.

– Пожалуйста, – пожала плечами Василиса.

– Спасибо. – Гаврил аккуратно переложил книги на столик и плюхнулся в кресло-мешок. – А то там такая духота и пылища, что в горле першит. – И он громко чихнул.

Василиса некоторое время бесцельно щёлкала мышкой, делая вид, что работает. А сама потихоньку наблюдала, как Гаврил аккуратно просматривал старые книги.

– Что у тебя там? – спросила Василиса, когда изображать деятельность надоело.

– Да тут всякие записи. Домовые книги, формуляры фельдшеров. Ничего путного. – Гаврил откинулся в кресле, положив ладони на глаза. Устал, наверное. В прежнее время Василиса бы предложила ему чаю, да ещё нашла бы травы, полезные для зрения. И сама бы делала с ним гимнастику для глаз и массаж.

А теперь только отметила, какие у него руки красивые. Ну вот, опять расплылась. А ну, соберись. Он, между прочим, тоже сам виноват. Не надо было Зое давать лишних надежд.

– Может, она станет нашей местной достопримечательностью? – проговорила Василиса, положив подбородок на руку и глядя в окно. – Туристов к ней будем водить, сувениры продавать.

– Ты в своём уме? – выпрямился Гаврил, глядя на Василису, как на преступницу, только что сравнявшую с землёй милый детский сад, чтобы построить там крематорий для лошадей.

– Я просто вспомнила, что где-то в Бурятии или в Якутии есть лама, который уже лет сто вроде как медитирует. – Василисе стало стыдно, но виду показывать она не хотела, поэтому стала снова щёлкать мышкой. – У него ногти растут и температура тела как у обычных людей.

– Ниже на десять градусов, – хмуро произнёс Гаврил. – Так это лама. Вообще другой случай.

– Я просто пытаюсь помочь, – солгала Василиса, глядя в глаза Гаврилу.

– Если бы ты пыталась помочь…

– То что? – резко спросила Василиса. – Что я должна сделать? Расшибиться? Вместо неё лечь? Или что?

Гаврил молча собирал книги со столика. А Василису снова понесло:

– Вам бы, конечно, всем хотелось, чтобы это я там лежала, да? Тогда никто бы и внимания не обратил. Подумаешь, так ей и надо. Да? И никто бы не стал впрягаться. Типа – пусть её родители сами разбираются.

– Что ты несёшь, – пробормотал Гаврил, подхватывая книжную стопу.

– За что вы нас так ненавидите? – Василиса и сама удивилась, куда всё повернулось.

– Кто – вы? Кого – нас?

– Вы – это местные, – злобно произнесла Василиса. – А мы – это моя семья. Приезжие. Чужие. Что мы вам плохого сделали?

Гаврил сделал резкий вдох, но так ничего и не сказал.

– Понятно, – кивнула Василиса. – Ты тоже думаешь, что это я Зою прокляла. Прекрасно. Спасибо большое.

– С тобой невозможно стало разговаривать, – пробормотал Гаврил, выходя из библиотеки.

– Ну так и не разговаривай! – крикнула ему вслед Василиса. – С Зоей поболтай! С ней явно интереснее, чем со мной!

Гаврил ушёл, а Василиса согнулась к коленям и закрыла лицо руками. Вот зачем она снова ему нагрубила? Сама ссорится с людьми, а потом удивляется, почему к ней так относятся.

Но ведь действительно – почему бы не рассказать про часовню в Чарусах? Там же исполняются желания. И если добраться туда вдвоём, то можно сразу два загадать. Если уж для Гаврила так важно вытащить Зою из её ступора. И это при том, что он больше всех от неё пострадал. И старается теперь тоже больше всех.

Разве что ещё Ядвига Мстиславовна тоже ищет способы помочь. Всё ездит куда-то. Василиса много раз видела её на автобусной остановке. Правда, толку от этих поездок нет.

А ведь жалко бабушку. Она-то не виновата, что Зоя так начудила. Хотя это именно бабушка, по совести, могла бы внучку вовремя остановить. Объяснить ей, что к чему. И что не надо ломать людей в угоду своим хотелкам.

Всё равно бабку жалко. Василиса вот расстраивается из-за того, что её вроде как несправедливо считают ведьмой, сторонятся. А Ядвига Мстиславовна много лет так живёт. Хотя слухи вокруг неё точно не беспочвенные. И тем не менее.

Солнце потихоньку двигалось к закату, тени стали длиннее. Приближался конец рабочего дня. И уйти бы пораньше, но Гаврил чего-то застрял в хранилище.

Поленившись идти в архив, Василиса набрала его номер.

– Чего тебе? – устало спросил голос Гаврила.

– Мне домой пора. Музей надо закрыть, – как можно более сухо ответила Василиса.

– Понял. Сейчас выйду.

Действительно, только Василиса успела выключить свой компьютер, как из хранилища появился Гаврил.

– Как успехи? – спросила Василиса, отключая музейно-библиотечную аппаратуру.

– Никак, – буркнул Гаврил. – Хотя какая тебе разница?

– Что ты из меня злыдню лепишь? – сыграла обиду Василиса, пока они вместе шли по коридору, заглядывая во все залы. – Я тоже Зое сочувствую.

– Не похоже.

– Ну да, куда уж мне. Всё я делаю не так. – Василиса поставила музей на сигнализацию.

Выйдя на улицу, Василиса направилась через площадь к зданию администрации.

– Тебе зачем туда? – вдруг спросил Гаврил.

– Ключи отнесу. А что?

– Ничего. Просто так спросил, – сказал Гаврил, глядя в сторону. – Просто мать оттуда не вылезает.

– Работа такая, – произнесла Василиса избитую фразу. Непонятно было, почему Гаврил так мрачно реагировал на частые мамины визиты в администрацию. С другой стороны, именно эти визиты плодили нехорошие слухи о его семье. – А ты в кафе?

– Нет, я к Зое зайду. – Гаврил повернулся, чтобы уйти.

– Подожди, я с тобой.

– Это ещё зачем? – удивлённо спросил Гаврил, останавливаясь.

Василиса и сама не знала. Пришлось импровизировать:

– Чтобы вы все не думали, что я такая уж стерва. И ещё потому, что бабку жалко. У неё ведь кроме Зои и нет никого.

Гаврил молчал, щурясь на вечернее солнце. Видимо, был не в восторге от Василисиной идеи. Сама она, правда, тоже не до конца понимала, зачем это предложила.

– Ладно. Раз уж там мне будут не рады, то иди один. – И Василиса направилась к администрации. Хорошо, что нашёлся повод не ходить к Зое, да ещё при этом сыграть оскроблённость.