– А если что-то всё-таки пойдёт не так? – Василиса не торопилась заходить.

Гаврил повёл глазами.

– А если тебе надо будет выбрать, кого спасать – меня или Зою, ты кого выберешь?

– Слушай, тебя занесло куда-то не туда, – покачал головой Гаврил.

– Нет, это тебя занесло не туда. Сегодня ночью. – Василиса притормозила. Потому что самой неприятно было об этом думать. – Так что – кого ты выберешь?

– Пойдём уже, – указал Гаврил на избу.

– Понятно. – Василиса посмотрела на дом, в окнах которого отражалось фиолетовое закатное небо.

С одной стороны, хотелось развернуться и пойти домой. Подать документы в вузы и завтра же уехать отсюда. Чтобы никто больше не приставал с сумасшедшими идеями.

С другой – казалось, что сегодня в этом доме Василисе откроется нечто новое, такое, чего она ещё никогда не видела и не пробовала. Аж руки дрожали от любопытства.

И что выбрать – знакомую дорогу, но ведущую назад, или новую, но уходящую непонятно куда?

В доме Зои Василису и Гаврила встретила та самая носатая ведьма, что приехала в гости к Ядвиге Мстиславовне.

– О, прибыли уже, – заулыбалась дама, поправляя сложносплетённую кружевную шаль. – Добрый вечер. Проходите.

– Спасибо, – буркнула Василиса, влезая в уже знакомые тапки-сандалии.

Сама ведьма, наблюдающая за ней с улыбкой, расхаживала по дому в старых кедах, смешно смотревшихся с длинным платьем в оборках.

– Меня, кстати, зовут Василиса. Если что.

– Если что, – продолжая улыбаться, повторила ведьма. – А я – Ламзурь. Но это сложное имя, так что можешь называть меня Ларисой. Все так зовут.

– Познакомились? – высунулась из-за двери Ядвига Мстиславовна. – Вот и хорошо. Теперь проходите.

Зоина бабушка провела их в спальню, где за полупрозрачным балдахином лежала её внучка. Стараясь не смотреть на кровать, Василиса уселась за письменный стол. Видимо, тут Зоя раньше делала домашние задания. Гаврил сел на табуретку рядом, Ядвига Мстиславовна устроилась в старом кресле, Лариса блуждала у шкафа.

– В общем, ритуал сна называется Сёмве. – Ядвига Мстиславовна крякнула и обернулась на Ларису, которая сосредоточенно рассматривала своё отражение в кривом зеркале на шкафу. – Проводить его будет Лариса. Ну, это и так ясно. Суть в том, что вам надо будет попытаться отыскать там Зою.

– Это мы уже поняли, – вздохнула Василиса, глядя в потолок. – Вы лучше скажите, это безопасно? Не получится так, что я там останусь навсегда?

– Хорошее зеркало, – вдруг обернулась Лариса. Потом будто вспомнила, что в комнате находился кто-то ещё. – Даже если ты там заблудишься, то потом просто проснёшься, и всё.

– А если там будет что-то… ну… – Василиса крутила в воздухе рукой, не зная, как обозначить страшных монстров, которым лучше бы не попадаться даже во сне.

– Тебе кошмары-то никогда не снились? – невозмутимо спросила Лариса, доставая из невесть откуда возникшего ридикюля разноцветные клубки. – Ты всё равно проснёшься живой и здоровой. И ничего плохого не случится. Ну что, начинаем?

– С Богом, – кивнула Ядвига Мстиславовна.

Она поднялась и задёрнула шторы. Потом выдернула из-под Василисы стул и поставила его около кровати Зои. Свой стул Гаврил принёс и поставил там же сам. Ядвига Мстиславовна тем временем отдёрнула тюлевый балдахин, и Василиса инстинктивно отвернулась, чтобы не видеть окаменевшей Зои. Почувствовав, что Гаврил взял её за руку, Василиса, тут же вцепилась в него, послав подальше все условности и обиды.

Однако посмотреть на Зою всё же пришлось. Ядвига Мстиславовна усадила Василису и Гаврила на стулья друг напротив друга, а потом повернула Зою так, что показалась её рука. Землисто-бледная, она торчала над покрывалами, как коряга из болота. Василису затошнило, и она отвернулась.

Недовольно покряхтев, Ядвига Мстиславовна отошла, уступив место Ларисе, уже связавшей из цветных нитей длинный пояс. Она продолжала плести, напевая что-то на незнакомом языке. Руки её мелькали так быстро, что глаз не успевал их замечать. Напевая и удлиняя плетёный шнур, Лариса обошла Василису и Гаврила сначала в одну сторону, потом в другую.

Наклонилась и обвязала нитями их сцепленные руки. Понятно. Значит, он не для поддержки взял Василису за руку. Просто знал, что так нужно. Продолжая петь, Лариса протянула шнур за шеей Василисы и петлёй завернула его на запястье Зои. Конец протянула к Гаврилу, пустила по руке и вытащила за шеей.

Затем Лариса глубоко вдохнула и шёпотом затараторила что-то непонятное, с огромной скоростью завязывая концы шнура сначала в толстый жгут, а потом в фигурный узел.

– Долго нам так сидеть? – отважилась спросить Василиса. Просто неприятно было ощущать себя примотанной к Зоиной окоченевшей руке.

Проигнорировав вопрос, Лариса вытянула руку так, что та оказалась прямо в центре треугольника, который образовывали теперь Василиса, Гаврил и Зоя. Внезапно в пальцах Ларисы откуда-то взялась многоугольная разноцветная мандала, сплетённая из нитей и перекрещивающихся палочек. Основным цветом композиции был любимый Василисой лавандовый, да и пахла она цветами. Стало чуть поспокойнее.

Рядом звучал мелодичный Ларисин напев:

Заплетаю, овиваю, веду нить от края к краю,

Выткала покров прекрасный,

Закатилось солнце ясно.

Нет луны на небе тёмном,

Тишина в лесу огромном.

Чёрной ночью скрыты горы,

Затаились звери в норах.

Нет волны в реке могучей,

Звёзды прячутся за тучей.

Спит невеста в терему,

Неизвестно никому,

Где тот терем, где жених,

Не слыхал никто про них.

Заплетаю, овиваю, веду нить от края к краю,

Мой покров ей будет саван,

А в приданое ей – ладан.

Спит невеста в склепе тёмном,

Ни души в дому огромном.

Спит жених в сырой земле,

Всё останется во мгле.

В центре тройной композиции снова крутанулась мандала. Пахнуло лавандой. Оказывается, Василиса успела задремать.

– Ну и жуткая колыбельная, – зевнула Василиса, пытаясь протереть слипающие веки. Нормально двигаться не давали Ларисины нитяные жгуты.

– По-моему, нормальная, – пожал плечами Гаврил.

– А лаванды-то и нет. И одолень-травы тоже, – раздался откуда-то голос Ядвиги Мстиславовны. – Всё вышло.

Бабка шаркала по комнатам, снова перетирая травы в ступке.

– И как без них? – обернулась к ней Лариса, убирая мандалу.

– Никак. Придётся идти собирать.

– Лучше будет, если вы пойдёте. – Лариса улыбнулась Василисе и Гаврилу, причём с таким выражением, будто ждала, что они вскочат и с радостными криками бросятся вон из дома, чтобы наперегонки собирать травы.

Василиса насупилась и, скрестив руки на груди, сползла по стулу.

– Эй, больно же. – Гаврил пытался высвободиться из натянутого шнура.

– Про травы разговора не было, – проворчала Василиса, не желая никуда идти. Хватит и того, что она вообще во всё это ввязалась.

– Да брось, сегодня же лучший день для сбора трав, – не теряла оптимизма Лариса. – Иван Купала нынче.

– Вот только не надо мне втирать про этого Ивана, – замахала руками Василиса, так что нить ещё больше натянулась, и Гаврилу пришлось клониться вбок, чтобы ему не сдавило шею. – В прошлом году мы так на этого Купалу отхватили, что вспомнить страшно. В жизни в этот день из дома больше не выйду. У вас останусь ночевать.

– Да ладно тебе, – сдавленно проговорил Гаврил, выпутываясь из нитяных жгутов. – Пойдём, прогуляемся. Тем более здесь недалеко.

– Ты как будто забыл, где живёшь, – прошептала Василиса, придерживая жгут, чтобы Гаврил под ним пролез. – Да тут только за забор выйдешь, и тебя запросто может кто-нибудь сожрать. Или разбитый автобус переедет. Или наступишь в лужу и в кого-нибудь превратишься.

– Язык как помело, – бубнила Ядвига Мстиславовна, помогая распутывать шнуры.

Василиса только хмыкнула – так сильно Зоина бабушка сейчас напомнила ей собственную.