Глаза Антона хоть и прилично заплыли, но вести «Газель» он всё же смог. Тем более что больше этим заняться было некому – ни у Гаврила, ни у отца Павла водительских прав в жизни не было.

По приезде в Покров священник уговорил Антона пойти в поликлинику, чтобы проверить, нет ли сотрясения и трещин. Встретивший их в центре посёлка отец Василисы, увидев Антона, ухмыльнулся:

– Ты похож на алкаша, подравшегося в подворотне с бомжами за пузырь.

– Если ещё ты мне начнёшь мораль читать, – угрожающие произнёс Антон, доставая из машины припасы, подаренные священнику жителями Ключа.

– Да ладно, – примирительно сказал Новиков. – Подумаешь. Зубы-кости целы, и хорошо.

– Грехи наказуемы, – подал голос отец Павел, принимая из рук Антона очередной пакет со снедью.

– Можно подумать, кругом все святые, – бурчал Антон. Василисе хотелось пожать ему руку за такие рассуждения. Ей и самой жутко надоело быть во всём виноватой и постоянно оправдываться.

– Может, поможете отцу Павлу продукты донести? – попросил отец Василисы, промакивая лысину платочком. – А то у меня ещё рабочий день.

– Конечно, поможем, – с готовностью ответил Гаврил, подхватывая одну из авосек.

Антона отправили в поликлинику, Ядвигу Мстиславовну – домой, а Василиса вместе с Гаврилом нагрузилась мешками с продуктами. Правда, ей, как девочке, досталась меньшая и самая лёгкая часть. Но всё равно идти, с трудом глядя под ноги, было трудновато.

Уже на подходе к дому отца Павла стало ясно, что паства его и здесь не забывала. Вернее, не то чтобы паства. Посетители. Одна конкретная посетительница.

– А ей что тут надо? – довольно громко спросила Василиса, без труда узнав топтавшуюся у забора Фаврелию, хотя та и была без вычурного платья и кричащего макияжа – в простых джинсах и футболке.

Фаврелия услышала голоса и обернулась. Без раскраса она даже выглядела моложе.

– Ой, здравствуйте, батюшка, а я вас тут уже жду. – Фаврелия подскочила к отцу Павлу. Учитывая, что она не один раз покушалась на его жизнь, добра от этого визита ждать не стоило.

– Здравствуйте, э… – Отец Павел нахмурил лоб, видимо, пытаясь припомнить имя.

– Феврония. Можно Фаврелия. Как вам угодно. Мне надо с вами поговорить.

– Ну, тогда проходите, – кивнул отец Павел на дом.

Оставив Василису и Гаврила в сенях разбирать продукты, священник повёл посетительницу в дом.

Тут же появился Бобик и, виляя хвостом, стал засовывать морду во все сумки и пакеты. А Василиса всё держалась поближе к двери, чтобы услышать, о чём они там разговаривали.

– Мне так стыдно, – доносился приглушённый голос Фаврелии. – Я сама во всём виновата. Это ужасно, я всё понимаю. И очень-очень раскаиваюсь.

Отец Павел что-то спокойно отвечал. Василиса стояла у самой двери, приникнув к щели между створкой и косяком, и всё равно почти ничего не слышала. Её повыше локтя ткнул Гаврил.

– Что? – раздражённо обернулась Василиса.

– Опять ты подслушиваешь, – укоризненно глянул на неё Гаврил.

– Да, и что? – с вызовом спросила Василиса, но вполголоса. – Она несколько раз пыталась меня угробить. И этого святошу, кстати, тоже. От неё любой гадости можно ожидать.

Отец Павел в доме что-то рассказывал про раскаяние и прощение. Антону, значит, по грехам будет воздаваться, а ей всё простится. Круто.

Гаврил достал из какого-то пакета суповой набор и вышел во двор, чтобы порадовать угощением Бобика, который счастливо подпрыгивал, пытаясь ухватить косточки.

– Ладно, я домой, – произнесла Василиса, отряхивая руки.

Гаврил не успел ответить, потому что из дома вышла Фаврелия и направилась прямо к Василисе.

– Я хотела сказать, что очень перед тобой виновата, – сходу заявила Фаврелия. – Мне очень жаль, что всё так вышло.

– Как вышло? – попятилась от неё Василиса.

– Ну, что мы всё это затеяли, – развела руками Зоина мамаша. – Девчонкам хотелось попробовать поведьмовать, а мне ума не хватило их отговорить. Теперь вот расхлёбываем.

– А я здесь при чём? – отступила ещё на шаг Василиса.

– Ну, я на тебя тоже злилась из-за Зои. – Фаврелия мельком глянула на Гаврила. – И гадостей тебе наговорила. Извини.

– Ладно, проехали, – хмуро произнесла Василиса.

Слушать извинения этой ведьмы было противно. Фаврелия же, видимо, решив, что прощение получено, тут же ухватила Гаврила под локоть и потащила прочь от домика отца Павла, как раз вышедшего на улицу.

– Странная женщина, – пробормотал священник, глядя ей вслед.

– Вы верите в её раскаяние? – спросила Василиса, глядя, как Зоина мамаша вцепилась в Гаврила.

– Каждый может раскаяться, осознать неправоту и попросить прощения.

– Это не ответ. – Василиса повернулась и посмотрела прямо на отца Павла. Он же явно помнил, как они убегали от Фаврелии и её компании.

– Попробуйте научиться прощать. Вам от этого станет легче. – Священник развернулся и ушёл в дом.

Василиса постояла ещё немного, глядя, как Бобик грыз кости, и вышла через калитку. Придя домой, первым делом приняла душ. Её хоть и выпарили в бане, а вымыться дома означало ещё и очиститься от только что полученного негатива.

До вечера оставалось несколько часов, и родители пока не успели вернуться с работы. Василиса легла на кровать и попыталась расслабиться. Игры в салки с покойниками порядком вымотали.

Святоша-то, похоже, прав. Василиса никак не может простить Зою за приворот. Пора бы себе в этом признаться. Ну, действительно стало чуть-чуть полегче. По крайней мере, Василиса, кажется, начала осознавать то, что с ней происходит. Да, ей нужен Гаврил. И да, она его никогда не получит. Потому что есть Зоя, которая мастерски давит на жалость и на чувство долга.

Ну вот, опять. Как она может давить на жалость, если просто лежит дома в коматозном состоянии. Гаврил, наверное, сейчас там. У кровати сидит.

Интересно всё-таки, откуда у него шрамы на шее. И их ведь стало как-то больше. Раньше были тонкие белые по бокам, а теперь через горло проходит багровая тонкая полоса, как будто его душили тонкой верёвкой. И вся рубашка измазана чем-то чёрным, вроде сажи. И вонь такая мерзкая, будто где-то рядом горит старый матрас, пролежавший год на помойке.

Василиса проснулась от звонка в дверь. Это ещё кто? Изюм уже бегал внизу и оглушительно лаял, приветствуя гостей. Ну нет, уходите. Василисы нет дома.

Но некто, видимо, был очень настроен на общение – не прекращал давить на звонок. Пришлось вставать и ковылять вниз, хотя Василиса никого не ждала, да и родители о гостях не предупреждали.

Только спустившись вниз, Василиса сразу увидела голову, заглядывающую в окно гостиной. В первый миг испугалась так, что ноги помягчели. Но потом узнала Лету, ладонями прикрывающую глаза с боков, чтобы нормально смотреть в стекло.

Василиса прибавила шаг и открыла дверь.

– Приве-ет! – завопила Лета, кидаясь ей на шею. Где-то за её спиной маячила рыжая Колина голова.

– Привет! – Василиса радостно стиснула Лету в объятиях и даже чуть приподняла над полом. Потом пожала руку Коле. Не стоит обниматься с парнем в присутствии его девушки. Даже если давно не виделись и очень рады встрече.

– А мы торт принесли! – радостно заявила Лета, разуваясь и проходя в гостиную.

– Хоть одна хорошая новость, – улыбнулась Василиса, пропуская Колю в дом.

– Как это? Я слышал, Зое стало лучше, – выдал Коля, но тут же замолчал, виновато глянув на Лету. Оказалось, она выразительно смотрела на него большими глазами и качала головой.

– Проходите, – попыталась разрядить обстановку Василиса и пошла на кухню ставить чайник. Тут же появился Коля и стал деловито переносить в гостиную чашки и блюдца.

Лета привезла Василисе кучу сувениров, а Коля подарил Изюму бегающую по полу игрушку-зверушку, которую собрал сам в лагере. Изюм тут же стал скакать за новой забавой по дому, припадая к полу и виляя хвостом.

– Ну, рассказывай, что тут нового. – Лета устроилась в кресле с тортом на блюдечке и чашкой чаю.