Рука противно заныла, напоминая о нашем с ней столкновении. Я не сдержал ругательств и растёр плечо. Движения были дёргаными и чересчур ярыми. Наверное, стоило успокоиться, но очередной провал в поиске артефакта пламенел в моём сердце, разжигая новые и новые потоки ярости.

Кто же ты такая? Золотко.

И где мой ключ?

Ладно, ключ не мой. До Великого Разлома он принадлежал Богине, тёмной владычице хаоса. Окутанный легендами и преданиями, доходящими до безумия, ключ от Хельхейма.

Так вот, где же он?

Немало усилий я приложил, чтобы добыть этот суртов клубок. Имир клялся, что артефакт способен привлечь задуманное, где бы оно ни находилось, в особенности то, о чём мечтаешь больше всего на свете.

А больше всего на свете я желал заполучить артефакт Богини.

Отыскал одну из немногих выживших жриц Морока. Она бережно и трепетно хранила суртов клубок, отдавала себя туману, лишь бы поддерживать в его нитях ядовитые чары Морока.

Да упокоит Богиня её душу.

До сих пор удивительно, на что готовы пойти эти жрицы ради своих сомнительных предсказаний, ради голоса Морока, звучавшего в их умах.

Лунные камни, опалённые магией огнецвета29, чудодейственные нити и моё бесконечное желание добыть ключ – я собрал всё, что мне велела одна из провидиц – всевидящая норна Скульд.

Однако, как и прежде, мои попытки оборвались на корню. Вместо заветного артефакта я получил строптивую девицу, полную своенравия и загадочной силы, спрятанной в глубинах её существа. Мой близкий друг, в свою очередь, упорно отказывался вытащить из неё правду.

Лучи солнца незаметно проникали сквозь занавеси и беспощадно слепили глаза, словно насмехаясь над моим негодованием. Куда бы я ни отворачивался, они тянулись следом, вероятно, намереваясь доконать меня. Гнев смешался с отчаянием, топя в своих едких водах. Десятилетиями я охотился за ключом, обшарил почти каждый континент вдоль и поперёк, но в самый последний момент, когда победа была так близка, он ускользнул от меня.

Жестокое бессилие терзало меня изнутри, разрывая на части.

Я перевернулся на спину, мрачно уставившись в потолок. В соседней комнате похрапывал Сигурд. Его заботило так мало, что временами я даже завидовал ему.

Девица осталась в общем зале, а на улице премерзко чирикали птички, хотелось вырвать их клювы и засунуть в…

С другой стороны, а что я, собственно, ожидал? Один изгнал меня, выставил мерзавцем. Но ему оказалось этого мало. Пятьдесят лет он портил мою жизнь, то и дело вставляя палки в колёса.

Суртов старик!

Он боялся меня, и не зря. Я сделал достаточно, чтобы превратить его бесцельное существование в одну огромную муспельхеймскую пустыню. Беспощадную и жестокую.

Один уничтожил меня уже очень давно, оставив лишь ненависть, за что расплатился глазом. За что платит до сих пор.

От рвущейся злобы сердце стучало быстрее, а в жилах вскипала кровь. Глупый старик! Мы ведь могли быть союзниками! Но нет, нынче он – Верховный Даарии, а я – предатель, убийца и лжец. Изменник.

Пустота объявилась вновь, на сей раз приняв облик тупой боли под рёбрами. Я гнал мысли прочь, но эта рана, кровоточащая и незаживающая, выжигала моё нутро.

Неожиданная мысль пронзила мою голову как вспышка.

Что, если ключ у девицы? Она каким-то образом связана с ним, в этом не оставалось ни единого сомнения.

Кровь пульсировала в висках, делая голову тяжёлой и болезненной. Рот пересох. Осушить бы добрую чарку мёда. Лучше не одну.

Я покосился на дверь и не двинулся с места. Подтянул на себя одну из шкур, валявшихся на полу, и устроился поудобнее. Я не собирался плестись в общий зал даже ради терпкого мёда, ведь там спала девица, которую я желал видеть в самую последнюю очередь.

Решил продолжить размышления в надежде, что со временем всё же удастся наконец-то уснуть. Предстоял долгий путь, требующий сил, которых у меня оставалось немного.

Раздумья прервал глухой хлопок, раздавшийся за стеной.

Сигурд спал как убитый, да я и не хотел будить его, поэтому, подождав несколько секунд, поднялся и осторожно направился к источнику звука.

Протирая глаза, я оглядел общий зал, и сперва решил, что всё это лишь неприятный сон. Однако увиденное было куда страшнее.

Девица распласталась на полу. Из её носа и рта хлестала кровь, губы побледнели. Распахнутые глаза её были пусты и безжизненны. Шея была изодрана в кровь, а пальцы залиты алыми подтёками.

– Нет… нет-нет-нет, – я застыл в дверях, словно окаменев.

Почему ты решила умереть?

Спустя мгновение, которое показалось вечностью, я подбежал к девице и опустился прямиком в потемневшую лужу крови.

– Золотко. Золотко, не умирай! – выпалил так, будто она могла послушаться, – рано ещё, – я потряс её тело, приподнял, но она повисла безвольной куклой, – Алиса!

От беспомощности я на мгновение сник. Образ заветного ключа дымкой мерцал перед глазами и медленно таял, как снег по весне.

– Сигурд! Сигурд, Богиня тебя побери! – крикнул я изо всей силы, – живо сюда!

Показалось, что из её глаз всё ещё стекает кровь. Я уложил девицу обратно, быстро оттёр её щёки от красных пятен и с напряжением прислушался.

Бьётся сердце или нет? Дышит?

С её губ слетел тихий стон, и я с облегчением выдохнул.

– Сигурд! Разрази тебя огни Муспельхейма30!

Сонный травник вбежал в комнату, судорожно протирая слипшиеся глаза. Пошатываясь, он подскочил к нам и тут же принялся осматривать девицу.

– Что такое? Что случилось? – он беспокойно заохал, – ты это сделал? Локи, что ты сотворил?

– Я здесь ни при чём.

– Надо понять. Сперва понять причину.

Сигурд забормотал руны31. Девицу окутало зелёное сияние. Оно должно было погрузиться в её тело, но вместо этого натолкнулось на какую-то незримую преграду.

– Мы придумаем что-то. Не переживай, – травник ощупал её руки и шею, повторил руны, произнёс новые, однако результата не было.

– Я не переживаю.

О, нет. Я переживал. Да так сильно, что не верил сам себе. Давно меня не заботила чья-то жизнь, кроме собственной. В голове настойчиво крутилась мысль, что ключ выскальзывает из моих рук, словно змея, и, как шкуру, оставляет мне лишь бездыханное тело девицы.

Неужели Богиня никогда не перестанет насмехаться надо мной?

– Дай мне полынь. Локи! Очнись уже! Полынь!

Я тряхнул головой. Как во сне отыскал на полке склянку с толчёными травами и сунул её под нос Сигурду. Тот отшвырнул её в сторону и бросился к столу.

– Это не полынь, а можжевельник! Что с тобой?! Не скрывай от меня правду, иначе я не смогу ей помочь! – с упрёком воскликнул он.

– Да я без понятия, что с ней. Проснулся от грохота, нашёл девицу такой, позвал тебя. Впрочем, если она решила отправиться за грань, то нам же лучше. Не придётся топать сурт знает куда.

– Локи, сейчас не место шуткам, – Сигурд вернулся с пучком нужной травы. Он не удостоил меня хотя бы мимолётным взглядом, а в его голосе просквозил неприятный укор, – у тебя есть хоть капля сострадания? Хотя не отвечай, – травник разложил полынь вокруг тела и, вздохнув, сокрушённо добавил, – бедная девочка…

Нет, отвечать я не собирался, но в попытках скрыть волнение вёл себя так, как привык – отстранённо и равнодушно. Сигурд растёр ладони, положил их ей на живот и зашептал новые руны. Он призывал тьму дать ответы, хотел выяснить причину.

Я изо всех сил держался, чтобы не тряхнуть травника и не заставить колдовать быстрее. Моё сердце колотилось как никогда. Отчаяние выламывало рёбра.

Я и не заметил, как сжимал руку девицы. Её пальцы казались холоднее снегов Йотунхейма. Неужели мы не успели, и её душа всё-таки отправилась за грань?

– Пожалуйста, не лишай меня последнего шанса… золотко…

Травник не слышал меня, но сейчас я готов был сделать что угодно, лишь бы она выжила.