— Она больна, — хрипло сказала Гинта и сжала пальцы в кулаки. — И сама не сможет открыть.

— Без постановления как-то… — почесал подбородок полицейский.

— Альбина не может даже встать! — упрямо заявила Гинта.

Мужчины вновь переглянулись, а затем один из них подошел к дверям и достал телефон:

— Гляньте у потерпевшего ключи от дома и привезите сюда. Внутри женщина. Их уборщица говорит, что она лежачая. Почем я знаю? На месте выясним. Пусть эксперты подъезжают и забирают останки. Да, в машине. Наши сейчас все запротоколируют, и можете увозить. Понятия не имею, кто это… И пусть спецы приезжают, может, это по их делу.

Гинта подавила в себе тяжелый вздох. Эхом в ней все еще слышались отголоски слов Тимофея Ильича, но с каждой секундой звук его голоса слабел, словно уносясь в дальнюю даль. Туда, откуда еще никто не возвращался.

Она продрогла, несмотря на теплую ночь. Скукожившись возле ворот незаметной тенью, Гинта наблюдала за тем, как оперативники складывают в пакеты лежащие возле сарая лопаты, как расставляют возле автомобиля флажки и много курят, переговариваясь между собой о том, что Брагу заказали. Или свели с ним счеты за старые обиды. Или же, наоборот, за то, что тот влез во что-то серьезное и по своей привычке решил в итоге загрести все под себя. Вскоре приехали еще две машины, и только тогда ее опять заметили. Но лишь для того, чтобы уточнить, кто, по ее мнению, должен находиться в доме, и почему хозяйка сама не может открыть дверь.

Гинта отвечала спокойно и кратко. Ведь когда говоришь правду, тебе не о чем переживать.

Она прекрасно ориентировалась в доме, поэтому, как только вошла следом за мужчинами, включила свет и направилась к кладовке.

— Подождите, — остановили ее, и Гинта встала как вкопанная, прижимая влажные ладони к бедрам.

Щелкнул выключатель. Гинта не выдержала напряжения и сунулась между двумя оперативниками. Альбина испуганно щурилась, прикрывая рукой бледное, заплаканное лицо. Когда она заметила Гинту, губы ее задрожали, и из глаз вновь полились слезы. В воздухе стоял отчетливый запах мочи.

— Выйдите, — твердо сказала Гинта.

Но мужчины, будто не слыша ее, продолжали смотреть на жену Бражникова — измученную, с грязными волосами и дурнопахнущую.

— Что вы здесь делаете? — спросил наконец один из них. А второй толкнул его в бок, указывая на бутылку, лежащую у дивана в луже водки.

— Кто вы?!

— Около часа назад на вашего мужа, Бражникова Виктора Алексеевича, было совершено покушение. Вы слышали что-нибудь?

— Я… нет… кажется, нет… у меня голова болит. Он жив?

— Когда потерпевший был обнаружен, то еще… — оперативник кашлянул и потер переносицу. — А что с вами?

— Он толкнул меня с лестницы, а потом заставил пить водку! Он хотел, чтобы я сдохла здесь! — выплевывала каждое слово Альбина.

— Это правда? — опешивший второй оперативник повернулся к Гинте.

Она лишь коротко кивнула.

— Тогда я вызову врача, чтобы он подтвердил ваше состояние, — покачал он головой, обращаясь к Альбине.

— Вызывайте, я не против… — прошелестела она, падая головой на подушку.

— И следователя. Расскажете ему, что тут у вас произошло. Никуда не выходите! — велел он и тут же замялся. — В смысле… ну, вы поняли…

Мужчины вышли, оставив дверь открытой. Гинта метнулась к Альбине и взяла ее за протянутую руку.

— Как ты?

— Господи, я не знала, как дожить до утра! — всхлипнула та. — Чувствую себя грязной свиньей…

— Тебе больно, — погладила ее по щеке Гинта. — Потерпи. Сейчас приедет врач. Настоящий врач. Он поможет.

— А что случилось с Виктором?!

— Я знаю только то, что в него, кажется, стреляли.

— Думаешь, он выживет? — Зрачки Альбины расширились, будто она увидела змею.

— Думаю, это будет мало похоже на ту жизнь, которую он любил, — задумчиво произнесла Гинта и тут же добавила: — Послушай, я понимаю, что тебе сейчас очень плохо. Ты хочешь быть чистой. Но нужно быть такой, какой он тебя сделал. Все должны видеть, как он с тобой обращался.

— Я попробую… Не знаю только, смогу ли вынести все это…

— Сможешь! Главное, никогда не упрекай себя. Жизнь дается один раз. Но некоторым, — губы Гинты тронула улыбка, — бог дает еще один шанс.

— Только бы с Алисой ничего не… — Альбина застонала и закрыла лицо руками.

— Я слышала, что она уехала. Напиши ей. Может… — Гинта прислушалась к шагам за дверью. — Рано или поздно она обо всем узнает и тогда даст о себе весточку. Ведь ты ее мать.

— Я ужасная мать…

— А я знаю, что это не так.

Москва

— Дюх, ты гони, ладно? — сказал Матвей и посмотрел на Алису. — А ты больше не плачь. У меня от твоих слез сердце размокает. — Все, езжайте! Будем на связи! — он сделал неопределенный жест рукой и пошел к подъезду.

Костя оглянулся ему вслед, потоптался на месте и, вероятно, не придумав и не найдя в своем арсенале ни одной подходящей к такому случаю шутки, просто прижал Алису к груди.

— Иди уже! — поторопил его Андрей. — Пора нам.

Когда дверь подъезда захлопнулась, он сам прижал к себе девушку, и минут пять они стояли молча посреди московского двора.

Раннее утро звучало шумом машин и первых автобусов. Где-то процокали каблуки и залаяла собака. Через открытые окна слышались мелодии будильников и голоса радиоведущих.

Алиса уткнулась в плечо Андрея, вдыхая его запах и пытаясь согреться. Но дрожь не хотела никуда уходить и била ее изнутри, заставляя прижиматься все теснее. Прошедший день, который начался с сумасшедшей ночной страсти, продолжился самым невероятным образом. А телефонный звонок, раздавшийся после рассвета, казалось, вышиб почву из-под ее ног.

После того, как она произнесла вслух то, что подспудно витало в воздухе, когда назвала своего отца убийцей, она внезапно осознала, насколько была близка к правде все эти годы. А еще то, что все эти годы ее окружала страшная в своей наглости и смертельной опасности ложь.

Ничего не видя перед собой, она выскочила из-за стола и кинулась в спальню, оставив Андрея и братьев Колокольниковых за дверью. Ей хотелось кричать, но голос пропал. Хотелось разрыдаться, но слезы больше ничего не значили.

Увидев пятна крови на простыне, Алиса стала сгребать постельное белье, словно совершенно не осознавая этого. Когда Андрей зашел в спальню, то застал ее сидящей на кровати и прижимающей к себе подушку с наполовину снятой наволочкой.

— Лисенок, послушай меня… — начал он и тут же осекся, натолкнувшись на ее тяжелый взгляд.

Он выждал, а затем попытался забрать у нее подушку. Но она вцепилась в нее мертвой хваткой, и тогда он сел рядом и обнял ее за плечи. Алиса дернулась всем телом, будто его близость испугала ее. Ладонь Андрея соскользнула с ее плеча и от неожиданности он сначала остолбенел, но потом развернул Алису к себе и хорошенько встряхнул.

— Посмотри на меня! — приказал он.

Алиса замотала головой и зажмурилась.

— Скажи что-нибудь! — заметив, как побледнело ее лицо, Андрей оставил ее и выбежал из комнаты.

Вернулся он со стаканом воды, который тут же поднес к ее губам. Струйки воды потекли по подбородку Алисы, потому что она никак не хотела или не могла расцепить зубы. Но Андрей был настойчив. И наконец, глотнув, девушка закашлялась, забрызгав и себя, и его.

— Ну вот и все! — В голосе Андрея прозвучали нотки неподдельной радости и, наверное, именно они больше всего повлияли на то, что Алиса будто выпала из ступора и теперь смотрела на него полными ужаса глазами.

— Все? Да? — наконец шепотом спросила она.

— Не понял, — сказал он мягко и наклонился ближе. — О чем ты?

Алиса подняла руку и провела пальцем по его щеке. Глаза ее вблизи стали совсем темными, такими, что у Андрея моментально закружилась голова. Ее губы пахли кофе, а он очень любил этот аромат. Потянувшись к ним, он не ожидал того, что последует за его действием, но зная Алису, в этот раз между тем, как она его опять оттолкнула, и тем, когда он повалил ее на кровать, удерживая за плечи, не прошло и секунды.