— Отлично. У меня в первой половине дня тренировка, потом я свободен.

— Я завтра тоже почти весь день свободен. Приезжай ко мне в офис. Помнишь, где он?

— Да, помню.

— В три часа сможешь?

— Смогу.

— Тогда до завтра, Ник.

— До завтра.

Я отбиваю звонок и долго сижу в гостиной, размышляя над ситуацией. Сейчас у меня в голове выстроилась целостная картина. Только одно остается непонятным: кто слал Лиле смс с угрозами? Феликс точно нет. Ему незачем было предупреждать Лилю. Тут я больше склонен согласиться со своей мамой: заказчик знал, что Лиля получает от кого-то угрозы, поэтому велел отморозкам обронить фразу про то, что «тебя предупреждали не выходить на улицу». Шмуля подтвердил мне, что от Феликса было такое поручение.

Получается, есть кто-то еще. Кто-то, кто писал эти дурацкие смс с содержанием «Я знаю, где ты живешь. Не выходи на улицу». Психопат какой-то, не иначе. Впрочем, они все психопаты.

Феликс…

Он всегда казался мне странным. Человек-невидимка. Я не понимал, чем он вообще занимается. «Директор по особым поручениям» — вот как точно называлась его должность. Один раз я задумался, что это за особые поручения такие. Теперь понятно.

На следующий день у Лили много планов, суббота же. Сначала бассейн, потом поход по магазинам с Ульяной. Мне не хочется никуда отпускать Лилю. Аккуратно прошу ее остаться дома, но, как обычно, моя просьба вызывает волну сопротивления. Тогда я прямым текстом заявляю Лиле, что за ней идет слежка от главаря исполнителей.

— А ты сам куда собираешься? — взволнованно спрашивает.

— Сейчас у меня тренировка, я не могу ее пропустить. А в три часа встречаюсь со своим старым агентом Славой.

— Зачем?

— Мне нужно задать ему пару вопросов. Убедиться в своих догадках.

— Каких догадках? Ты уже что-то узнал?

Не хотел говорить ей раньше времени…

— Ник? — хватается рукой за меня. — Что ты узнал?

— Я узнал, кто заказчик.

Нет у меня никаких моральных прав утаивать от Лили информацию. Она должна знать.

— Тогда почему ты молчишь!? Кто заказчик!? — выкрикивает.

У Лили задрожала верхняя губа, глаза увеличились на пол-лица. Блядь, как же больно отвечать на ее вопрос. В первую очередь потому что мой собственный мир больше никогда не будет прежним.

— Нападение на тебя заказал мой московский клуб, — выдавливаю, чувствуя, как дерёт горло. — Технически работу выполнял личный помощник владельца клуба.

Лиля в шоке хлопает глазами.

— Московский клуб? — изумляется. — Но зачем им…?

Лиля побледнела, отшатнулась назад. А чувство вины перед любимой легло на меня бетонной плитой. Я и раньше понимал, что весь тот кошмар случился с Лилей из-за меня, но, получив доказательства, почувствовал себя еще более виноватым перед ней.

— Очевидно, клуб не хотел меня продавать, — каждое слово даётся с трудом. — Нападение на тебя должно было произойти в декабре, до того, как я уехал в Германию подписывать контракт. Полагаю, они рассчитывали на то, что я задержусь с тобой, и подписание контракта сорвётся или перенесется, а потом и вовсе отменится. Не знаю, какая у них была логика. До конца трансферного окна много времени оставалось, я мог бы подписать контракт позднее. Так что тут не очень понимаю, на что московский клуб рассчитывал. Если только на педантичность и пунктуальность немцев… Не знаю. Но ты слишком долго не выходила из дома и вышла уже после того, как я подписал контракт. Так что нападение на тебя больше не имело никакого смысла. А замять уголовное дело было для клуба вопросом жизни и смерти. И дело даже не в реальных тюремных сроках. Это не самое главное. А самое главное — это репутация и статус клуба, причем не только в России, но и за рубежом. Такой скандал клуб просто бы не пережил. Его бы отстранили от всех соревнований.

Лиля отворачивается от меня, опускается руками на кухонный стол. Ее плечи затряслись. Плачет. Хочу подойти к ней, а не решаюсь. Все, что произошло с Лилей, случилось исключительно из-за меня. И нет мне никакого прощения.

— Встречаться со Славой не обязательно, — продолжаю говорить. — Но я хочу получить от него подтверждение, что московский клуб просил продать не меня, а Довлатова. Может, даже деньги ему предложили. Поэтому Слава как продавец активно впаривал немцам именно Тимура, но они все равно выбрали меня. И понятно теперь, почему на финальном матче того сезона, когда Довлатов отвратительно играл и подводил команду, тренер не заменил его на другого игрока.

Лиля выпрямляется, делает глубокий вдох, вытирает слезы. Поворачивает ко мне заплаканное лицо с потухшими глазами. У меня сердце кровью обливается.

— Расскажи мне все подробно. Я хочу знать, как все было от начала и до конца.

— Хорошо. Что-то мне рассказал Шмуля, до чего-то я догадался сам. У меня сложился полный пазл. Думаю, именно так все и было.

— Расскажи, — требует.

И я начинаю рассказывать всю картину событий, которая четко нарисована в моей голове.

Нападение на Лилю задумал менеджмент клуба. А именно, основной акционер и генеральный директор в одном лице. Он купил контрольный пакет акций клуба за пару лет до того, как я пришел в него играть. Вернее, не купил, а получил в подарок на день рождения от отца. Я мало общался с акционером, но запомнил его как достаточно молодого и немного зажравшегося парня лет тридцати. Но при этом он хорошо разбирался в футболе, был настоящим фанатом и горел идеей сделать клуб лучшим в России и одним из лучших в Европе. По российским меркам он и так был не плох, но все же не лучший, а до европейского уровня и вовсе, как до Китая пешком.

Тренер вряд ли был в курсе задумки удержать меня любой ценой, это просто наемный работник. Но при этом тренер не поменял Довлатова на финальном матче, несмотря на отвратительную игру. Почему? Я думаю, поступила команда от акционера не убирать Тимура с поля. Хотя акционер не может вот так открыто вмешиваться в решения тренера в разгар матча, но когда у нас соблюдались правила?

Правда, остается непонятным, почему на том финальном матче тренеру не приказали убрать с поля меня, чтоб меньше красовался перед немцами. Тем более я сильно повредил колено, была причина заменить меня на другого игрока. А мне даже доверили бить пенальти. Тут у меня только одно объяснение — клуб не хотел, чтобы был проигрыш в том матче. Все-таки он был важным. А если бы с поля убрали меня и оставили Довлатова, который вёл себя как придурок, то проигрыш команде был бы гарантирован.

Клуб делал на меня ставку, поэтому не хотел продавать. А как было меня удержать? Ну могли не продавать до конца моего контракта, но потом бы контракт закончился, и я сам бы не подписал новый, получив заманчивое предложение от другого европейского клуба. А так менеджмент хотя бы выручил за меня деньги. Небольшие, потому что я тогда мало стоил, но лучше, чем ничего.

Но клуб отчаянно искал способы меня удержать. В том числе грязные, противозаконные способы. Увидели, что на каждый матч ко мне приходит девушка. Потом я сам в интервью официально подтвердил отношения с Лилей. Решили удержать меня через нее. На самом деле на месте Лили мог бы быть любой другой важный для меня человек. Мама, например. Или отец. Но они же не ходили на мои матчи, их не видели и не знали. А Лиля вот она, сидит на каждой игре в секторе А и даже ездит со мной в другие города.

Приставили к Лиле Феликса. Так как он сотрудник клуба, и не рядовой, а аж целый директор по особым поручениям, у него не было проблем с проникновением на футбольный стадион и именно туда, где сидела Лиля. Кто именно установил Лиле на телефон шпионские программы, не знаю. Вполне мог сам Феликс, если владеет соответствующими технологиями. Где-нибудь в толкучке на выходе из стадиона незаметно вытащил у нее телефон, быстро сделал, что надо, и положил обратно. Так появилась возможность прослушивать Лилины разговоры и читать ее смс. Так узнали, что Лиля получает анонимные сообщения с угрозами и использовали это в свою пользу.