Элис не возражала. Да и что могла она сказать? Только сейчас до неё начало доходить, что вся эта роскошь, которой она была окружена, бралась не из воздуха.

— И вот ещё какая деталь, — не унимался Таун, — не ваши ли, леди Элизабет, отец и дядя совсем недавно представали перед королём за жестокое обращение с корсиканцами? Пытки, устраиваемые вашими родственниками, вызвали недовольство даже нашего Верховного Владыки. Забыли?

— Я лишь имела ввиду, — пыталась оправдаться Элис, — что вот так сразу убивать раба не выгодно. Люди — это ресурс. Нельзя им пренебрегать.

— Совершенно верно, дорогая! — подхватила миссис Таун. — Я об этом постоянно твержу мужу. Нужно рабов ломать морально, а не калечить физически. Это куда эффективнее. Но не всё так плохо. — женщина нежно взяла руки Элис в свои. — Некоторые мои идеи мы уже воплотили. Давайте, милочка, я вам всё здесь покажу. Уверена, вы оцените.

И миссис Таун, ведя Элис под руку, пошла хвастаться своими разработками.

Первым делом она показала колодки. На расчищенной площадке стояло несколько деревянных тисков. В двух их них находились рабы. Тело оставалось на земле, а руки, ноги и голова несчастных были выровнены в одну линию и зафиксированы деревянными колодками. В таком неудобном положении люди могли находиться часами, днями, даже неделями. В зависимости от степени провинности. Держали, естественно, без еды. Иногда наказанным разрешали пить, иногда оставляли даже без воды — смотря что заслужили. По словам миссис Таун, такое наказание неплохо ломало тех, кто не хотел переходить в веру Истины. Направить дикарей на верный путь женщина считала своим святым долгом. То, что одним из основных правил религии Истины, была свободная воля верующего, жену мэра не волновало. Она искренне считала, что совершает благое дело.

Следующим объектом осмотра были позорные столбы. Здесь рабов не только можно было оставить связанными под дневным зноем, но также в вволю хлестать кнутом.

— Невольников привязывают за руки к столбам, — оживленно объясняла женщина, — обнажают спины — не портить же одежду! И можно спокойно пороть. Очень удобно. Наши палачи, скажу я вам, весьма искусны. Знают несколько видов ударов. Умеют немного поцарапать, а могут и полоску кожи кнутом снять. Десяток таких ударов — и человек труп! Но это для особых случаев. Такие казни только для назидания других проводим. Так-то мы люди экономные. Рабами не разбрасываемся.

Потом миссис Таун повела гостью в так называемые женские бараки. Здесь содержались исключительно представительницы слабого пола. И находились они тут вовсе не для утех надзирателей. Вернее, не совсем для утех. Среди рабынь отбирались крепкие и молодые. Потом их оплодотворяли известным естественным способом. Это могли быть и надсмотрщики, и другие рабы. Смотря какое потомство хотели получить. С женщинами сношались до тех пор, пока они не беременели. После на их место набирали новых.

— Так удаётся добиться некоторого естественного прироста. — хвасталась миссис Таун. — Да, последующее выращивание детей хлопотно. Зато мы сразу можем провести коррекцию под себя. И на выходе получить идеальных послушных рабов. Неплохо, правда?

Элис не спорила. Смотрела молча.

Показала миссис Таун и детские бараки. Здесь малышам ежедневно внушали правила подчинения, уважение к господам, обучали нехитрым навыкам, необходимым для работы. Также велось и религиозное образование. Такого цинизма в отношении веры в Истину Элис ещё не встречала. Каким образом сочеталась свободная религия с рабством — логично объяснить невозможно. Но миссис Таун не переживала из-за подобной ерунды. Рабы, насильно обращённые в веру — что здесь такого?

Слушая жену мэра, Элис ужасалась. Испугали её не только пытки, применяемые здесь. Куда страшнее было спокойствие, с каким миссис Таун проводила экскурсию. Она не видела во всём этом абсолютно ничего плохого. Как будто в бараках жили не люди, а картины висели. Ценность человеческой личности вовсе не была для миссис Таун абсолютной. Господа — одна мера, вассалы — другая. Рабы — так они вообще не люди. Ресурс — не более. А ведь миссис Таун обладала репутацией правильной женщины. Она считалась в обществе доброй и заботливой женой, стойко переносящий все капризы мужа. Элис и сама так считала. Сейчас же открылось истинное лицо богатой бездушной аристократки.

После увиденного ехать дальше смотреть поля не хотелось. Элис, сославшись на головную боль, попросилась домой.

На обратном пути разговаривали мало. Элис делала вид, что её голова раскалывается. Миссис Таун то и дело беспокоилась о самочувствии леди Элизабет. Трогала ей лоб, как маленькой, опасаясь, что гостья подхватила простуду. А лорд Таун… Молчал. Изредка поворачивался в сторону дам. Но не шутил, не улыбался. Смотрел странно, подозрительно. Элис это заметила. Но ей было плевать, что там себе навыдумывает этот противный лорд. Если и заподозрил что-то, доказательств у него нет. А значит пошёл он… Подальше.

Сейчас, возвращаясь назад в открытом автомобиле на большой скорости, Элис как будто в первый раз увидела королевство Корсики. За роскошь высших слоёв расплачивались низшие. Богатая жизнь горстки аристократов обеспечивалась за счёт народа. Тяжёлый труд, скудная пища, бесправное существование — вот и всё, на что может рассчитывать простой корсиканец. Основная масса страдала, в то время как голубая кровь пировала. Элис вспомнились слова пирата, Келена, кажется. "Либо ты богат, либо волочишь жалкое существование" — говорил он о Корсике. Как же бандит был прав!

Чета Таунов подвезла Элис прям к воротам поместья Крафта. Элис попрощалась на скорую руку, поблагодарила за поездку — приличия необходимо соблюдать, и скрылась на территории за оградой.

Элис шла по тропинкам сада. Ей то и дело кланялись слуги. А ведь среди них не мало рабов. И как она раньше не замечала? Учтивые слуги никогда не тревожили девушку, чётко и безоговорочно выполняя свои обязанности. Но что скрывалось за этим безмолвием? Какие угрозы, наказания, возможно пытки? Нет. Физических наказаний не было. Элис бы точно заметила. Но это в доме. А что там Таун про шахты говорил? Что на рудниках рабы как мухи дохнут? Неужели Крафт такой же, как и мэр, или даже хуже? А ведь она уже было начала проникаться симпатией и к одному, и ко второму. А лорды, получается, совсем не такие, как она ранее представляла.

Но лорды — ладно. А она — что? Кто она? Почему она, гражданка Империи, забыла о своих убеждениях? Почему перестала замечать ближних? Каждый человек ценен и важен — один из постулатов Империи. Как она могла не думать об этом?

Элис зашла в дом. В гостиной висело большое зеркало в полный рост. Элис оглядела себя. На неё смотрела разреженная девица с пустыми глазами. Красивая кукла — вот в кого превратилась Элис. Модное платье, белоснежные гладкие перчатки, бриллианты и черные опалы на шее… Элис дотронулась до камней кончиками пальцев. Бриллианты были яркими, опалы крупными и такими холодными… Так вот на что она променяла своё "я"! Вот что теперь ценность для неё! То, с чем не смогли справиться ни пираты, ни мистер Фокс, легко сделали камни! Элис изменила себя ради побрякушек, балов, пустой славы. Причём это даже не жизнь Элис. Это всё принадлежит Элизабет! Так пусть к ней и вернётся! А она, Элис снова здесь, и больше не исчезнет!

Часто и глубоко дыша от нахлынувших переживаний, девушка крепко схватила рукой колье.

— Проклятые побрякушки! — гневно крикнула Элис, сильно рванула ожерелье. Застёжка сломалась, и девушка с размаха бросила колье прямо в зеркало. Стекло, не выдержав атаки тяжёлых камней, разлетелось вдребезги.

— Лизи, дорогая, что случилось? — услышав звук бьющегося стекла, в зал вбежал лорд Крафт, уже успевший вернуться с заседания.

— Какая я тебе Лизи? — девушка с вызовом посмотрела на него, — Скажи мне, Крафт, за всё это время, всё время, что мы вместе, неужели тебе не интересно было как меня на самом деле зовут? Я, между прочим, Элис, а никакая не Лизи!