Секунды ползли еле-еле, но вот шаги раздались снова, уже затихающие и она смогла облегченно выдохнуть. Ушел! Не заметил!
Подождав еще пару минут она выбралась из своего укрытия и уже собиралась припустить к лестнице как вдруг оказалась схваченной.
— Попался!
Оказавшись в сильных руках Лея сначала вскрикнула, а потом залилась счастливым смехом.
— Как ты меня нашел?
Он отпустил и Лея взглянула на высокого улыбающегося человека, который трепал ее по голове.
— Слишком рано вылез из укрытия. К тому же… — высокий человек присел, чтобы быть вровень с ней. — … я заметил твои ботинки с самого начала.
— Эй! Не честно!
Человек рассмеялся и взяв ее за руку повел по коридору.
— Запомни Алекс, только терпеливый человек достигает своей цели. Никогда не нужно торопиться.
— Ну я же слышал как ты ушел. Подождал. — засопела Лея, стараясь поспевать за широкими шагами отца.
— Если попался — значит ждал не достаточно. Смотри.
Отец остановился и заставил ее посмотреть на стены, мимо которых она пробегала по несколько десятков раз в день, и к которым не имела ни малейшего интереса.
Картины, висевшие по боками длинного коридора словно взирали на них с высоты своего молчаливого величия.
— Это твои предки. Все лорды Крисстл с начала основания. Через десять лет, когда тебе исполнится восемнадцать здесь тоже появится твой портрет. А потом и портреты твоих сыновей.
Лея переминалась с ноги на ногу. Было скучно, как и всегда когда отец начинал говорить ей о предках. Хотелось быстрее побежать на улицу или продолжить играть в прятки.
— В твоих жилах течет кровь всех Крисстлов, когда-либо живших здесь. Их память, знания, силы всегда будут с тобой. Почему?
Отец посмотрел на нее внимательно, ожидая ответа. И Лея не своим, тоненьким детским голосом проговорила давно выученную фразу:
— Потому что вода — все помнит.
Отец улыбнулся и снова потрепал по голове:
— Верно сынок. Вода все помнит.
Любящие глаза отца и его спокойное лицо подернулись дымкой, воздух вокруг будто зарябил и вдруг растворившись отец исчез.
Лея осталась одна в коридоре, который… изменился.
На первый взгляд все здесь осталось на местах — ковры, факелы, картины. Но приглядевшись нельзя было не заметить запустения и пустоты.
Ковер покрылся толстым слоем пыли, на которой отчетливо проступали следы ее шагов. Факелы давно погасли и с них свисали толстые нити паутины. В полумраке коридора неясно проступали лица на стенах.
Лея подошла ближе. Портреты. Там же, где были много лет назад. Она прошла вперед, тяжелые сапоги оставляли вмятины на мягком ковре. Вот и он.
Она остановилась перед последней в галерее картиной.
На нее горделиво взирал молодой человек в камзоле, с кое-как причесанными черными волосами. Одна рука на камине, вторая сжимает рукоять меча. На губах блуждает тщательно скрываемая улыбка.
Ее собственный портрет.
Мог ли отец когда-нибудь предположить, что этот портрет станет последним? Что после него не будет ничего? Как хорошо, что он не дожил до такого…
Краем глаза Лея уловила движение в глубине коридора. Чужое противоестественное в этом пустом замке движение. Мрак в глубине дальнего угла сгустился и двинулся вперед. Прямо на нее.
Лея опустила руку на пояс, привычным движением ища меч, но пальцы сомкнулись и ухватили воздух. Она опустила голову и вместо плотных штанов, высоких сапог и плаща увидела платье. Белое платье в стиле ампир, которое она с такой любовью шила к выпускному.
Кто она?
Где она?
Лея в испуге подняла голову. Тварь из мрака приближалась и теперь до нее долетал шепот похожий на скрежет металла о стекло:
— Тебе нет мессста в этом доме… Он теперь мой… А ты — пуссстышка!
Тварь кинулась внезапно.
Холодные руки сомкнулись на шее и давили. Дышать стало невозможно. Сердце билось в горле.
Среди потока панических мыслей одна прозвучала яснее других — Гур. Надо позвать Гура, он поможет. В прошлый раз помог…
Но Пустот не давал возможности даже вдохнуть не то что позвать на помощь.
— Пусстышка…
— Лея…
— Ты умрешшшь как и все в этом замке!
— Каталея! Очнись!!!
Она распахнула глаза и с жадностью вдохнула полной грудью. Видимо сделала это слишком резко так как горло сжалось от боли.
Лея закашляла.
— Пей!
Впервые она была рада слышать командный голос Гура.
Кошмар. Снова. Она спала? Или была в обмороке?
Сладковатый напиток приятно согрел горло и сердце. Лея задышала ровнее. Телу было мягко и удобно. Ухо различило самый приятный из всех возможных шумов — треск горящих в камине поленьев.
— Гур… Где мы?
— В Листограде. — буркнул он.
Ну что поделаешь такой вот человек. Постоянно хмурится и сердится на нее. Но она была сейчас так благодарна ему за спасение от кошмара, что с радостью воспринимала его голос.
— Все-таки добрались. Это чудо.
Тут воспоминания о том страшном лесе вспыхнули в памяти и она приподнялась, чтобы сесть.
— Гур, как же ты? Ты не ранен? Ты же упал когда ворота закрылись. С тобой все в порядке?
Он сидел рядом и с явным неудовольствием буравил ее взглядом. При попытке Леи сесть черные брови Гура сошлись в привычном яростном угле и он одним движением вернул ее обратно на подушки.
— Да. — последовал короткий ответ.
Лея бы поспорила, видя как он бледен.
— Может тебе прилечь? — неуверенно сказала Лея все больше и больше приходя в себя.
Силы возвращались к ней.
Она оглядела комнату, в которой находилась уже много часов, если не дней.
Окно с плотными занавесями, деревянные стены, стол и стулья, жарко пылающий камин. На столе даже цветы в глиняном горшочке. Вполне уютно.
Все вокруг дышало спокойствием, тишиной.
Взгляд вернулся к Гуру.
Он сидел сложив руки на груди и смотрел на нее. К обычному сердито-неприязненному выражению лица добавились мертвенная бледность, круги под глазами и истресканные губы. Он в этой милой комнате пожалуй лишний.
— Сколько это будет продолжаться Каталея?
В памяти сразу возник образ миссис Тайрон, которая много раз говорила ей эту фразу. Правда если раньше Лея точно знала чем вызвано неудовольствие учительницы, то сейчас терялась в догадках. Что опять не так?
— Ты о чем?
— Когда ты научишься меня слушаться? Я тебе что в лесу сказал — беги, спасайся! Ты чуть не умерла!
Если это было проявление заботы, то очень своеобразное. Гур говорил так будто она совершила какое-то преступление.
— Я о тебе переживала.
— Мы бы оба там погибли!
— Ну не погибли же!
— Каталея, что творится в твоей упрямой голове?!
Лея уже готова была взорваться, но тут раздался стук в дверь.
Гур жестом приказал ей замолкнуть. Он поднялся со стула и развернулся лицом к двери, закрыв ей весь обзор.
Он упал на траву как подкошенный. Вообще-то хотел остановиться и по-человечески развести костер, устроить нормальный привал, поесть и потом уже лечь спать. Но силы, итак подорванные в заточении, кончились внезапно и полностью после долгих часов бешеного забега по лесу.
Даже голод и жажда отступили, но лишь затем, чтобы властно напомнить о себе как только он очнулся. Сон, больше похожий на обморок, оборвался также резко как и начался. Вокруг было еще темно, но чутким ухом уловив зарождающееся пение птиц он сообразил — скоро рассвет.
Также на слух (похоже в плену он разучился полагаться на зрение) он нашел и ручеек, из которого тут же жадно напился и как смог умылся. У берега росли ягоды, набрав целую пригоршню он проглотил их почти не жуя. И все равно поморщился. Ягоды оказались не совсем спелыми, кислыми и вяжущими.
Поразмыслив тут же на берегу он пришел к выводу, что ему несказанно повезло.
Сбежать из замка мор — это само по себе чудо, но уйти от преследователей… Хотя, он особо и не помнил, чтобы его кто-то догонял. Всадников да он видел и слышал. Но они были не по его душу.
