– Сперва отвернись.

– Зачем еще?

– Мне надо кое-что сделать.

– Мне тоже, и можешь не отворачиваться. Привыкай.

Через минуту они сидели на ящике спина к спине, с наслаждением вытянув гудящие ноги. Не сговариваясь, оба посмотрели на запад. Километрах в полутора брела по направлению к ним цепочка людей Юста. За ночь они отстали не менее чем на час.

– Как ты догадался? – спросила Кристина.

– О чем?

– Насчет ящика. А то пришлось бы валиться прямо в грязь.

– Еще придется, – утешил Эрвин. – Спать ты где будешь – на ящике? Ради одного лишь сиденья не стоило отдавать за ящик еду.

– А для чего еще?

– Переплывать полыньи, например.

– Вдвоем?

– Поодиночке. На неширокую полынью веревок у нас хватит.

– Не вижу ни одной полыньи.

– Еще будут. Погоди-ка… Не скажу наверняка, но, кажется, нам везет… Оно или нет?

– Что?

Не ответив, Эрвин вскочил с ящика и, прочмокав мокроступами по зыбуну, добрался до малоприметной былинки, поднявшейся над водорослевым ковром на какую-нибудь пядь. На вид – первый чахлый росток будущего куста, проклюнувшийся из занесенной ветром споры. Внимательно и с величайшей осторожностью осмотрев былинку, Эрвин покачал головой и, скинув робу, ухватился за росток через плотную ткань.

Ответный рывок растения был таков, что Эрвина едва не швырнуло лицом в грязь. Водорослевый ковер прогнулся, ноги в мокроступах ушли до середины икр в выступившую коричневую жижу. Кристине было видно, как под очень белой кожей на спине Эрвина отчаянно напряглись мышцы, она слышала, как он застонал, но не выпустил растение. Пядь за пядью упругая лоза – или хлыст? – сдавалась, покидая зыбун. И вдруг – сопротивление разом ослабло. Эрвин упал на спину. Чавкнуло болото.

Гибкая петля хлестнула, безошибочно найдя человеческую плоть, оставила на коже красный рубец и пошла, пошла опутывать ворочающегося в грязи человека. Кристи вскрикнула. Вскочив с ящика, неуклюже заметалась, выбивая мокроступами фонтанчики грязной воды, не зная, бросаться ли на помощь или резать веревку и бежать прочь.

– Ножом наискось! – прохрипел Эрвин. – Не здесь! Дальше…

Натянувшаяся лоза страшно заскрипела под лезвием, но поддалась. Обрубок шустро втянулся в болотный ковер. Кряхтя, Эрвин поднялся на ноги, попробовал почиститься, размазывая грязь.

– Спасибо…

– Дурак! – бросила Кристина. – Тебе что, все потрогать надо?

Эрвин засмеялся. Опутавший его обрезок лозы вяло шевелился. В длину в нем оказалось метра четыре.

– Сойдет…

– Не поняла, – сказала Кристи.

– Счастье, что я все-таки не выпустил эту дрянь, – заметил Эрвин, надевая робу через голову, и поморщился, задев рубец. – Если бы хлестнуло концом… Я видел такие раны – зрелище не для слабонервных. Бывает, помирают от одного удара.

Обрезок шевельнулся в последний раз и замер. Эрвин аккуратно смотал бич.

– Так это что – оружие?

– Угу.

– Против людей?

– Против всех.

Они снова сели на ящик.

– Лучше бы ты нашел что-нибудь поесть, – заметила Кристина.

Эрвин покачал головой.

– Здесь – нет. Если хорошо пойдем, то завтра – может быть. Сегодня придется поголодать. Пей воду, помогает.

– Меня от нее тошнит. А твои местные ресурсы?

– Были бы, если бы до нас здесь никто не ходил. Изгонять закоренелых преступников в Саргассово болото начали на Хляби еще лет сто назад. Можешь не сомневаться: что у берегов не подъедено, то распугано. Здесь мы ничего не найдем, кроме головастиков. Да и тех мало.

– А дальше?

– А дальше доходят не все. Слушай, может, хватит говорить о еде? Давай поболтаем о чем-нибудь другом.

– О чем? – спросила Кристина, не оглядываясь.

– Например, о том, почему ты решила пойти со мной, а не с ними. – Эрвин кивнул в сторону приближающейся команды Юста.

– Тебе это интересно?

– Не очень. Но не молчать же.

– Я думала, ты крутой мужик.

– И кем же я оказался на самом деле? – спросил Эрвин с усмешкой.

– Кабинетным работником, – объявила Кристина. – Когда ты снял робу, мне все стало ясно. Белое тело, жирок даже… Ты и вправду никогда не бывал в этих краях.

– Жалеешь?

– Теперь нет. Но если бы пришлось выбирать снова… не знаю, не знаю. Юст, конечно, подонок, но выглядит понадежнее тебя… уж прости за прямоту.

– Прощаю. Кстати, еще не поздно переиграть.

Кристи не ответила, и Эрвин не настаивал. Отдыхая, оба долго смотрели, как, растянувшись по болоту шагов на пятьдесят, к ним приближаются люди Юста.

Первой в связке шла Лейла. Поравнявшись, скользнула по Эрвину ненавидящим взглядом и остановилась. Веревка провисла, попала под ноги шумно дышащей Кубышечке. Запутавшись, та рухнула на четвереньки. Колыхнулся зыбун, Кубышечка охнула.

Все тяжело дышали.

– Тесны дороги на Хляби, – объявил Эрвин, дождавшись Юста, идущего предпоследним в связке. – Двоим никак не разойтись.

– Ты! – прорычал Юст. – Я тебе говорил: не попадайся мне не болоте? Говорил, нет?

– С удовольствием, если ты не будешь наступать мне на пятки.

Не вставая с ящика, Эрвин поигрывал бичом. Очевидно, этот предмет был хорошо знаком Юсту ван Боргу, поскольку тот сразу сбавил тон:

– Полярный Волк ходит там, где хочет. Между прочим, – Юст помедлил, прищурившись, – я раздумал продавать тебе этот ящик. Верни его.

– Ты его уже продал.

– Да? Что-то не припомню. По-моему, ты добровольно отказался от своего рациона, только и всего. Кто думает иначе? Но так и быть, можешь получить назад свои брикеты.

Кристина сглотнула.

– Нет, – Эрвин с улыбкой покачал головой.

– А если я очень хорошо попрошу? – Глаза Юста угрожающе сузились.

– Попытайся.

– А если попросим мы все?

Свистнув, бич рассек веревку между Юстом и Джобом. Еще один свистящий удар окончательно отделил Юста от связки.

– Так тебе будет удобнее просить…

– Сволочь!.. – выхаркнул Юст. Шест, что он держал, как пику, оканчивался острием примотанного за рукоятку ножа, отнятого, как видно, у Кубышечки. Собственный нож Юста висел, как положено, у него на шее. – Ты уже труп, понял, придурок? – Однако, против ожидания, Юст шагнул не вперед, а назад.

– В следующий раз я уполовиню твой шест, – зловеще предупредил Эрвин. – А потом тебя самого. Устраивает?

– Отстань от человека, Волк, – проговорил Обермайер. – Что продано, то продано, он в своем праве.

Вряд ли Юст всерьез накинулся на старого проповедника, скорее, обрадовался возможности сохранить лицо.

– Ась? Как ты сказал? А ну, повтори! От че-ло-ве-ка?!!

– Господь Вездесущий внушает ему нечто, нечто же Он внушает и нам. Нам не отнять ящик, а значит, Он того хочет.

– Козел старый, – прокомментировал Хайме.

Лейла угрюмо молчала. Кубышечка опять начала всхлипывать. Джоб нагреб под себя ком мокрых водорослей и сел, тяжело дыша. Валентин тупо топтался на одном месте, выдавливая болотную жижу.

– Эй, Юст! Твои люди не могут поискать место для привала где-нибудь еще? – спросил Эрвин.

– Сам поищи!

– А что, и поищу. – Эрвин встал. – Пойдем, Кристи, пора. А вам – счастливо оставаться. – Он насмешливо сделал ручкой, обращаясь преимущественно к Юсту. – Между прочим, не советую идти по нашему следу.

– Тебя, умника, не спросили, – огрызнулся тот.

– Ты что, не мог их прогнать? – спросила Кристи, когда они удалились на полкилометра.

– Мог, наверное. Но зачем? Они устали, а мы уже в порядке. Можем идти. Спорим, они пойдут по нашему следу?

Мутное красное солнце дрожало на востоке, путаясь в болотных испарениях, и не резало глаза. Зыбун не кончался. Маслянистая пленка на поверхности луж казалась ржавой и при свете дня. Чавканье и чмоканье мокроступов накладывались на однообразный шорох ползущего за Эрвином ящика.

– Как это глупо, – глуховато сказала Кристина, не обратив внимания на ответ. – Глупо и унизительно. Я о приговоре. Нам приказали – мы ушли. Без слова, без писка. Месим вот грязь. Один Волк огрызнулся… и тот по-шакальи.