Мечты, мечты… Кристи одергивает себя, смотрит на посапывающего в кресле Каина и качает головой.

Глава 1

Станет теплее

Прибытие корабля на такую планету, как Лусия, всегда считалось событием. Удивляться нечему: этот скудно населенный людьми мир был сущим захолустьем. Любому школьнику известно: девять десятых объема Галактики вообще терра инкогнита, а в той ее части, что считается исследованной и даже частично освоенной, девяносто семь из ста колонизированных людьми планет можно смело отнести к разряду захолустий.

Суровая борьба за самое необходимое? Унылое прозябание? Где как. На некоторых периферийных планетах колонисты устроились очень даже неплохо, порой настолько удачно, что дерзают мечтать о статусе доминиона, а то и – страшно выговорить – о независимости от метрополии. Изредка даже случается, что мечты воплощаются в реальность. Вечный, неостановимый процесс.

Лусия была не просто захолустьем, а захолустьем в квадрате, периферийной дырой. Ее оранжевое солнце, выброшенное миллиарды лет назад из диска Галактики, спокойно дрейфовало в галактическом гало вдали от ярких звезд, массивных туманностей и, разумеется, от центров цивилизации и оживленных торговых путей. Как правило, торговые корабли опускались на поверхность Лусии не чаще раза в год, но и трехлетняя изоляция никого не удивляла. Лишь продукции, предназначенной на экспорт, скапливалось на складах больше.

Незнакомый корабль, грузно опустившийся на каменистый пустырь, исстари служивший космодромом, как вскоре выяснилось, не был торговцем. Это был транспортник, и из его обширного чрева немедленно потекло столько всего, что таможенный чиновник округлил глаза и разинул рот. Всевозможные машины – от колесных, гусеничных и полугусеничных грузовиков до антиграв-платформ. Два небольших флаера незнакомого типа. Контейнеры с продовольствием, контейнеры с одеждой и лишенные маркировки контейнеры непонятно с чем. Своим ходом вышел здоровенный робот-андроид, немедленно был облаян собаками и, проигнорировав их, встал по стойке смирно. Еще какие-то ящики, какие-то тюки…

Наконец, последним из чрева корабля выплыло знакомое инвалидное кресло с антиграв-приводом, и таможенник перевел дух. В кресле чинно восседал известный всей Лусии чудак, меценат и благодетель Рауль Амбрус – сухонький, седенький, с протезами ниже колен. Он так и лучился благостной улыбкой.

Таможенник снизошел до того, что сделал два шага навстречу: все-таки прибывший был заметной фигурой на Лусии. Будь он вдобавок местным уроженцем, число шагов в знак почтения возросло бы до трех, – но Рауль Амбрус не тянул родословную от первопоселенцев и не имел лусиан в числе предков. Известен – да, щедр – да, влиятелен – тоже в некотором роде да, но высшим сортом никогда не был и не будет. Несколько лет назад прибыл неизвестно откуда, купил гражданство, построил себе усадьбу на отшибе и знай себе живет-поживает в тишине и покое… хотя все эти грузы не очень-то свидетельствуют о намерении и впредь наслаждаться покоем… Бывало, что он отбывал на личной космояхте по каким-то своим делам, но всегда на той же яхте и возвращался. Интересно, что он затеял?

Не успели эти мысли сложиться в голове таможенника во что-то определенное, как корабль втянул пандус, закрыл грузовой лацпорт и бесшумно оторвался от планеты. Проводив его взглядом, таможенник только теперь догадался подобрать отвисшую челюсть.

Ощутимо припекало солнце. Таможенник отшагнул в тень дощатого навеса над входом в таможню. Скользя к нему в пяди над землей, Рауль Амбрус снял панаму, приветственно помахал ею и немедленно нахлобучил обратно на голову. И правильно: день выдался жарким.

Сделав приглашающий жест, таможенник распахнул дверь. Рауль достиг тени под навесом и покачал головой.

– Извини, Пабло. Совершенно нет времени.

Таможенник обвел выразительным взглядом скопище механизмов и контейнеров на летном поле космодрома.

– Куда торопишься? Тут на оформление уйдут сутки, если не двое.

Естественный вопрос в таких случаях: «А нельзя ли ускорить?» – в ответ на что должно последовать глубокомысленное рассуждение, что вот если бы удалось подключить к работе Сюзанну и Лео, то дело пошло бы быстрее, но нынче не их смена, так что сам понимаешь… И Рауль, как всякий неглупый человек, понял бы, что следует отблагодарить сменщиков за труды и беспокойство, а если в числе подлежащих досмотру грузов окажется что-либо, облагаемое пошлиной, то тут и вовсе разговор пойдет особый… Но Рауль сразу поломал всю схему.

– Никакого оформления не будет. Особый случай. Получишь прямое указание от менеджера. Ты только скажи, куда все это загнать, и мой Вавила справится. Кстати, познакомься. Сообразительный парень, хоть и дурак. Пустой склад найдется?

Таможенник заморгал. Сообразительный андроид Вавила тем временем выпустил из лопаток солнечные батареи и развернул их на манер крылышек – подзаряжался, не теряя времени. Мерещилось, будто он собирался взмахнуть батареями и взлететь. Не то Икар, не то Амур-переросток.

Сверху донесся раскатистый гром: пилот корабля врубил маршевые. Инверсионный след потянулся вверх и оборвался в вышине.

Пустой склад на космодроме имелся, и не один. В начале весны грузовоз унианской торговой фирмы забрал весь экспортный товар, а время сбора нового урожая еще не наступило. Лусийский когнитивный орех – эндемик, еще никому не удалось культивировать его в условиях других планет, и если о Лусии в Галактике вообще кто-то слышал краем уха, то можно не сомневаться: только в связи с уникальным орехом. Девяносто процентов экспорта – именно орех.

– Вот как, – озадаченно молвил таможенник. – Особый случай. Понимаю. – Ничегошеньки он не понимал. – А там что? – указал он на контейнер, лишенный маркировки.

– Оружие.

– То есть?..

– Плазменное и пулевое. Боеприпасы к нему. Еще гранаты. Брал что подешевле: количество важнее качества…

Таможенник только моргал. Этот Рауль Амбрус не иначе как спятил. Ну да ладно. Как он сказал; будет указание от менеджера? Поглядим…

– Меня проверять будешь? – спросил Рауль, похлопав правой рукой по пустому нагрудному карману легкомысленной цветастой рубахи, а левой рукой проведя по карманам просторных штанов, тоже заведомо пустым.

Таможенник только рукой махнул: езжай, мол, – и решительно направился к андроиду Вавиле:

– Эй, дурак неживой, делом займись…

…Неживой дурак, умеющий, как немедленно выяснилось, беспрекословно и точно выполнять приказы, еще не успел загнать под навесы и половину прибывшего имущества, как из двери диспетчерской высунулась ошалелая физиономия. Сразу стало ясно, что диспетчер, по своему обыкновению, только-только завалился послать, да вот не дали.

– Эй! – крикнул он. – Освобождай поле!

Что такое?

– Еще один корабль запрашивает посадку…

Таможенник медленно моргнул. Два корабля в один и тот же день? Не бывает. Никогда еще не было. Два корабля в год – и то редкость. А тут…

Да что стряслось-то – мир перевернулся?

От космодрома до столицы путь недалекий – четверть часа неспешного хода. Дороги как таковой не было, да и зачем она на голой и ровной базальтовой поверхности? Залить трещины бетоном – и вся недолга, топай спокойно, а для скользящего на антиграве инвалидного кресла и бетона не надо. Рауль Амбрус добрался до резиденции менеджера за четыре минуты.

Строения безымянного поселка, именуемого столицей, широко раскинулись на высоком берегу над океаном. Ниже был длинный галечный пляж, куда в нескольких местах вели вырубленные в камне ступени. Во время зимних штормов громадные сердитые валы, накрывая пляж, с тупым упорством понапрасну таранили базальтовый обрыв. Но сейчас было тихо.