– С ума сошел, – сказал Андрей. – Кто так подумает?
– Ты уже подумал, только выбросил эту мысль из головы, – едко возразил Эрвин. – Не отпирайся, не поверю. Ты отверг эту мысль, а другие не отвергнут. Я знаю.
– Откуда ты можешь знать, о чем я подумал? – втайне соглашаясь со стариком, только и спросил Андрей. – Ты мысли читаешь, что ли?
– Мне это не надо. Ты сам на четверть чужак и уже потому мыслишь несколько иначе, чем большинство лусиан. Твои деловые и личные качества плюс внешние обстоятельства – это цифры и функции, цифры и функции в их непрерывном взаимодействии. Просто немного математики. Я делаю предсказания на основе расчетов.
– В уме, что ли?
– Ну а где же еще.
– Шутишь.
– Если бы…
– Это невозможно, – твердо заявил Андрей. – Не верю.
– И правильно, – улыбнулся Эрвин. – Не верь.
– Ладно, мне наплевать… Значит, ты не придешь на сход?
– Если меня там не будет, а ты поведешь себя как лидер, люди могут и не вспомнить, что ты тоже не коренной лусианин. Если я там появлюсь – вспомнят обязательно. Чего тебе еще?
Андрей ушел, а Эрвин представил себе, как спасались рыбаки с той шаланды, что успела уйти. В устье Быстрицы каскадный водопад. В определенном смысле хорошо, что в реке сейчас мало воды, иначе люди не выбрались бы. И очень хорошо, что несуразники – теперь уже последнему дураку понятно, что это просто личинки, способные к размножению партеногенезом, – не очень-то умеют карабкаться по скользким камням.
На космодром Эрвин поспел вовремя. Андроид Вавила держал на весу Юлию Новак, крепко обхватив ее ручищами поперек туловища, а Юлия брыкалась, тщетно пытаясь выскользнуть из железных объятий, и звала на помощь, угрожая гневом Терры, да что там Терры – всей Лиги Свободных Миров! Возле андроида прыгал и пыхтел таможенник, так же тщетно пытаясь освободить пленницу. Вавила не реагировал ни на пинки, ни на приказы.
Некоторое время Эрвин любовался действием, не покидая инвалидного кресла.
– Ты что?! – закричал таможенник, наконец-то заметив визитера. – Это что такое? Образумь своего болвана!
– В чем дело, Пабло? – как можно невиннее осведомился Эрвин.
– Ты еще спрашиваешь! – Таможенник задохнулся от злости. – Это… это… ни в какие ворота! Ты ответишь!..
– Шел бы ты в тень, что ли, – небрежно посоветовал Эрвин. – Перегреешься.
– Это ты приказал своему дураку хватать всех подряд?! – Глаза Пабло вращались, по багровому лицу текли ручьи пота, рубаха взмокла.
– Ну почему же всех… Только некоторых.
– За самоуправство ответишь!.. Черт! Да прикажи ему отпустить женщину!
– Никакого самоуправства нет, – сказал Эрвин, – а есть точное выполнение распоряжений временного менеджера. Он предписал нашей – гм – гостье покинуть планету в течение часа, – и что мы видим с горечью и прискорбием? Прошло уже шестьдесят две минуты, а она все еще тут.
– Издеваешься? – набычился таможенник.
– Издеваюсь. А тебе придется объясняться с Андреем Илюхиным, если ты не воспрепятствуешь ей покинуть планету. Дерзкая нарушительница должна быть взята под стражу.
– Гадина! – закричала Юлия, стараясь попасть пяткой по коленной чашечке андроида, и попала. Вавиле было хоть бы хны. – Это ты подстроил!
Эрвин только руками развел – что, мол, тут поделаешь, – а таможенник подобрал давно слетевшую с головы фуражку, стряхнул с нее пыль и, хмуро пробормотав «разбирайтесь без меня, я вам не полицейский», ушел в дежурку.
Эрвин подплыл ближе, заехал слева, затем справа, полюбовался. Юлия уже не дергалась, только сверлила его ненавидящим взглядом.
– Твой корабль меня не впустит, я правильно понимаю? – спросил он.
Юлия молчала.
– Я все-таки попробую.
Спустя несколько минут Эрвин вернулся к андроиду.
– Не впускает. Что будем делать, не подскажешь?
Молчание.
– Жарковато сегодня, правда?
Он шевельнул рукой, и над ним развернулся полог. Из спинки кресла выскочила трубочка и изогнулась возле рта. Сделав глоток, Эрвин изобразил блаженство.
– Может, все-таки поговорим?
– Тебя все равно арестуют, – процедила Юлия. – Тебе не скрыться, Вычислитель. – Кличка прозвучала как ругательство.
– Я знаю, но не будем о грустном. Сейчас меня интересует одно: как скоро к нам прибудет хотя бы одно суденышко с Терры?
Молчание.
– Ты наверняка послала сообщение о том, что направляешься за мной на Лусию, – продолжал Эрвин. – С ее орбиты ты, надо думать, послала сообщение о том, что собираешься совершить посадку. Ты сделала это?
Молчание.
– Неужели не сделала? Какое упущение! Ну конечно, тебе хотелось сперва заполучить меня в наручниках, в крайнем случае ликвидировать, а уж потом слать победные реляции. Молодые и настырные все одинаковы. Очень жаль, но, по-видимому, корабль с Терры прибудет сюда не так скоро, как тебе хочется… да и мне тоже.
Юлия непроизвольно дернулась – ему удалось ее удивить.
Но она промолчала.
– Что мне с тобой делать, не подскажешь?
– Ты уже делаешь – убиваешь меня, – хрипло проговорила Юлия. – Дай воды.
– Не пугайся, я не оставлю тебя жариться на солнцепеке, – пообещал Эрвин. – У меня в гостях тебе будет приятнее. Посидишь взаперти, а вот этот парень, Вавила, за тобой присмотрит. Пистолет, что он отобрал у тебя, я оставлю себе. Твое пленение не затянется, обещаю…
* * *
Ни вечером, ни ночью не случилось новых толчков, даже слабых. Задолго до восхода оранжевого солнца на главную площадь поселка стали прибывать люди с хуторов, за ними потянулись местные жители. Диск Кровавого Глаза висел низко на западе – маленький, наглый, недобрый. Ночной бриз унес в океан вонь несуразников. Ночь не принесла настоящей прохлады, но все же дышалось легче, чем днем, а остывший базальт уже не намекал на возможность пожарить на нем яичницу. Люди садились кучками на принесенные с собой подстилки и просто так судачили вполголоса.
Кровавый Глаз закатился. С первыми лучами оранжевого солнца появился Андрей с маленьким мегафоном в руке, обозрел площадь, прикидывая, как видно, сколько людей собралось, и не выразил на лице удовольствия. Лишь очень проницательный наблюдатель мог бы заметить, что под насупленным видом временный менеджер пытается скрыть растерянность, – но проницательных поблизости не оказалось Зато встревоженных было сколько угодно.
– Подождем еще, – произнес он в мегафон, видя, как народ поодиночке и мелкими группами продолжает прибывать.
Произошло шевеление, послышалось: «А чего ждать, объявлено же было: на рассвете», – но Андрей не реагировал. Солнечный диск выполз из-за горизонта весь, кровли запылали веселым рыжим огнем. На площади стало светло и тесно. Припозднившиеся занимали прилегающие улицы.
– Теперь начнем, – сказал Андрей в мегафон, и многоголосое шушуканье мало-помалу стихло. Люди тянули шеи. – Все вы знаете о безвременной кончине нашего дорогого Тома Гатри – возможно, наиболее успешного менеджера Лусии за последнее столетие. Наша скорбь велика. Как временный менеджер я должен объявить о дате выборов нового лидера нашего народа. Я не стану этого делать по причинам, которые сейчас изложу, и можете лишить меня должности хоть сейчас, я буду только рад…
«Неплохо, неплохо, – думал Эрвин, следя за происходящим на площади через рецепторы зависшей высоко над головами крошечной „пчелки“. – Резво начал, так и надо. Не мямлит. Насчет „наиболее успешного“ – очень смешно, но уместно. Подсластил. Слушают. А теперь насторожились. Давай, огорошь их как следует…»
Андрей огорошил. Казалось, не может быть тишины, когда несколько тысяч человек кучкуется в ограниченном пространстве, – но нет, было тихо. Лишь гремел над площадью голос временного менеджера, факт за фактом вбивая в головы сограждан то, что Эрвин тщетно пытался вбить в тупую голову Тома. А с Андреем получилось. «Давай, давай, – мысленно поощрял Эрвин, – врежь им по мозгам…»
– Беда близко! – кричал Андрей в мегафон. – Я был бы рад поверить в благополучный исход, но все данные говорят о том, что землетрясения разрушат наш поселок, а волна смоет развалины вместе с теми, кто уцелеет. И даже если каким-то чудом мы переживем все катаклизмы ближайших лет и отобьемся от морских чудищ, нам все равно не удастся остаться здесь, на равнине у моря. Жара убьет посевы и плантации ореха. Мои сограждане! Дорогие мои! Мне тяжело говорить вам это, но я должен сказать: наше единственное спасение – немедленная эвакуация в горы, на Южный кряж…
