— Часто он там бывает?

Ее лоб прорезала вертикальная морщинка — в точности как у ма.

— Не знаю, где он проводит время, Микки. Дома появляется редко, иногда даже ночевать не приходит. Значит, говоришь, у Пинтона? — Элси вздохнула. — Я подозревала, что Колин играет. В прошлом месяце он дал ма денег и… хм…

Я понял, о чем она думала. Денег было больше, чем Колин мог заработать.

Другое дело, что источником дохода игру в кабаке считать нельзя, как бы ни был умен Колин. Если он просто собирал выручку с заведений Маккейба, подобным занятием много не заработаешь. Где же он брал деньги? Я почувствовал укол страха.

Боже, надеюсь, Колин не обсчитывает Маккейба… Этак он подпишет себе смертный приговор.

Я заговорил как можно более непринужденно:

— Ма говорила, что Колин всего день-два в неделю работает на доках. Кажется, его постоянное место там занял другой человек.

— Какой там день-два… — усмехнулась Элси.

— Хочешь сказать, что он вообще лишился работы?

Если так, неудивительно, что мальчишка связался с О’Хаганом и Маккейбом.

— Ма ничего не знает, но на доках его нанимать отказались.

— За драку? — догадался я.

— Колин кого-то там ткнул ножом. Говорят, этот человек попал в госпиталь.

Я припомнил синяк на его щеке.

— Поэтому вы и ссорились в воскресенье? Мне показалось, что ты его отчитывала.

— Да нет…

Чайник издал низкий свисток, и Элси, обернув его ручку сложенным вдвое полотенцем, залила кипяток в заварку.

— Он пытался меня поучать, а я этого терпеть не могу.

— Насчет чего он тебя поучал?

— Настаивал, что вместо Имана мне следует встречаться с одним его дружком. Еще чего! Этот парень — мерзкий тип.

— А Иман тебе нравится, я не ошибаюсь? А ты ему?

Элси кивнула, и ее черты сразу смягчились, сказав мне о многом.

— Только Колин его недолюбливает, — продолжил я.

Девушка сверкнула глазами.

— Говорит, что Иман скучен, как телеграфный столб, но это неправда! Я сказала Колину: если под скукой он имеет в виду надежность и порядочность, то ему самому не помешало бы хоть немного такой скуки.

Я тут же представил, как Колина задели ее слова.

Она разлила чай.

— Братцу хочется быть в самой гуще событий. Желает чувствовать себя важной фигурой.

— Это я уже понял.

А ведь Элси права. Желания Колина она угадала точно.

Девушка добавила в мою чашку молока и придвинула ее ко мне вместе с блюдечком. Я сделал глоток. Чай был крепким — в самый раз. Элси откинулась на спинку стула, покусывая ноготь большого пальца. Похоже, еще не выговорилась — надо просто подождать. Я поставил чашку, и блюдце тихо звякнуло — привычный, знакомый звук, который я слышал в этом доме сотни раз. За моим плечом встал призрак Пэта. Я услышал, как наяву, его смех и скрип отодвигаемого им стула.

— Пэт очень тяжело воспринял твой побег, — нарушила тишину Элси. Я глянул на нее; девушка смотрела мне прямо в глаза. — Но Колин переживал еще больше.

— Еще больше? — недоверчиво повторил я. — Но ведь он был совсем ребенком.

— О чем ты говоришь, Микки! — Элси бросила на меня недоуменный взгляд.

Я озадаченно примолк, а она всплеснула руками — точь-в-точь как ма.

— Он тебя боготворил! Господи, Микки… Неужели ты этого так и не понял?

Я в замешательстве уставился на нее.

— Он воображал, что его имя — просто сокращение от «Корраван», — продолжила девушка, перевернув руки ладошками вверх, словно изображая чаши весов. — Колин наблюдал, как ты строгаешь дерево, а потом от него приходилось прятать все ножи в доме, иначе он искромсал бы себе пальцы. Когда ты приходил домой перевязанный после бокса, Колин тоже требовал, чтобы ему наложили повязку. Разве не помнишь? — Она удивленно округлила глаза. — Я сама была еще малышкой, но помню все прекрасно.

Я помотал головой, словно пытаясь прийти в себя после удара. Встав из-за стола, подошел к окну. С улицы просачивался холодный воздух, и я несколько раз глубоко вдохнул, избавляясь от зародившегося в груди горячего стыда. Прикрыл глаза и услышал эхо гордого мальчишеского голоса Колина: «Видишь, Микки? Я тоже потерял пуговицу с рубахи!» Я тогда ответил: «Знаешь, нам обоим следует быть более внимательными. Бедной Элси теперь придется пришивать новые».

Открыв глаза, я бросил взгляд на зубчатую линию крыш за окном.

— Ма рассказывала ему, что заставило меня бежать?

— Конечно, нет, — горько усмехнулась девушка. — Брат не умел хранить секреты даже ради собственной безопасности. Он ведь болтал с кем угодно, мог, например, рассказать, где ма прячет дневную выручку. С него глаз нельзя было спускать.

Я вспомнил чистый, открытый взгляд Колина. Мальчишка настолько доверял людям, что без задней мысли общался с любым встреченным на улице незнакомцем. В то время я списывал его доверчивость на природное дружелюбие, но, вполне возможно, Колин и вправду желал чувствовать свою значимость.

— Да, я помню, Элси.

— О’Хаган не должен был услышать, что мы помогли тебе уйти, — продолжила она. — Он сразу решил бы, что мы знаем, где ты скрываешься. Колин тогда приставал к ма весь вечер, и она наконец сказала, что тебе просто надоело работать в порту. Куда ты ушел, она, мол, не знает, но наверняка ты пришлешь весточку после того, как устроишься.

— Что он ответил? — обернулся я к Элси.

Она глянула на меня с сожалением, словно решала, стоит ли рассказывать, но я не сводил с нее глаз.

— Ничего. Вообще ничего не сказал. Потом я слышала, как он плакал ночью в постели. И не один раз, Микки…

Значит, мы с ним оба чувствовали себя несчастными первое время после моего побега.

Мои мысли перенеслись в тот день, когда мы вновь увиделись с Колином. О’Хаган выяснил, что полицию на боксерский клуб навел не я, и заявил, что не будет меня преследовать, если мне вздумается вернуться. Я тогда сразу прибежал к Дойлам, и ма с Пэтом и Элси бросились меня обнимать прямо у порога. Колин же сидел на стуле у очага, выстругивая себе свисток или что-то в этом роде. Я вытащил из кармана полицейскую трещотку — думал, ему понравится. Мальчик взял ее, пару раз тряхнул и, поблагодарив, вернулся к своей поделке. Я взъерошил его волосы, полагая, что он просто увлекся. А на самом деле получается, что его деланое равнодушие было признаком глубокой обиды.

Я вспомнил вчерашний разговор с Колином. Похоже, мальчишка по-своему, окольными путями, намекал, что я уделял ему недостаточно внимания. Тут не поспоришь. Вот только какой период он имел в виду — свое детство? Или последнее время?

Вернувшись к столу, я поднял чашку. Чай уже остыл, но горький привкус во рту удалось заглушить.

— А ты что знала о моем уходе?

— Ну, я — другое дело. Я ведь была здесь, когда все случилось. Мы с ма стояли в лавочке за прилавком, а потом пришла миссис Мерфи с новостями.

Я смутно вспомнил тучную женщину с туго закрученным на затылке пучком темно-рыжих волос.

— Она сказала ма: «Мэри, в заведении О’Хагана вчера вечером прошла облава, и теперь его люди разыскивают Микки». — Элси нервно крутила завязку своего передника, пока не скатала ее в тугой клубок. — Я-то была еще маленькой, а ма тут же поняла, что это значит. Она побледнела, испугалась, и до меня дошло: случилось что-то очень плохое. Но ты ее знаешь. Ма быстро приняла решение — попросила миссис Мерфи присмотреть за лавкой, а сама полезла в кассу, достала деньги и на секунду замерла. Наверное, опечалилась, что там не слишком много.

У меня в горле встал комок, и я, дважды сглотнув, выдавил:

— Там было достаточно. Более чем достаточно…

— Ну вот, она схватила меня за руку и потащила наверх. Сказала собрать твои вещи и сложить их в мешок, который лежал у нее под кроватью. Я быстро содрала твою одежду с крючков и свернула ее аккуратно, как могла. Еще помню, как подумала: хорошо, что сегодня понедельник — все еще чистое после субботней стирки. Вытащила твой нож из-за сундука и бросила его на дно мешка. Ма тем временем завернула тебе еду и положила ее сверху.