Финн снова недовольно посмотрел на сложный график, над которым работал последнюю неделю. Острый взгляд темных глаз без устали вглядывался в строки на отдельном экране, которые формировали разноцветные линии по центру основного экрана. Вроде все правильно, но что-то не так. Он позвоночником чувствовал ошибку или подвох, но пока не мог понять, где именно ошибка. И самое главное — чья она?

Мужчина оторвался от экрана, потер уставшее лицо ладонями и откинулся в кресле. В большом офисе, большого здания, стоявшего посреди большого города только его рабочее место освещали яркие экраны прозрачных мониторов. Все коллеги давным давно разъехались по домам, спят в уютных кроватях со своими супругами. Один Финн какую ночь подряд работает над графиком, который, на минутку, даже не является частью его основной работы. Так, личная заинтересованность.

«Ладно, попробуем еще раз», — пробормотал мужчина под нос и снова принялся проверять бесконечные строки данных.

Но что бы он не делал, какие данные не подставлял, итог был один: младенческая смертность в мегаполисах и аграрных городах выше, чем в позабытых богом уголках планеты. Цифры не пугающие, в допустимых рамках. В конце-концов, младенцы и раньше внезапно умирали. Однако, в век высоких технологий, полученных от всесильного Альянса, случайные смерти должны стремиться к нулю. В чем же подвох?

«В том, что пора домой», — сам себе ответил Финн и снова развалился в кресле.

По дороге к дому, пересекая город в воздушном такси, за рулем которого в коем-то веке попался молчаливый водитель, мужчина разглядывал простирающиеся под ним дороги и кварталы. Тысячи людей под его ногами рождаются, живут и умирают, пока он ведет сухую статистику для Центрального Аграрного Союза. Для простых людей загадочных отдел медицинской статистики представляется благом: умные люди с медицинским образованием рассчитывают где лучше построить больницы и какой инопланетной техникой ее укомплектовать.

Для работников аграрного сектора все услуги в таких больницах бесплатны — это было одним из условий Альянса. Странное условие, но зачем перечить, раз дают то, до чего само человечество додумается еще не скоро? Надо только с толком расположить больницы среди аграрных городов и больших мегаполисов, чтобы обслуживать как можно больше людей. Все же технологии Альянса не самое дешевое удовольствие, чтобы бездарно раздавать кому угодно. Поэтому из планов на строительство высокотехнологичных больниц пропали небольшие города и поселки, где ничего не выращивают или не строят на благо Земли и Альянса.

Финн и раньше замечал, что по статистике в таких «бесполезных» поселениях случайные смерти встречаются пусть и незначительнее, но реже. Вот только никто не обращал внимания на эти показатели, потому что бесполезные люди не интересовали аграриев. Им нужна была здоровая рабочая сила, живущая в специально построенных городах среди бескрайних полей. Нужно больше сажать, больше собрать и больше продавать Альянсу. А что там с людьми, один ли младенец умер за год или два, им было наплевать.

***

— Все современные корабли, в том числе челноки, оснащены такими иллюминаторами. В космосе смотреть особо не на что. Так что мы их открываем только когда садимся на планету или надо пристыковаться, а приборы барахлят. Да и потом, иллюминаторы в нашем с вами земном понимании — довольно опасная вещь, ибо слабая часть корабля. Крепкая обшивка, которая может стать прозрачной, куда надежнее.

Капитан Пэтве едва заметно вздохнул и привычным движением провел ладонью по густой бороде в ожидании следующей порции вопросов от через чур любопытной гостьи. Почтенный пилот, сорок лет в космосе, ему подвластны все известные типы кораблей, а он целый день рассказывает глупой девушке зачем нужны те или иные кнопки или почему у кораблей нет привычных окошек.

Бесспорно, ее судьба не вписывалась ни в какие стандарты — единственная землянка на Лиине, куда даже послу целой планеты можно попасть по особому приглашению. Да, старше всех живых землян и это официально зафиксированный факт. Но если самого Пэтве положить в спальный модуль и разбудить через сто лет, он тоже будет самым старым. Да что далеко ходить? На Земле отстроили целый медицинский центр, где мирно спят состоятельные граждане. Одни ждут лекарства от болезни, другие хотят повторить путь Алины и проснуться лет через пятьдесят в изменившемся мире. Сегодня за деньги можно многое получить, а за большие деньги — практически все, что может дать Альянс и свалившиеся на голову землян невероятные технологии.

До знакомства с Алиной Серковой капитан Пэтве не сильно вдавался в ее историю и считал скорее мифическим представителем родной планеты. Эдакий символ первого контакта землян с Альянсом. В школе строгая учительница рассказывала увлекательную историю первых контактов, уместив события двадцати лет в один урок. Уже тогда маленький Пэтве никак не мог понять, как можно за такой короткий срок рассказать о великих событиях того времени? Да там по каждому дню можно книгу написать! Самой Алине Серковой в учебнике отвели один абзац — родилась там-то, одной из первых вступила в контакт, недолго была первым представителем планеты, числится погибшей после исчезновения корабля. Вот и вся ее история.

В академии на Эо так и вовсе никто не знал о какой-то Алине. Теддут Мэй Нуна, пропавшего с ней на том корабле, знали. Он же был одним из глав Файхона, а этих ребят уважали везде. Тем более первые два курса файхонцы учились вместе с другими студентами и только начиная с третьего уходили в военную академию Файхона, в то время как все остальные продолжали постигать азы гражданского космического флота. Так что Мэй Нун может и не был героем, портреты которого вешали в памятные даты, но знали о нем куда больше, чем о какой-то землянке.

— А это для видеожурнала? — Алина с горящими глазами смотрела то на приборную панель, то на осунувшегося капитана.

Пэтве вынырнул из студенческих воспоминаний и покосился на панель, усыпанную десятками кнопок:

— На таких челноках обычно нет видеожурнала. Его задача спуститься на поверхность планеты и вернуться на космический корабль. Эта часть панели отвечает за спасательные маяки. Все в Альянсе окутано довольно плотной сетью маяков — планеты, корабли, даже слайги. В космосе работают наши, земные, морские правила — если потерялся, то запускаешь маяк и ближайший корабль спешит на помощь.

— Довольно скучно. — Алина обвела взглядом аток и хитро посмотрела на капитана: — А оружие у вас есть?

— На гражданских судах нет оружия.

— А если нападут?

— Кто?

На этот раз глубоко вздохнула Алина, разочарованная ответом капитана. Не то, чтобы она мечтала пострелять из космических пушек, просто на Лиине за целый год не произошло ничего. Вообще ничего значимого. Загадочная, закрытая от остального мира планета, где не происходит ровным счетом ничего.

— Надо же, за то лет человечество стало таким… миролюбивым. — вздохнула Алина, бесцельно разглядывая кнопки вокруг. — Как же на нас хорошо влияет Альянс.

— Не так уж и сильно мы изменились. Нехороших людей с нехорошими мыслями до сих пор в достатке.

— И все же. Мы с вами сидим в атоке инопланетного корабля, на чужой планете и размышляем «кто же будет стрелять в космические корабли»? Забавно.

В ответ капитан усмехнулся:

— Сразу видно, что вы не частый гость на Земле. Если состав команды наш, то мы называем аток по старинке — мостик. Так привычнее и все понимают о чем речь. Главное, не связывайтесь с совсем фанатичными капитанами, от них можно услышать страшное слово «квартердек», от которого эонцы хватаются за сердце. На их родном языке созвучно с выражением «непоправимый ущерб». Представляете, услышать такое в открытом космосе?

Недопонимание из-за разных языков, на которых разговаривают жители Альянса — старая проблема. С годами, чтобы не возникало путаницы, земляне научились особенному наречию «яльянка». Оказавшись за пределами планеты, человек тут же забывает метафоры, шутки и просторечия. Его слог становится максимально простым, чтобы представители других цивилизаций безошибочно могли понять смысл. Хоть переводчики в ушах и стали совершенно обыденным делом, все же механический голос в голове не в состоянии передать смысл шутки или обидное слово, сказанное таким тоном, что становится забавным.