Местным, похоже, было вообще плевать на комфорт. Ни кроватей, ни кресел, ни диванов — захочешь днём прилечь, так и негде. Только полати и жёсткие лавки, на таких долго и не просидишь. Они, наверное, и не сидели, что им сидеть, если ни интернета, ни телевидения, ни приставки. Книги тоже не почитаешь. Вот только чем ещё заниматься? Даже огородов не держат, и как только не скисли от скуки.
Василий осмотрел дом: вот, может, кружки и тарелки вырезают из дерева. Горшки лепят. Грибы на нитку нанизывают, травы сушат. Одеяла из лоскутков шьют. Вот эта доска с волокном — прялка, что ли? Прядут. И всё? И вот так всю жизнь?
Тут он понял Тихомира, который варит медовуху и пьёт с чертями. Что ещё, и правда, делать?
Старуха поставила перед ним деревянную кружку с травяным отваром, некрашеную, без ручки. И Марьяше такая досталась, и Мудрику.
— Пейте, — сказала хозяйка и тоже подсела за стол. — Силы прибавится.
И, посмотрев на одного только Василия, прибавила задумчиво:
— Может, и ума...
— Ума у меня и своего хватает, — хмуро ответил он и осторожно сделал глоток. — Учитывая обстоятельства, я действую логично. Кто-то из вас в курсе, граница насколько широкая? Если, скажем, прыгнуть с шестом?
— Ты пей, Вася, пей, — ласково сказала Марьяша, явно с намёком.
— А если кто-то с той стороны на телеге подъедет, — упрямо продолжил Василий, — и я сяду, а он меня увезёт, то я выберусь за пределы границы?
— Может, токмо в другое царство если, — задумчиво сказала хозяйка, а потом внимательно посмотрела — глаза большие, чёрные, взгляд жгучий, — и спросила:
— А выберешься, что делать станешь?
— Мне домой нужно, что ещё, не могу же я тут всю жизнь торчать. Значит, найду вашего колдуна и договорюсь, чтобы он меня назад отправил.
— А что взамен предложишь?
Василий почесал в затылке и поморщился: ударился, будет шишка.
— Ты же не думал, что он даром помогать станет? — насмешливо спросила старуха. — Да тебя к нему и не допустят.
— Нет, вы не понимаете, — сказал Василий.
И, вертя кружку в пальцах, всё им рассказал. Как жил в своём Южном, как в школу ходил, как дружил с Пашкой и Олегом. Рассказал про легенду, и про ту ночь в детстве, когда они проверили, можно ли попасть в другой мир, но ничего не вышло.
Кое-как, потирая лоб и жестикулируя, объяснил про свою работу. И как вышел на прогулку с Волком, а там полнолуние, парк, облако, ворона, горка эта проклятая. И как съехал с горки, и Гришка его выплюнул, рассказал.
— Вот такая фигня, — закончил Василий, разводя руками, и допил остывший отвар. — Что я теперь должен думать, по-вашему? Что вы настоящие? Неа, я думаю, это бред. Может, мне нужно тут умереть, чтобы очнуться в своём мире...
— Вася, не вздумай! — заголосила Марьяша. И в руку вцепилась намертво, как будто он прямо сейчас шёл умирать. — Бабушка Ярогнева, убеди его, неразумного, а то ведь и правда помрёт!
— Помереть успеешь, — сказала хозяйка.
— Тогда колдун мне нужен. Значит, он меня вернёт обратно.
— Лихой он, — тихо сказал Мудрик. — Не поможеть он тебе, обманеть.
— А что, много других вариантов? — не согласился Василий. — Ну, давайте, предлагайте, а я послушаю. Остаться в вашей Перловке, зад на лавке просиживать и умереть в тридцать пять от отсутствия квалифицированной медицинской помощи? А стоматолог у вас тут есть? А барбершоп? Вот, видите, я не вписываюсь в вашу жизнь. У вас, блин, даже таблетки от головы нет, а у меня со вчера башка трещит!
И он растёр виски ладонями.
— Значит, в сказы про иной мир ты верил, — насмешливо спросила хозяйка, — а как сюда попал, так и верить перестал? С чего ты взял, что это не взаправду?
— С того, что этого не бывает. Да я в детстве верил, а теперь уже давно не верю.
— С горки-то тогда зачем скатился?
— Да в шутку просто! Ну, смеха ради.
Старуха подалась вперёд, опустила подбородок на сложенные руки и задушевно спросила:
— И как, смешно?
— Обхохотался прямо, — мрачно ответил Василий. — Значит, мой план такой: найти колдуна, и чтобы он вернул меня домой.
— Нешто ты и правда из другого мира, Васенька? — спросила Марьяша, глядя во все глаза. — И впрямь, непросто поверить, что такое бывает: и дома каменные, высокие, и телеги самоездные, и огонь, что сам собою загорается и горницу освещает. Ежели бы я туда попала, тоже бы не знала, въяве то или во сне. Ты не тревожься, уж мы придумаем, как тебя убедить, что это не сон твой!
— Ну спасибо, — сказал Василий. — Если убедишь, что это не сон, так я в два раза сильнее встревожусь, блин. Ладно. Вы мне вот что скажите, нечисть живёт только в этой вашей Перловке, а больше нигде во всём царстве?
— Истинно так, Васенька.
— И граница действует только на нас, а остальные могут и прийти, и уйти?
— Всё верно говоришь.
— Круто. Значит, вот что...
Василий погрузился в раздумья. Картинка в его голове складывалась ну просто отличная. Он потёр ладони друг о дружку, глубоко вдохнул и сказал уверенным тоном:
— Сделаем заповедник. Назовём, допустим, «Сказка». Только мне нужно будет, чтобы все местные за работу взялись, луг этот ваш расчистили, дорогу засыпали. С домами что-то сделать тоже надо, а то смотреть неприятно. В деревне откроем гостиницу и ресторан, можно варить мёд...
Оживившись, он поднялся, быстрым шагом подошёл к окну и спросил:
— А этих ваших костомах и ырок по ночам отсюда видно? В дом они не лезут? Значит, здесь можно открыть наблюдательный пункт для тех, кто захочет пощекотать нервы.
— А хозяйку и спрашивать не нужно, — ехидно вставила старуха.
Василий вздохнул.
— Я вам такую рекламу сделаю, — проникновенно сказал он, — что люди со всех ног побегут. Очередь будет стоять, за месяц начнут записываться! Разве плохо, если вам деньги за это платить будут? Есть у вас деньги здесь вообще?.. Пофиг, берите плату зерном, или чем там в ваше древнее время рассчитываются — мехом, или товарами всякими, которых тут не хватает. Вам тут реально много чего не хватает. Вы только представьте, какую красоту можно навести!
Василий раскинул руки. Он уже представлял эту красоту и мысленно подсчитывал доходы. Ему всё нравилось.
— Слухи пойдут, дойдут до столицы, и царь точно захочет приехать, — продолжил он. — Приедет, значит, посмотрит, обалдеет от того, как всё круто стало, и скажет: «Ничего себе! Вот это, я понимаю, источник дохода! И как я только сам не догадался? Кто же это у вас умный такой? А ну, приказываю его наградить!» А я попрошу в награду, чтобы колдун меня домой вернул. Получается, и у вас тут жизнь наладится, и я свою проблему решу. Ну, отлично же?
Он ждал ответа, но они только смотрели на него и молчали.
— Ну? — не выдержал Василий.
— А и хорошо, — решительно и сердито, как будто спорила с кем-то, сказала Марьяша и тряхнула головой. — Не любо мне, что глядеть на нас будут, как на зверей заморских, да уж больно Казимиру нос утереть охота, змею чёрному. Он-то сказал, мы нелюди, токмо пакостить да портить всё и можем. Хотела б я взглянуть на рожу его поганую, ежели бы в нашей-то Перловке дела на лад пошли!
— А вам с отцом и не обязательно тут оставаться. Я, может, упросить смогу, чтобы вам разрешили из ссылки вернуться...
Но Марьяша возразила, даже глаза зеленью блеснули:
— Нечего нам делать в стольном граде, покуда царь Борис лиходея этого привечает! Да и негоже это место бросать. Или пущай всем волю дают, или мы с тятей и шагу из Перловки не сделаем!
И обернулась к хозяйке, рыжая коса по спине мотнулась:
— Бабушка Ярогнева, а ты что скажешь?
Та усмехнулась едва заметно, внимательно посмотрела на Василия и спросила:
— А с чего ты, добрый молодец, решил, что тебя за этакое наградят?
— А как же? — даже растерялся он. — Почему нет-то?
— Всякое бывает, — уклончиво ответила старуха. — Охота порядок наводить — наводи, нешто я тебе указ. А только помощи моей не жди, и гостей мне сюда водить не надобно. Ну, я гляжу, тебе уж полегчало, так и займись делом каким, а у меня свои имеются.
