Успеваю заметить, как Шейла, залившись краской, закрывает лицо ладонями, а Артем делает движение в ее сторону.

А дальше Морган вытаскивает меня в коридор.

— Морган, так ведь нельзя! — возмущаюсь я, — Такие вещи не делаются вот так, с наскоку!

— А как они делаются? — пожимает плечами Морган, — Артем четкий парень, только Бог мозгов не дал в обращении с девчонками. Ему нужен был пинок — я ему его дал. В чем проблема?

Возмущенная до глубины души, я вырываюсь из его хватки и возвращаюсь обратно, в лабораторию, убежденная, что может случится непоправимое… но как только оказываюсь в проеме двери замечаю, как Артем крепко обнимает Шейлу и они уже целуются.

— Вот, а ты говорила, что нельзя, — тихо смеётся над моим ухом Морган, — Значит не во всем ты права, Пироженка. Пошли. Нас уже заждались.

— Говоришь, будто это какой-то праздник, — грустно вздохнула я, когда мы отправились навстречу своему приговору, — Сколько их там? Десять? Двадцать? И почему мы должны встречать делегацию всей базой? Не такие они уж и важные.

— Важные, очень важные! — смеясь, проговорил Морган.

И чего он такой счастливый? Подозрительно это как-то…

Звездолет только приземлился, начальство встречал одетый в парадное Коршунов, практически половина базы и несколько местных аборигенов, которые пришли за порцией шоколада и заодно решили, что поглазеть на новеньких им будет очень интересно.

Прибыло семь человек в деловых костюмах — трое женщин и четверо мужчин, одного из которых я знала лично. Ох… очень строгий специалист. Бернард Стоун — этот не давал спуску никому. Я как-то пересекалась с ним, когда он производил оценку работы нашего психологического отдела… и вот… мы снова с ним встретились.

У меня вспотели ладошки. А Коршунов улыбался… и вдруг подмигнул Моргану. Да что происходит-то?

Внезапно мы услышали тарахтение трактора, который заглушил рев успокаивающихся двигателей звездолёта. Под всеобщие радостные возгласы военных трактор медленно подъехал к толпе и та расступилась, а потом к моим ногам из ковша повалилась целая гора экзотических цветов с разных уголков Омеги. Тут были и бархатистые омелы, и алые коровянки, и даже… даже… если честно, я понятия не имела, как называются эти прекрасные, переливающиеся золотым бутоны… Военные зааплодировали, а проверяющая делегация встала как выкопанная, не совсем понимая, что происходит.

— Не знал, какие тебе нравятся, поэтому решил взять все, — весело сказал Морган и встал передо мной на одно колено, прямо на ковер из пушистых пахучих цветов, — Вот, захотел кое-что у тебя спросить, пока уважаемые проверяющие гадают, насколько мы с тобой близки. Пироженка, ты выйдешь за меня замуж?

Эм… что это такое? Получается, Морган решил доходчиво объяснить всем присутствующим, насколько у нас с ним все серьезно? Опять эти его шуточки… и тут я начинаю смеяться. Весело, заливисто, в моей груди будто вспорхнула стая птиц, так мне стало хорошо!

Вот и случилось то, о чем я так давно мечтала. Нашелся мужчина, который не испугался моих способностей, не хотел воспользоваться мной и не хотел бросить, как только получил свое. Нет, и дело было даже не в глубинной связи. Мы сразу потянулись друг к другу, как растения к солнцу, даже несмотря на то, что первое время воспринимали друг друга врагами. Чувства не обманешь... не скажешь сердцу — это не твое, замолчи, хватить биться и трепетать, просто не люби. Нельзя заставить сердце не любить, если не можешь даже дышать без дорогого тебе человека. Я жалела только о том, что мы потеряли так много времени, когда я отчаянно сопротивлялась нашему влечению... Глупая девочка. Но в это время я поняла, насколько дорога для меня эта связь. Ради нее стоило пойти против всего мира, что и говорить, даже против всей вселенной. И я сделала это вместе с Морганом. Потому что не боялась бросить Конфедерации вызов — теперь мы вдвоем, а, значит, выстоим.

— Да! — выпаливаю я громко, счастливо, а Морган тянет к моему носу коробочку с бриллиантовым колечком, — Конечно выйду! Я уже от тебя никуда не денусь, и не хочу никуда деваться.

Сквозь восторженные возгласы улавливаю телепатическую радость пришлых аборигенов с вопросами, будет ли в честь праздника больше шоколада?

— Что происходит? — возмущенно спрашивает Бернад Стоун своим строгим, вечно недовольным голосом.

— Ужасно, просто ужасно. Понятия не имею, господи Стоун, — разводит руками Коршунов, делая нарочито злое лицо, — Вопиющее несоблюдение субординации. Обещаю, мои подчинённые будут наказаны по всей строгости устава. Мы обязательно со всем этим разберемся. Кстати, у нас приготовлено первоклассное шампанское на вечер. Наш повар неплохо постарался, не откажетесь попробовать его фирменные блюда? Кстати, он печет первоклассные тортики.

— Привет! Сколько не виделись, не представляешь, как я соскучился… — Алекс сиганул от меня в противоположную сторону, но его комнатка была не такой большой, чтобы он смог от меня убежать. Разве только прыгнуть в окно, но он не настолько отбитый на голову, расставил приоритеты правильно. Лучше получить пару затрещин от меня, чем встретиться ребрами с бетоном.

Трясясь, как полевая мышь перед котом, Алекс уставился на меня огромными от страха глазами:

— Чего тебе ещё надо?! Не подкатывал я к твоим девчонкам, отстань!

— Конечно, не подкатывал, — спокойно сел на ближайший стул, всем своим видом показывая, что не намерен ломать ему ноги. По крайней мере, пока. Ха-ха. — Все девчонки уже заняты, там тебе от ворот поворот. Я по другому вопросу зашёл. Мы же друзья, так?

Алекс нервно сглотнул ком, застрявший в горле.

— Никакие мы не друзья, — ну что за собеседник? Нет, чтобы поддержать разговор… целее бы был, — Что тебе надо? Так уж и быть, выслушаю тебя, а потом убирайся.

— О, спасибо за снисхождение, — рассмеялся я, а потом сразу стал предельно серьезным. — Ты не последний человек в «Мосакте», раз ошиваешься здесь даже после того, как я пересчитал тебе ребра. Видимо, они решили, что твои шалости не достойны их внимания, и тем более наказания по справедливости.

— Просто они решили, что конфликт исчерпан. Зачем ты пришел?

— Получить причитающиеся за их безразличие.

Алекс сузил глаза, которые все девки считают умопомрачительно притягательными. А по мне дык обычные кобелиные глаза, в которых не было ни капли мозгов. Поди пойми этих баб…

— Я жду, — сказал Алекс таким тоном, будто сделал мне великое одолжение, а я взглянул на его ноги. В этот момент он вздрогнул и сделал шаг назад.

Что я, изверг что-ли, в конце концов? Собрался ему ноги ломать? Конечно же нет, по крайней мере, прямо сейчас и обе. Надо оставить ему одну, чтобы до космолета смог добраться, прежде чем убраться на Землю с моих глаз долой.

— Слышал я, ты разными делами тут занимаешься, — вальяжно спросил, откинувшись на спинку стула, — «Мосакт» так заботится об экологии Омеги, что прислал тебе стабилизационные контейнеры для «оранжевого Ока». Сколько образцов ты уже успел собрать?

— Откуда ты знаешь? — прошипел Алекс.

А что тут знать? Все данные по технике расписаны в журнале. Зачем ему ещё было брать с базы гео-роботов, собирающие образцы грунта и породы? У Алекса для этого есть руки, а в джунглях нет труднодоступных мест, где эти роботы бы понадобились. Не скажи мне Алисия про стабилизацию этой штуки, я бы даже и не подумал ничего такого. А тут прям сложилось дважды два — не на удачу Алекса.

— Откуда я знаю — это не важно. Но пришел я за маленьким подарком к нашей с Алисией свадьбе. Ты же не откажешь мне в одном незначительном экземпляре?

— С ума сошел?! — прошипел Алекс, — Все образцы собственность «Мосакта»! Они не для твоих грязных лап! Я… я…

— Будешь жаловаться?

— Буду.

Я встал. Медленно подошёл к Алексу, загоняя своей злостью его в угол, взял ладонью за шкирку, склонившись вплотную к его лицу, чтобы он почувствовал мое недовольное дыхание: