Я шумно выдохнула, ошеломленно закрыв рот ладонью.

— Впечатляет, правда? — усмехнулся Морган, — Этот ублюдок сделал все, чтобы я тебя трахнул.

— Но я не понимаю… просто не понимаю… зачем?

— А ты это у него сама спроси.

— Не могу в это поверить…

— Паршивое настроение, паршивое состояние, — Морган размял шею, будто она у него затекла. — Весь день ломает. Ничего не замечаешь, пироженка?

Как же тут не заметить? Целый день у меня кружилась голова и ломило мышцы, какое-то время даже тошнило. Но как только я собралась к Моргану обсуждать график, все тут же прошло. Войдя в комнату, я уже чувствовала себя гораздо лучше. Потому что Морган был здесь — рядом со мной, и наши вихри соединялись, глубинная связь делала нас единым целым, и мы больше не страдали вдали друг от друга…

С каждым днём это чувствовалось все острее и я знала, что это только начало. Что же будет дальше? Холод шел по коже. Когда нагрянет пик, глубинная связь должна будет «взорваться», а потом пойдет притирка и все немного успокоится, когда мы привыкнем друг к другу.

Но я не хотела проходить все этапы трансформации связи, не хотела знать, что будет с нами происходить на пике, вообще не хотела, чтобы нас к чему-то принуждали помимо нашей воли…

Вердан Войлок… почему?

— Да, я немного страдаю, когда мы вдали друг от друга… — попыталась я смягчить катострофическую величину проблемы.

Морган встал, подошёл ко мне, взял в кулак мой хвост и сделал рывок на себя. Поцелуй был долгим, со вкусом хмеля и сигарет. У меня подкосились ноги.

— Ну как? Легче? — спросил он меня.

— Легче…

— Может, продолжим?

— Нет…

— Как хочешь, пироженка. Сегодня я с тобой соглашусь. Паршивое настроение — ненавижу, когда из меня делают идиота.

Еле дошла до собственной комнаты. С каждым метром, что я удалялась от Моргана, чувствовала, как становится хуже. Возвращалось головокружение, тошнота, меня немножко трясло. Хотелось развернуться и бежать к нему, чтобы он сомкнул свои объятья и я больше не чувствовала то, что чувствую, а ощущала только его бесконечную теплоту…

Открыв замок своей комнаты, я вошла внутрь — в одинокую пустоту, где не было никого. Даже Звёздочка не хотела появляться на этот свет, чтобы составить мне компанию…

Прав был Морган — паршивое состояние. Заметила, что начала принимать его манеру оценивать окружающее. И еще «жажда» по этому мужчине… это все глубинная связь. Если бы ее не было, справиться было бы гораздо легче. Держи себя в руках, Алисия… это все не по-настоящему. Не бывает у людей таких ощущений. Просто не должно быть…

Вдруг захотелось плакать. Залиться слезами, уткнув лицо в подушку. Рыдать, рыдать, пока не настанет утро… или пока ко мне не придет Морган и не утешит… нет! Нельзя раскисать!

Еле доковыляла до кровати и рухнула вниз. Лежала так, бесцельно глядя в одну точку, хотя нужно было начать готовиться к походу к аборигенам. Но мне было абсолютно все равно…

Вдруг я встала, подошла к столу, активировала список моих контактов. Глаза скользили по именам и цифрам, нужная фамилия оказалось на месте. Внутри жгла обида, выворачивала наизнанку несправедливость. Как он мог? Вердан… ты же был мне другом…

Нажала кнопку вызова, понятия не имея, примет ли мой сигнал Вердан, какое сейчас время суток на Земле, и открыта ли сейчас гиперпространственная связь на орбите Омеги. Сделала все на вскидку, особо ни на что не надеясь. Под длинные гудки и рябь голограммы плюхнулась в кресло.

Тело ломило, была ужасная слабость. Создавалось такое ощущение, что я не целый человек. Только часть его… половина. Ровно половина от Моргана, которая не сможет без него существовать. Интересно, он ощущает то же самое? Можно было бы вернуться и спросить его об этом, но я боялась, что уже не выйду из его комнаты — так и отдамся этому мужчине, навсегда похоронив тем самым свою карьеру. Первые недели глубинной связи самые тяжёлые. Нельзя допускать близких контактов, очень близкий контактов… нужно будет добыть ещё информации про эту глубинную связь, но без запросов в штаб, иначе они могут что-то заподозрить. Попрошу у Коршунова доступ к закрытым архивам Конфедерации. Уверена, он мне не откажет, в конце концов, это и в его интересах тоже.

Ох… как же плохо без Моргана… гудок.

— О, я вижу знакомые лица, — услышала я до боли знакомый голос, и от него прошлись мурашки по коже, — Удивлен, что ты так быстро смогла до меня дозвониться.

Я подняла голову, взглянув на человека, высветившегося в прозрачной голубизне контактной голограммы. А он ничуть не изменился: тот же длинный нос с горбинкой, короткая прическа, кожаная куртка и этот странный, всегда задумчивый взгляд, будто Вердан знает что-то, но молчит.

— Я сделала это навскидку. Просто набрала номер. Удача, что ты взял.

— Как я мог не ответить на звонок моей прекрасной леди? Мы же друзья.

— В этом я сильно сомневаюсь, — процедила я сквозь зубы, — Думаешь, я позвонила тебе ради того, чтобы поболтать о былых временах, когда мы с тобой спасали беженцев от психологических травм?

Вердан откинулся на спинку кресла — он был на рабочем месте. Видимо, я дозвонилась до него днём. Сигнал пошел рябью — задержка связи. Но мне было все равно, я жаждала ответов. Я просто имела на них право.

— Конечно же, нет, — рассмеялся Вердан, — Наверняка, ты не хочешь распивать со мною чаи. Но если ты мне все же позвонила, значит, я действительно такой умный, как обо мне говорят.

— Знаешь, я недавно услышала ещё одно мнение, — наверное, Вердан увидел мое перекошенное, готовое заплакать лицо, — Один не менее умный человек сказал мне, что ты — больной ублюдок.

На явное оскорбление Вердан отреагировал в своем репертуаре — победно ухмыльнулся. Всегда удивляла эта его способность, он настолько был уверен в себе, что все выпады в свою сторону воспринимал как похвалу.

«Если я кого-то раздражаю, значит, хорошо делаю свою работу. Даже слишком хорошо», — так он всегда говорил.

— Что ж, если меня кто-то так называл, значит, мои таланты не остались незамеченными, — удовлетворённо кивнул Вердан, — Дай угадаю. Этого человека зовут Морган Ортейл?

— Любишь играть с собеседником? — огрызнулась я.

— Ты меня слишком хорошо знаешь, — рассмеялся Вердан, — Но я не хотел тебя обидеть. Просто только Морган мог использовать такие выражения, ведь выводы о моей работе может сделать только телепат. А этот мужчина никогда не стеснялся в высказываниях.

— Просто он прямой человек, и ему нечего скрывать, в отличии от тебя!

Вердан поднял вверх ладони и шумно поаплодировал пару раз. Предполагала, что самому себе.

— Вот оно! — победно воскликнул он, — Экспрессия, характер! А я первое время подумал — вы такие разные, просто не может быть, чтобы ты ему понравилась… первое впечатление обманчиво, знаешь ли. Но при детальном изучении все предстало совсем в другом свете.

Я смотрела на человека, который так просто говорил о нас с Морганом, будто мы все лишь его подопытные, удачный эксперимент, его личная маленькая победа… но никак не два человека, которым он сломал жизнь. Я посмотрела на Вердана затравленным взглядом, на моих глазах уже навернулись слезы, и задала ему один-единственный вопрос:

— За что?

Вердан вдруг перестал улыбаться, став предельно серьезным:

— Алисия, ты должна понять, что я тебе не враг.

— Не враг?! — воскликнула я, не сумев удержать себя в руках. Нервы сдавали, я плохо контролировала ситуацию, — Теперь я связана по рукам и ногам! Думаешь, так просто разрывать глубинную связь?! Вообще, кому-нибудь удавалось это сделать?!

Наблюдала, как меняется выражение лица Вердана… из спокойно-серьёзного превращается в крайне удивлённое:

— Глубинная? — выдохнул он, — Надо же… не думал, что получится настолько… хорошо.

— Хорошо? Ты что, не рассчитывал, что между нами появится глубинная связь?