— Нет, пироженка, дело не в этом. А в том, что я считаю тебя важнее. Посмотри на меня, — Морган не дал отвести мне взгляда, погладив ладонью на мою щеку, — Дело всей жизни — это дело всей жизни. А мы — это мы. Телепатия никуда не денется, можно будет что-нибудь придумать, а вот встретить своего человека удается далеко не всегда. Упустишь — все. Одиночество это дело такое… от него устаешь.

— Очень устаешь, — кивнула я, а потом уткнулась Моргану в плечо. Всхлипнула немного, а потом набралась смелости: — Морган…

— Да?

— Если честно, проблема не только в деле всей жизни…

— А в чем же, лисичка?

— Если я работу потеряю, мне есть будет нечего…

— Не понял, — обескураженно ответил мой мужчина, отрывая меня от своего плеча. — Это как — нечего?

— У меня родителей никогда не было, я с бабушкой росла. Поступила в академию в кредит, а там сумма не представляешь какая большая… — закусила я губу.

— Погоди, а Конфедерация разве не бесплатно обучает? Нас же так мало, она заинтересована должна быть…

— Именно поэтому и в кредит. Без образования шлют на самую черную работу в колонии, а с ним в безопасности на орбите… это что-то типа добровольно-экономического принуждения… выбирай — на войну или в финансовую кабалу… просто правительству нужно влиять на нас цивилизованными методами. Или хотя бы чтобы они так выглядели…

— Вот сволочи! Да это же рабство какое-то.

— Да... Поэтому я говорю — Конфедерация отомстит мне, уволит, а я без работы и с кредитом.

— Глупая ты совсем, лисичка, — покачал головой Морган, прижимая к себе сильнее. Он, видимо, даже и не думал из меня выходить, — Неужели считаешь, что рядом со мной тебе придется в чем-то нуждаться? Я свою девочку в беде не брошу. Теперь у нас все общее.

— Нет, Морган, не приму я такой помощи. Это очень неудобно. Я не хочу сидеть на твоей финансовой игле.

— В сильную и независимую поиграть хочешь? — рассмеялся мужчина, пару раз толкнувшись вперёд. — Пока что ты у меня сидишь на совсем другом месте...

— Морган! — ударила я его кулачком в сильное плечо.

Опять эти его шуточки! Ах… как хорошо… ох…

— Да брось, пироженка. Куда еще мне свои сбережения тратить? За пятнадцать лет колониальных я почти и не тратил ничего, все на госпайках да в разъездах, ну, если только на шлюх…

— Укушу.

— Ты у меня единственная. — Морган крепко поцеловал меня, — Ну вот и накопилось там штурмовых да премий, на всю жизнь хватит. Со мной не пропадешь, лисичка если, конечно, звездолёты просить не будешь…

— Ааа… эм… — я замялась, закусив губу. — А сколько накопилось, если не секрет?

Спросила я это чисто из любопытсва, можно сказать, для справки, а не из корысти.

— Да штук шестьдесят или семьдесят, я особо и не помню. Это года три назад было, с тех пор не проверял счёт.

— Семьдесят чего?

— Миллионов.

Пару раз хлопнув глазами, я в ступоре уставилась на Моргана. В этот момент он показался мне особенно привлекательным. И чего это я упираюсь, в самом деле? В конце концов, мы любим друг друга. Нас, между прочим, глубинная связь объединяет, мы умрем врозь!

— Вот, можно будет взять домик на берегу моря… люблю море. Слышал, телепатией нельзя заниматься, если только на Конфедерацию не работаешь. Значит, плевать на нее. Пиццерию откроем, поживем хоть спокойно, — начал разглагольствовать мой «объект вожделения», — Обожаю пиццу с ананасами.

— Морган.

— Что?

— Ты всё ещё во мне, — я буквально впечатала достоинство Моргана в себя, сильно сжав его бедра ногами, и нетерпеливо шлепнула по сильной ягодице ладонью. — Может, начнёшь уже двигаться?!

— А, прости, пироженка, — очнулся Морган, — Я тут уже будущее наше планирую. Так сказать, конструктивно подхожу…

Я заткнула рот Моргана поцелуем, а он, наконец, перешёл от «конструктива» к делу. Ох, и прав был этот невыносимый мужчина — я могла ещё раз. Теперь уже ничто меня не удерживало от удовольствия, рухнули последние преграды, ушли, растаяли все страхи, и я просто отдалась наслаждению, отправившись по искристым волнам нежности и любви. Морган обнимал меня, прижимая к себе вплотную, оттого его движения были глубокими и совсем не резкими, он практически не выходил из меня, будто боялся, что если покинет мое лоно, я не разрешу ему войти вновь.

Глупый какой. Я же уже поняла, что бояться мне нечего и полностью доверилась ему.

— Ох, пироженка, что-то я свои силы-то не рассчитал, — прохрипел Морган мне на ухо. — Перевозбудился я что-то… слишком ты у меня горячая…

Но я ничего не ответила, потому что уже подходила к концу. Всплеск. Моя эмпатия открылась и передалась Моргану. Золотистое свечение вспыхнуло, объяв наши тела, заплясало, заискрило и вдруг взорвалась. Всю комнату озарила солнечная вспышка такой силы, что ослеп бы любой, кто находился в этой комнате.

В самый пик нас обоих накрыло. Я помню, я точно знаю — мы оба кричали. Я — тонко, протяжно и Морган, грубо, его крик был похож на рык.

После того, как все закончилось, мы ещё долго не могли отстраниться друг от друга, наши вспотевшие тела дрожали, пальцы впивались в распаренную страстью кожу.

— Сдавайся, пироженка, — выдохнул Морган, потревожив мои растрепавшиеся локоны, — Сколько еще будешь сопротивляться?

— Сдаюсь. Не буду больше, — прижалась я к нему так сильно, что у меня сперло дыхание, — Значит, суждено нам быть вместе.

— Именно, лисичка, именно.

Облегчение, удовлетворение, любовь, счастье… изнутри меня поднялась волна, которую я не смогла удержать — разрыдалась. Я плакала и плакала у Моргана на плече, сдавшись окончательно нашей любви — счастливая, как никогда.

А Морган все понимал, чувствуя каждое движение моей души, теперь уже нашей души — одной на двоих. Ведь глубинная связь взорвалась, и мы перешли черту. Первый, нестабильный этап пройден, а дальше — только совместное будущее.

— Тсс… тихо, тихо, лисичка, — успокаивал меня Морган, — Я рядом, теперь уж никуда от меня не денешься.

— Д… дыаа, — рыдала я, давясь собственными слезами.

— Хочешь, подниму тебе настроение?

— К-куда уж выше? Я… я счааастлива, — протянула я и давай снова рыдать.

Морган осторожно вышел из меня, с любовью повернув мою голову в сторону стола.

— Принимай подарок от нашей глубинной связи, — улыбнулся он.

Как я могла не заметить этого раньше?! Так увлеклась нашей близостью, что пропустила рождение нашей Звёздочки.

Под натиском телепатических вихрей кокон бабочки пошел трещинами и раскололся, Звёздочка скидывала последние остатки своей прошлой, младенческой жизни — крылья ее были всё ещё сморщенными и мокрыми, но все равно искрились мягким теплым светом.

— Морган, неужели это наконец-то произошло?! — наверное, слезы радости сегодня совсем не покинут моих глаз…

За что мне одной столько счастья? Его так много, что я хотела поделиться им со всей вселенной.

А между тем Звёздочка поползла по столу, бодро переставляя сочные мясистые лапки, развернула пушистые антенны и вдруг остановилась, нежась в лучах рассветного солнца Омеги.

Мягкое тепло легло на всё ещё сморщенные крылышки, и в этот момент они стали расправляться, превращаясь в два прекрасных разноцветных полотна, на котором красовались «глазки». А моя Звёздочка оказывается не со звездочками, а с глазками! Как же она была великолепна!

Когда крылья полностью высохли и раскрылись, а случилось это в считанные минуты, бабочка вспорхнула со стола и уселась на край стеклянной банки, в которой я привезла ее сюда.

Удивительно, но цвет крыльев тут же поменялся из переливающегося зелёного в фиолетовый, только глазки остались на месте. Создавалось ощущение, что крылья бабочки живут какой-то особенной, сакральной жизнью, ведь их цвет менялся буквально каждое мгновение, стоило только лучам солнца поменять угол своего падения. Ничего прекрасней в жизни я не видела.

— А ведь это плод нашей любви, Морган, — меня переполняли чувства.

— Это типа вместо ребенка? Думаешь, настоящего заделать не сумеем? Ты это брось — я мужчина старательный, ты только план задай. Ха-ха. Но мы и без плана справимся, я метод тыка тоже уважаю.