Бабушка как всегда элегантна. В легком приталенном платье и светлых туфлях на танкетке. На плечи небрежно наброшен плащ песочного цвета. В руке небольшой саквояж, который она легко держит за круглые ручки. Судя по одежде, Севастия Халитовна собралась на свидание. Или даже на королевский прием.

Бабушка неодобрительно косится на мою раздутую сумку:

— В ней все твое самое необходимое, я полагаю?

— Почти, — честно признаюсь я.

— Даже не знаю, пропустят ли нас с таким багажом. Ладно, посмотрим. Если у тебя в сумке есть что-то действительно ценное, то переложи в рюкзак.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍— Самое ценное как раз в рюкзаке.

— Хорошо. Попробуем, как есть, может, все же получится.

Бабушка вскидывает руку и смотрит на миниатюрные часики, облегающие запястье:

— Еще минута. Изольда, если бы ты знала, как я волнуюсь… Только бы все удалось. Возьми меня за руку. Сожми крепче и ни при каких обстоятельствах не отпускай. Ты поняла меня, Иза?

— Поняла, — ворчу я. Вечно она со мной, как с маленькой.

— Ты готова? Изольда, закрой глаза. Когда я сосчитаю до трех сделаешь шаг вперед. Это очень важно. Ты должна сделать все точно так, как я говорю.

— Да поняла я, поняла…

Если честно, я уже начала уставать от всей этой таинственности. Бабушка явно не в себе. Сделаю, как она просит, а потом позвоню маме. Надо Севастию Халитовну показать специалисту, а одна я с этим не справлюсь. Бабушку нужно будет еще суметь уговорить посетить врача.

— Изольда, приготовься…

— Угу…

— Три, два, один…

Я делаю шаг вперед.

Первое, что я чувствую — это сладковатый аромат цветов, щекочущий мои ноздри. Теплый ветер треплет волосы, а уши наполняют звуки шелеста листьев и одинокой трели птицы в вышине.

— Вот мы и дома, — выдыхает бабушка.

Я открываю глаза, щурюсь от яркого солнца. Верчу головой, оглядываясь. Первое, что мне приходит в голову — это все сон. Настолько нереальной кажется окружающее. Я несколько раз щипаю себя за руку, морщусь от боли. А видение перед моим взором пропадать никак не желает.

Может быть, я схожу с ума? Ничего этого нет, и я все так же стою возле бабушкиной двери, уставившись невидящим взглядом в пространство?

— Изольда, ты чего застыла? Пойдем, я покажу тебе наш дом.

Я крепко зажмуриваюсь, представляя площадку возле бабушкиной входной двери. Сейчас я открою глаза и все будет как прежде.

Три. Два. Один.

Скрип ржавых петель калитки режет по ушам. Я морщусь и осторожно приоткрываю один глаз. Ничего не меняется. Я стою у высоких, украшенных вензелями, кованых ворот. За ними узкая тропинка, вытоптанная в высокой траве. Разросшийся вдоль забора кустарник усыпан мелкими белыми цветами. Сквозь густую зеленую поросль виднеется величественное строение из белого камня. Старинный особняк — иначе не назвать. Довольно высокий, в три этажа. Стены увиты плющом, сквозь который проглядывают пустые глазницы окон. Парадный вход в обрамлении колонн.

Всю эту красоту я обозреваю, вцепившись в прутья решетки кованого забора. Привстала на цыпочки, чтобы лучше было видно здание. Обзор загораживают раскидистые ветки кустарника, аромат цветов которого мне уже вовсю кружит голову и щекочет нос. Я громко чихаю, чем привлекаю бабушкино внимание.

— Изольда, помоги мне открыть калитку. Петли совсем проржавели. Вот что значит пятьдесят лет без хозяина.

— Бабушка, мы обе умерли и попали…в рай? Погибли? Это же все не реально…

— Изольда, не говори глупостей. Ты же ощущаешь себя живой?

Я прислушиваюсь к себе. Дышу. Вижу. Чувствую. Слышу. Жива? Вполне. Если это не райские кущи, тогда что? Другой мир?

Я непроизвольно ежусь от этой мысли. Слишком много вопросов, а бабушка совсем не спешит на них отвечать. Остается подчиниться, а после, когда откроем эту чертову калитку, я вытрясу из бабушки правду. Чего бы мне это не стоило!

Я раскачиваю дверцу калитки. Ногами сшибаю густые поросли травы, что цепляются за нижнюю перекладину и обвивают прутья. Налегаю всем телом на дверь и толкаю корпусом вперед. Калитка жалобно скрипит и поддается, распахиваясь внутрь.

— Прошу, — я вытираю испарину со лба и делаю приглашающий жест рукой.

— Изольда, бери вещи и иди за мной.

Бабушка ступает на чуть заметную тропку и важно шествует вперед.

Я оглядываюсь в поисках вещей. Бабушкин саквояж с ней, покачивается в такт ее шагов. Мой рюкзак за спиной. Сумка? Я кручу головой, смотрю вдоль забора. Верчусь на том месте, где впервые ступает моя нога. Ничего. Вот же неудача… А у меня там столько необходимого.

Я шагаю следом за бабушкой, прикрыв за собой калитку. Тропа натоптана, и кто-то явно ей пользуется. Наверняка в особняке есть обитатели. Надеюсь, они не будут против нашего внезапного визита?

Бабушка поднимается на террасу перед входом, любовно проводит рукой по белоснежному камню стройной колонны, подпирающей портик.

— Далмийский мрамор. Ты только полюбуйся на его чистоту и прозрачность. Поверхность отполирована до блеска так, что можно увидеть свое отражение.

— Красиво, — я для приличия провожу по колонне ладонью. Обычный светлый камень. Ничего такого. Мне уже не терпится попасть внутрь и оглядеться.

— Пойдем, я покажу тебе внутреннее убранство, — бабушка манит меня рукой и легко распахивает массивную резную дверь.

Просторный светлый холл. Широкая лестница ведет наверх. Причудливо изогнутые балясины обрамляют ее по всей длине… Из холла вход в уютную гостиную с высоким камином. Мягкие диваны вдоль стен, низкие столики с красующимися на них канделябрами. Яркие гобелены на стенах.

— Чей это дом? — с любопытством спрашиваю я, осматриваясь.

Такое впечатление, что нахожусь в музее. Интересно, а руками здесь можно что-то трогать? А присесть на диван?

— Это наш дом! — торжественно объявляет бабушка.

— Мы теперь будем здесь жить? — я удивленно приподнимаю брови. — Бабушка, я требую объяснений…

— Детка, Иза, иди ко мне. Присядь рядом.

Бабушка располагается на диване возле окна и, расправив на коленях платье, вздыхает, собираясь с мыслями.

Я сажусь рядом. Беспокойно ерзаю в ожидании бабушкиного рассказа. Мне все кажется, что сейчас нагрянут настоящие обитатели дома и нас выставят вон.

— Изольда, ты являешься потомком древнего и почтенного рода. Это наша земля, наш дом и этот мир — тоже наш. Я столько лет ждала этого момента. Мечтала вернуться и обрести то, чего была лишена все эти годы.

— Значит, все же, другой мир… — протягиваю я.

Мне все не верится в реальность происходящего. Кажется, сейчас я проснусь и вернусь на лестничную площадку бабушкиного подъезда. Может быть я упала? Стукнулась головой о бетонный пол лестничной площадки. Лежу без сознания на больничной койке и брежу?

Я так живо представляю себя лежащей с перевязанной бинтом головой, на котором виднеются бурые пятна крови, что невольно всхлипываю от жалости к себе.

— Изольда, — бабушка стискивает мои ладони и строго смотрит в глаза, — мы вернулись домой. В другой мир. Но он так же реален, как и тот, в котором мы жили прежде. Здесь есть свои законы, которые ты должна принять, и правила, что должна выучить на зубок. Но прежде, чем я тебя стану всему учить, ты должна увидеть и прикоснуться к самому ценному, что есть в нашем роду. Пойдем, как только ты это увидишь, то сразу перестанешь во всем сомневаться.

Бабушка берет меня за руку и через анфиладу комнат ведет в заднюю часть дома. Открывает неприметную дверцу, ведущую в подвальное помещение. Внутри сумрак и я ничего не могу разглядеть.

— Сейчас подсветим. Подожди. Мне надо сосредоточиться.

Бабушка сильно трет ладони одну об другую и, сложив их лодочкой, подносит к губам. Сильно дует внутрь, в самую середину, и тотчас разводит ладони в стороны. Из них выскакивает светящийся огонек и медленно плывет вниз, освещая щербатые стены.