— Поверьте, там нет ничего стоящего вашего внимания. Это, скорее, баловство. Способ занять себя.

— Я только одним глазком. Мне правда интересно.

Я умоляюще вскидываю вверх брови, закусываю нижнюю губу.

— Хорошо. Можете взглянуть и утолить свое любопытство.

Луций распахивает дверцы шкафа под верстаком, и я вижу расставленные в ряд деревянные фигурки всевозможных размеров и форм. Я приседаю и начинаю вытаскивать фигурки из шкафа, рассматривая их на свету.

— Какая прелесть! Мариет, подойди поближе, посмотри на фигурку кота. Правда, как живой? Изогнул спину и распушил хвост. Да у вас несомненный талант, Ваше Высочество. А это что?! Луций, да это же Оррин!

Я достаю фигурку гнома и пставлю на верстак. Вглядываюсь в искусно вырезанные черты грубого лица, передающие недовольное выражение. Колпак на голове и рубаха с широким поясом. Большие сапоги на ногах, а в руке кузнечный молот.

— Луций, это так красиво! — восхитилась я, но тут же опомнилась. — Извините. Ваше Высочество, мне очень нравятся ваши работы.

— Просто Луций, — морщится принц. — Мы не во дворце. Я рад, что вам понравилось, Изольда.

— Тогда и меня продолжайте звать просто Иза, — я улыбаюсь. Немного дружеской болтовни, непринужденной, на разные темы. Как же я по этому соскучилась. Обычный разговор, без дворцовых этикетов и упоминания имени младшего принца.

Луций, вдохновленный моими похвалами, демонстрирует мне свои последние работы. Это искусно вырезанные фигурки людей. Я узнаю старого короля, восседающего на троне, Кристиана с лютней в руке и неизменной улыбкой на губах, лорда Кемпела, опирающегося на трость. Я восхищенно ахаю, передаю фигурки Мариетт, и та цокает языком и качает головой, стесняясь словами выразить свой восторг.

— А я лучше всех вышел. Правда, Луций, — вклинивается между нами Оррин. Благодушно хмыкает и бросает россыпь остро-заточенных ножей в сторонку.

— Ну что Луций, снимай перчатку, сейчас твою кисть чинить буду, — гном поворачивается лицом к Луцию, но тот делает шаг назад, качая головой.

— Сейчас не время, Оррин. Не видишь, у меня гости.

— Как знаешь. Только я теперь не скоро зайду. Придется тебе жить со сломанной рукой.

Луций молчит, бросает на гнома обреченный, полный тоски взгляд.

Чувствую, что он не хочет показаться слабым и беспомощным. Мое присутствие стесняет его, но и прогонять меня он не хочет. Да я и сама не хочу уходить, но совершенно не знаю, как поступить в такой ситуации.

Уйти или остаться?

Послушать свое сердце или бабушкино воспитание?

— Лучше нам уйти, не будем вам мешать, — проявляю я такт. Похоже Луцию сейчас совсем не до меня.

— Останьтесь Иза. Вы только пришли. Моя рука подождет еще несколько дней.

— Ну я пошел тогда? — нетерпеливо повторяет гном.

— Луций, ты можешь не стесняться меня. Пусть Оррин посмотрит твою руку, а я подожду.

Луций хмурится и явно хочет отказаться, но гном опережает его:

— Луций, снимай перчатку. Действительно, чего стесняться.

— Ладно. Хорошо, — говорит принц сквозь зубы, — давай только отойдем в сторону.

Луций и Оррин отходят в самый дальний угол мастерской, разворачиваются ко мне спинами. Зажигают светильник, чтобы рассеять темноту в уголке. Я продолжаю разглядывать фигурки, а Мариетт усаживается на стул возле входа, позевывает и погружается в дремоту.

— Посвети, мне не видно. Держи крепче. Дай мне спицу. И нож. Можно быстрее, пока я разжал пружину, — командует Оррин. Но что-то пошло не так. Жалобно звякнув, к моим ногам катится пружинка. Оррин громко ругается на неизвестном языке, но предполагаю, что эти слова неприлично слышать молодой девушке.

Я подбираю пружинку с пола, кручу в руке и с невинной улыбкой спрашиваю:

— Может быть вам помочь?

— Может и помоги, — глухо басит гном.

— Нет, мы сами, — тут же откликается Луций.

— А я думаю, что моя помощь не помешает.

Я быстро приближаюсь к верстаку, вклиниваюсь между принцем и гномом. С любопытством смотрю на предмет, над которым с таким усердием колдовал гном.

Передо мной лежит выточенная из дерева кисть руки. Фаланги пальцев крепятся на сочленениях металлическими шарнирами. Сама кисть до блеска отполирована, на внутренней стороне ладони можно разглядеть линии и бугорки, а на кончиках пальцев имитированы ногти. Я осторожно дотрагиваюсь до протеза, склоняюсь ниже, чтобы разглядеть хитроумную конструкцию из кнопок и рычажков в полом углублении кисти.

— Так. Что это за кнопка? Она сгибает пальцы? Интересно. А рычаг, я так полагаю, поворачивает кисть. Интересная задумка. Пожалуй с помощью такого протеза можно не только молоток в руке держать, но и ложку ко рту подносить.

— А ты ничего, толковая, — хвалит меня гном.

— Слышал бы тебя Тирон, — вспоминаю я вечно недовольного мной эльфа.

— Так что у вас случилось? Подожди, дай сама догадаюсь…

Я бесцеремонно верчу в руке кисть, нажимая на кнопки и дергая рычажки. На бедного Луция жалко смотреть во время моих манипуляций. Он взирает на меня с мрачным выражением лица, периодически бледнея при каждом моем прикосновении к протезу, словно ощущая физическую боль.

— Я разобралась. На первой фаланге большого пальца пружину заклинило. Дайте мне что-нибудь острое, я поправлю.

— Не надо, леди Изольда. Это не работа для девичьих рук. К тому же, я думаю, вам неприятно на это смотреть.

Я удивленно смотрю на Луция. В его глазах плещется отчаяние и обреченность.

— Глупости. Я обожаю копаться в механизмах. И что это за предрассудки насчет работы для девичьих рук? Я что, по-вашему, только крестиком должна вышивать? Увольте. Нравится вам или нет, я совсем не похожа на здешних барышень.

Отчитав принца, я принимаюсь за работу. Гном ассистирует мне, подавая необходимые инструменты и одобрительно хмыкает, после каждого моего удачного маневра.

— Толковая. Хорошая, — хвалит меня Оррин после удачно завершенной работы.

— Пустяки. Это вам не на клавесине брякать, — скромно опускаю я глаза.

— Ну, я пошел тогда, — гном небрежно кидает на верстак инструменты, что держал в руке и с хитрецой смотрит на нас, широко улыбаясь:

— Луций, не упускай Изольду. Хорошая девка, уведут, — и, подмигнув одним глазом, шлепает к выходу, громко топая сапогами.

— Оррин излишне прямолинеен, что на уме, то и на языке, — тихо говорит Луций. Берет в левую руку протез, но все не решается надеть на правую руку. Между нами повисает неловкая тишина.

— Давай, я тебе помогу… с рукой, — предлагаю я, скорее для того, чтобы развеять молчание, чем в надежде на то, что Луций действительно согласится на помощь.

— Я сам.

Луций отворачивается от меня и принимается натягивать протез на правую руку. Я вижу, как ему неловко возиться с ремешками.

— Давай, я подтяну крепления и посмотрю, как работает кисть.

Не дожидаясь разрешения, я орудую проворными пальчиками. Затягиваю ремешки, щупаю, плотно ли прилегает протез к руке, заставляю Луция сгибать шарнирные фаланги пальцев.

— Теперь все в порядке, — я удовлетворенно выдыхаю — дружеская поддержка никогда не бывает лишней.

— Спасибо, Иза. Но право, я бы справился сам. Не привык принимать помощь от…

— Девушек? — заканчиваю я за него и внимательно смотрю в глаза.

— Я ни от кого не принимаю помощь. Я не калека и способен сам позаботиться о себе.

— Я знаю, — я дотрагиваюсь до левой руки Луция. Сжимаю его кисть пальцами, хочу, чтобы он почувствовал мою поддержку. Улыбаюсь, как можно теплее и дружелюбнее. Мне становится безумно важно, чтобы этот неприступный и замкнутый парень почувствовал мою симпатию. Ответил на мою улыбку и посмотрел на меня, как на обычную девушку. А не видел во мне только невесту для его младшего брата.

Принц отвечает на мой взгляд. Чуть прищуривает веки, смотрит с недоверием. Но в тот же миг сжимает в ответ мою руку, передавая тепло своей ладони. И в глазах зажигаются огоньки, будто сквозь сизые тучи проглядывает лучик солнца.