— Открыть затворы. Приготовить первые снаряды для холодного выстрела. — командует поручик и бросает взгляд на свой хронометр. Рано, еще слишком рано, но лучше подготовиться заранее. Он отрывает взгляд от хронометра, с неудовольствием отметив, что его рука слегка подрагивает. Смотрит на Бакунина и отмечает, что его кожа, обычно смуглая, едва не коричневая — сейчас почти серая.

— Что, брат, старший канонир, переживаешь? — спрашивает он его, «без чинов», по-простому.

— Как не переживать, Вашблагородие, — отвечает Бакунин: — у меня трое детей в деревне, жена и мать. Один я мужчина остался. А тут — Демон в пятнадцати верстах. Что ему наши орудия… вон отдельный дивизион тяжелой артиллерии в самом начале разметал в клочья. У меня приятель там служил. Пропал без вести.

— Ты никак труса празднуешь, Бакунин? — поручик отбрасывает папироску в снег и давит ее сверху сапогом.

— Как можно, Вашблагородие. Назад не сдадим, если нужно тут помереть, так и помрем, как-никак солдаты. Но все одно не по себе. — отвечает тот: — против самого Врага Рода Человеческого встаем как-никак. Говорят даже Имперские Каратели из Гасителей Обликов не справляются… куда нам.

— Велика Россия, брат-канонир, а отступать то и некуда. — вздыхает поручик и хлопает татарина по плечу: — и вообще, сорок веков смотрят на нас с высоты этих пирамид.

— Вашблагородие? Каких еще пирамид?

— Египетских, брат-канонир, египетских. Ступай к своему расчету. Скоро уж время настанет. — говорит поручик и смотрит как Бакунин трусцой убегает к своему оружию. Снимает перчатки и снова кладет руку на холодный металл орудия. Заглядывает в открытый поршневой затвор, проверяя ствол на блики. Оглядывается. Канонир Морозов стоит тут же, удерживая здоровенную дуру снаряда на снарядном ящике. Сам снаряд почти два пуда весит, думает Маресьев, затем пороховой заряд… здоровый все-таки этот Морозов.

— Морозов. — говорит он и заряжающий — поднимает голову.

— Вашблагородие?

— Знаешь кто такой Наполеон?

— Как не знать, Вашблагородие. Торт такой есть. На праздники пробовал.

— Ну вот. Сорок веков, Морозов смотрят прямо на тебя. Заряжай!

Глава 18

— Замолаживает. — говорит денщик Лешка и тычет пальцем в небо: — никак крещенские морозы начались. Вы бы уж там побереглись, барин. Тута и по земле ходить замерзнуть недолго, а вы на своем ероплане собрались…

— А вы, Лексей Петрович не извольте беспокоится, — отвечает поручик Нестеров, отчаянно зевая и грея руки жестяной кружкой с горячим кофеем: — уж как-нибудь соберусь и прилечу.

— Воля ваша, барин. Опять вы надо мной смеяться изволите. Лексей Петрович. Лешка я. — говорит денщик, накидывая на плечи поручика меховую доху: — никак вам мерзнуть нельзя. Ни внизу, ни в небе.

— Да брось, Лешка, чего со мной сдеется. — машет рукой поручик: — и не в такие передряги вылетали. Тут всех делов на полчаса, вылетел, разведал, бомбу сбросил и назад. — он кладет руку на киль своего «Ньюпора».

— Петька! Петр Николаевич! — крик с краю аэродрома и Нестеров поворачивается. К нему бежит молодой человек в форме лейб-гвардии, придерживая саблю на боку. Нестеров приглядывается и расплывается в улыбке.

— Сашка! Ты тут какими судьбами?

— Петька! Вымахал, чертяка! Какой здоровый стал! — они обнимаются. Нестеров делает шаг назад, разрывая объятия и окидывает взглядом старого знакомого.

— Да ты и сам какой стал, ого! Лейб-гвардия! И орден! Анна! Вон и орденская лента на темляке, аннинским оружием награжден. «За храбрость!»

— Да ну, это нас после первой битвы с Демоном пожаловали… — машет рукой Александр: — всем, кто остался в живых выдали. Мы тогда честно думали, что все, все тут и останемся, кабы не Рустам Гирикович так бы и вышло. Но ты! Я про тебя в Столице слышал, ты у нас знаменитость теперь! Свои безбашенные трюки в воздухе делаешь, говорят летающих магов посрамил своим мастерством!

— Ээ, да брось, брат. Чтобы природную левитацию у магов преодолеть, совсем другой самолет нужно сделать. — отвечает Нестеров: — маги они одарены самим Господом и в небе себя как птицы чувствуют, а мы — обычные люди, все своим умом и своими руками. И в небе — гости. Малейшая ошибка и все. Так что по сравнению с левитацией у магов я просто едва-едва ковыляю в небесах.

— Да ладно. Мне в салоне герцогини Дафны рассказывали, что ты летаешь перевернутым вверх ногами! И что крутишься в воздухе по-всякому! — Александр бросает взгляд на стоящий тут же аэроплан. Качает головой.

— Экая хитрая машинерия! Куда уж нам, землеходцам про такое мечтать. Как она называется?

— «Ньюпор» Четвертая модель. Но это особый самолет. Он короче и у него усилены рули, переделано управление и снято лишнее оперение. За бипланами, брат, будущее! — Нестеров довольно похлопывает по корпусу самолета: — вот увидишь, скоро в небе одни бипланы останутся. Этажерка, она, конечно, большей подъемной силой обладает, да, пожалуй, и поманевренней, однако же на биплане можно большей скорости достичь, а это самое важное. Посадить на второе место огненного мага и все, готов у нас Огнедышащий Змей Горыныч! Или там Ледяную Княжну прокатить с ее Казнями Египетскими… тогда уж совсем… сдайся враг, замри и ляг!

— Видел я княжну Зубову давеча на приеме у Голицыных. — кивает Александр: — холодна как и всегда. Ты по-прежнему по ней сохнешь? Говорят, она к своему кузену неравнодушна, а он известный столичный бонвиван и Казанова, вместе с Двоесашием завсегда.

— Двоесашием? — поручик делает вид что не понимает, о чем речь, переводя разговор на другую тему.

— Ну… Двое Саш — Сандро этот, который в каждой бочке затычка и Александра Новикова, «Двуцветная удавка», которая обожает молодым художникам позировать неглиже. Содом и Гоморра столичной тусовки. — поясняет Александр: — да ты и сам знаешь же. Сандро и Саша — вот тебе двое Саш. Слыхал, что они устроили на приеме у Голицыных?

— Вот от тебя Саш, не ожидал. Боевой офицер, а сплетни таскаешь. Или ты Третьим Сашей решил у них стать? — прищуривается Нестеров, отдавая пустую кружку денщику. Лешка забирает кружку и прячет в походный кофр.

— Да ну тебя… — обижается Александр: — это я тебя перед полетом решил отвлечь. Приободрить. Ну и… сказать, что сейчас у Ледяной Княжны никого нет. А ты как раз над полем боя летать будешь. И она там будет. Так что ты совсем голову не теряй, а то начнешь свои выкрутасы делать, еще разобьешься.

— А как же ее кузен? Который с Восточного Фронтира приехал?

— Да видел я его на приеме у Казимира Лефортовича. Ничем не выделяется, а ты у нас — красавчик! Да еще и пилот. Кроме того, у Володи Уварова куча жен и наложниц, в этом месте столичные сплетники правы. Восток — дело тонкое, он оттуда двух близняшек притащил! Красивые — глаз не отвести! И опасные. Мастера магического оружия, управляют лезвиями своих клинков. А какие ножки! — Александр закатывает глаза: — нет, положительно, мне бы парочку таких девиц и ни о какой Ледяной Княжне я бы и думать не стал. У Ай-Гуль Бориславовны красота холодная, как и ее сила — холодная и надменная. А близняшки-оружейницы словно прекрасные лилии рядом с темным омутом в пруду!

— Вот как был бабником, так и остался, — качает головой Нестеров: — и когда же ты образумишься, Сашка? Жениться тебе надо…

— Ээ… ты думаешь? — Александр почему-то смутился и полез пятерней чесать затылок, сдвигая лейб-гвардейский кивер вперед: — так я…

— Поручик Нестеров? — к ним подбегает девушка с золотыми волосами и в темно-синем мундире с золотыми пуговицами и аксельбантами. Валькирия из столичного гарнизона — узнает он по форме.

— Валькирия Семенова. Отдельный тридцать первый пехотный. Прислана на усиление.

— Поручик Нестеров. Первый воздухоплавательный. — представляется поручик, недоумевая, зачем ему тут валькирия? В ближний бой вступать он не намерен, уже если упадет, то в лепешку, никакая валькирия не соберет потом.