— Разве не лучше бывалому воину уйти на покой? — задается она вопросом вслух: — вы могли бы отдать и вторую секиру мне и я — положила бы их рядом. Достойное место и спокойная старость — не к этому ли приходим мы все в конце концов? Или же… — она смотрит на красную бархатную тряпочку с осколками: — можно закончить вот так. Порой почетная отставка лучше чем нескончаемые битвы. И потом — это семейная реликвия.

— Хорошо. — вздыхает мужчина: — сколько вы хотите за эту секиру?

— Она не продается!

— Десять тысяч. — коротко добавляет девушка в белом: — шича, хватит торговаться, ты все равно обманщица. Десять тысяч и мы закрываем этот разговор.

— Но я…

— А еще я могу генерал-губернатору рассказать, что тут опять торговля артефактами без надлежащего разрешения. Что-то я вывески «Магазин Магических Артефактов» нигде не видела, да и указ должен на стенке вот тут висеть. — сужает глаза девушка в белом. Вот как. Значит она тут главная и деньги у нее? Мужчина — альфонс? Неважно, тем лучше. Ситуации это не меняет.

Сил-айяс делает вид, что испугалась, кусает губы и ломает руки, якобы принимая трудное решение. Вот все шорти через силу делают. Всегда с ними так — надо просто сделать вид, что испугался и тогда они почему-то считают, что сделка удалась.

— Хорошо. Десять тысяч. — вздыхает она, решив не обижаться на слово «шича». Все-таки на кону так много денег! Обалдеть, тут можно магазинчик закрывать и год не работать. Ну, хорошо, не год, но хотя бы до лета. Так она и поступит, вот только деньги на руки получит и…

— Десять тысяч. — на прилавок легли крупные ассигнации по тысяче рублей каждая и Сил-айяс едва сдержала стон. Десять тысяч! Сегодня будет мясо на ужин, завтра будет мясо на ужин, много дней будет мясо на ужин! Почему-то рассчитывается все равно мужчина, но ей уже без разницы. Сделка совершена.

— Лан — открывай, — командует мужчина, и девушка в халате — открывает ларец, благоговейно смотрит на оружие, которое лежит на темном бархате и прикусывает губу, едва не плачет. Осторожно берет в руки, проверяет баланс, обмотку рукояти, взмахивает ею для пробы. Легкий свист разрезаемого воздуха. Улыбка озаряет ее лицо, она выхватывает вторую секирку из-за спины и становится в стойку. Прячет их за спину и подпрыгивает от восторга на месте, обнимает мужчину, целует его куда-то в лицо. Что-то щебечет на своем — высоким тоном, переливающиеся звуки, как будто птичка в саду летом поет. Чирик-чирик.

Тем временем Сил-айяс уже спрятала деньги за пазуху, чувствуя, что руки у нее немного дрожат. Прекрасный день. Вечером будет праздник, она всем расскажет, как шорти в квартал к шичам заехали и десять тысяч оставили. Глядишь и сама Ла-айя ее взглядом да разговором удостоит, не все Сил-айяс на вторых ролях быть.

— Ой! — говорит вдруг девица: — а про Лин-то мы и забыли! Госпожа, а у вас второй такой секиры не найдется случайно?

— Эээ… — выдавливает из себя Сил-айяс, понимая, что только что дала маху. Вот кто просил раздувать весь этот спектакль «единственная в своем роде фамильная реликвия, моего деда, который оставил мне ее перед смертью, и она дорога мне как память»⁈ Вот сейчас она могла бы еще разок до склада прогуляться и еще десять тысяч заработать!

— Ты чего, Лан, она же ясно сказала — одна такая, фамильная реликвия, нету таких больше нигде. — говорит мужчина: — сама подумай, откуда у нее вторая?

— Вообще-то… — прямо сейчас в душе у Истинноживущей Сил-айяс борются два самых могучих чувства, которые она когда-либо испытывала — жадность и осторожность.

— Вообще-то? — наклоняет голову девица в белом, откидывая бедую вуаль с лица и Истиннорожденная вдруг узнает эту девицу. Необычный наряд и белая вуаль спутали ее, но как она могла не узнать! Это же… а, черт!

— Вообще-то у меня есть вторая секира, — упавшим голосом говорит она: — вы только не ругайтесь и пообещайте деньги не забирать.

— Правда! Как здорово! — хлопает в ладоши девица в восточном платье: — она же нас обманула, да? Можно я ее убью? Володя, ты обещал!

— Я обещал, что теперь буду к вам внимателен, к вам и вашим потребностям. — терпеливо говорит мужчина: — я не обещал что буду вам потакать людей убивать. Привыкли в своей Восточной Ся всех направо и налево… людей убивать плохо.

— Так то людей. Это же шича, — фыркает та, кого Сил-айяс узнала. К своему ужасу. Ведь это сама Кровавая Барыня, Имперский Каратель, княжна Зубова. Та, что подавила восстание шичей два года назад.

— Давайте я вам на вторую секиру рождественскую скидку сделаю, а? — слабым голосом говорит Сил-айяс: — или акцию? Две секиры по цене одной?

Глава 13

— Вот сюда. — тычет пальчиком чрезвычайно хмурая девица из шичей. Одета она в коротенький тулупчик мехом внутрь, на ногах — высокие сапожки. Головного убора нет, волосы убраны назад в тугой хвост. Зовут ее Сил-как-то-там. Если коротко — то просто Сил, а все эти суффиксы шичам позволяют свой социальный статус обозначат, ну там женат, замужен, свободен или нет, есть дети и сколько, уважаемый в своей общине индивид или так себе, сбоку припека. Потому и обращения эти могут меняться, даже если к одному и тому же индивиду обратиться — например, разные люди обращаются, один суффикс, если социальный ранг выше, другой — если ниже. Сюда же, кстати обстоятельства времени года и состояния общины. Драконий покер, одним словом, посторонний не угадает никак, а еще и обидеть успеет, назвав незамужнюю молодую девушку суффиксом, с которым к прабабушке правнуки обращаются. Так что с чужаками шичи суффиксов не употребляют, для них мы «сай-шорити» — от слова «внешний, не из общины». Коротко — шорти. Они же себя Истинноживушими называют, или «шин-ала-тайнлу», коротко — шичи.

И да, моя кузина их за людей не считает. Вот на полном серьезе. Она, между прочим, та еще шовинистка у меня, много у нее отрицательных и сомнительных черт характера, но даже последнего крепостного или нищего в канаве — все еще за человека держит. Пусть высокомерно, но все же. А вот шичи для нее — нелюди и все тут. По биологическим причинам, говорит она. Какие биологические причины? Не лезь ко мне со своими вопросами, Уваров, давай с делами разберемся, у нас Демон высшего класса по пригородам бегает где-то, а ты тут ко мне с биологией шичей. Вон, к этой, которая Сил иди и приставай, пусть она тебе свою биологию показывает, уж она не откажет, заплати только.

Я смотрю на хмурую девицу Сил. Внешне человек человеком, разве что волосы непривычного оттенка, сине-зеленые какие-то, да в носу пирсинг. Уши… нормальные уши. Все как у всех. Если так смотреть — симпатичная девушка, лет двадцати-двадцати пяти от роду, все при ней. Немного коротковата, но и такого роста люди бывают. Она не пухляшка, но и не худышка, все необходимые выпуклости присутствуют на своих местах, размеры нормальные такие. Правда при ее росте кажутся немного больше, что придает ее фигуре изгибов и выпуклостей. Еще она — очень хмурая. Понять ее можно конечно. Ведь узнав, что она с нами тут шутки шутит и театры разыгрывает в одном лице «Секира моего прадеда, единственная в своем роде!» — Ай Гуль тут же ее в оборот взяла, заставила вторую такую же сделать бесплатно, да еще и подрядила проводником выступить. Потому что в квартале шичей без проводника сложно. Тут за угол зайдешь, и все. Продадут и купят. Выйдешь голый, босый, без денег, зато с каким-то барахлом, на все деньги купленным. Хорошо, хоть долговые расписки шичам в судах Империи не рассматриваются. Дискриминация, да, но иначе как? Говорят, в те времена, когда еще оставляли такие вот расписки тут, наследники великих родов за одну ночь тут состояния просаживали. Вот и вышел в свое время Высочайший Указ где было сказано что «До Ее Императорского Величества доходят неприятные из Москвы слухи о начавшейся по отъезде Ея Величества разорительной карточной игре, каковые неумеренные игры ни к чему более не служат, как только к единственному разорению старых дворянских фамилий: того ради Ея Императорское Величество повелевает накрепко смотреть, чтоб ни в какие большие азартные игры не играли, и подтвердить в Полицию, чтоб публикованные в том указы точно наблюдаемы были».