— Духовное оружие? Интересно, интересно. — Сил-айяс наклоняется над осколками: — как оно выглядело целым? Это кинжал или сабля.

— Секира. Лан, покажи, пожалуйста. — девушка в восточном халате делает шаг вперед, заводит руку за спину и показывает свое оружие.

— Кастет. — кивает Сил-айяс: — древний кастет из Хань, «Рога оленя».

— Это фамильные секиры «Север-Юг», — поправляет ее девушка в восточном халате, в голосе слышны возмущенные нотки. Ценит, значит свое оружие, можно будет цену побольше назвать. На самом деле какая разница, как эти шорти свое оружие называют, примитивная поделка, закос под старину, штамповка из горнов южных братьев Истинноживущих. Тут надо наоборот, туману нагнать, раз уж эти осколки ей так ценны, а мужчина, который за нее заплатит — еще и виноватый взгляд на нее кинул. Ага, ясно.

— Ой, простите, уважаемые. Действительно. — кивает она: — вот же клеймо древних мастеров. Это оружие очень и очень древнее, повидало на своем веку всякого! Это же настоящие «Север-Юг»! Сделанные Небесными Мастерами! Я о таком только слышала, извините… — она осторожно протягивает руку и тут же отдергивает ее, смотрит на девушку в восточном халате: — можно? Я просто прикоснуться к такой редкости!

— Можно. Но только чуть-чуть… — ворчит девушка, складывая руки на груди. Мужчина кидает на нее обеспокоенный взгляд. Ну ясно.

Она осторожно прикасается к этой дешевой штамповке южных кузниц. Нужно сыграть благоговение перед древней реликвией, нужно нагнетать обстановку, пробудить чувство вины у мужчины и горькой гордости у девушки. В конце концов даже Истинноживущим нужно есть.

— Ого. — говорит она и поднимает голову на посетителей: — сколько?

— Что? — хмурится девушка. Сейчас нельзя давать времени на размышления, нужно атаковать, думает Сил-айяс, да пребудет со мной бог торговли Менос.

— Сколько вы хотите за такое прекрасно сохранившееся оружие древности? За фамильные реликвии? Я куплю и сломанную тоже! — говорит она, придвигая к себе красную бархатную тряпочку с металлическими осколками.

— Не продается! — рука девицы тут же ложится поверх тряпочки. Она отбирает секирку и прячет ее за спину: — мы сюда не за этим пришли!

— Даю пять тысяч рублей. — тут же озвучивает цену Сил-айяс. Покупателям не обязательно знать, что вот все вообще в этом магазинчике, включая ее личные услуги — на такую цену не потянет. Так что если сейчас эта девица согласится, то платить Сил-айяс нечем. Но она и не согласится, сразу видно, как над своей дешевкой трясется. Фамильные реликвии, парные секиры «Север-Юг», ага, держи карман шире. Насвистели бедной девочке в семье, дед, наверное, и насвистел про фамильные реликвии. Такие вот штуковины из порошка-основы на раз делаются, в них ни вкуса, ни магии, ни полезных свойств, ничего нет. Даже узоры по лезвию безвкусные, работа подмастерья. Да она такую штуковину за пять минут смастерит, вот выйдет за дверь, на склад, где порошок-сырец хранится, возьмет по весу и сделает. Даже за минуту. И стоить это будет… если по весу сырья брать, то копеек двадцать, наверное. А вот ее, Сил-айяс труд… это уже совсем другое дело. Потому что львиная часть цены не в ее услуге по изготовлению, а в ее услуге по продаже эмоций, связанных с этим предметом.

— Ни за какие деньги! — мотает головой девица и поворачивается к мужчине: — пойдем отсюда! Она ничего не понимает!

— Да все я понимаю! — повышает голос Сил-айяс: — все понимаю! Это парная секира! У вас все равно пара разбилась! А у меня есть такая же! От прадеда досталась! Настоящая секира «Север-Юг», сделанная в Небесных Кузницах! Мне пара нужна, а вам она без надобности!

— Что⁈ — девица останавливается как вкопанная: — точно есть? В этом магазинчике?

— Постойте тут. — коротко бросает Сил-айяс и спешно выходит из-за прилавка, открывает дверь в подсобное помещение и плотно притворяет ее за собой. Она не беспокоится за товар — люди солидные, воровать не будут… ну и потом, ничего из того, что в зале выставлено больше двадцати копеек и не стоит. Все из порошка-сырца сделано. Что бы подумали южные Истинноживущие? Она проходит на склад и открывает ящик с порошком. Откидывает ткань и некоторое время любуется его синеватым цветом. Потом берет в руки пригоршню и закрывает глаза, вспоминая этот дурацкий кастет «Рога оленя» из Хань. Ага, вот такого размера, такие уродливые узоры и красный, шелковый шнур-обмотка на рукояти. И еще добавить потертости в тех же местах, будет подозрительно, если эта штуковина совсем как новая будет.

Она открывает глаза и придирчиво смотрит на получившееся оружие. Похоже. Один в один, уж память у нее отменная. Стряхивает с «Рогов Оленя» оставшийся порошок обратно в ящик и тщательно закрывает его. На следующей неделе нужно побольше заказать, думает она, заканчивается быстро. Ой, не годится так, в руке нести, нужно снова ящик открыть, вот зараза, забылась. Она споро мастерит из порошка тяжелый ларец из полированного красного дерева, выложенный изнутри темным бархатом. Кладет туда оружие. Теперь все.

Уже с тяжелым ларцом в руках — она возвращается в торговый зал магазинчика, заходит за прилавок и водружает на него этот самый ларец. Он получился что надо — красное дерево, позеленевшая от времени бронза, тяжелый замок. Словно что-то чрезвычайно ценное там хранят. Убедившись, что посетители смотрят на нее, а особенно — эта девица в теплом, восточном халате, Сил-айяс разворачивает ларец лицом к ним и неторопливо открывает. Девица ахает и прижимает ладошки к щекам, ее глаза блестят. Сил-аяйс уже знает, что все сделала правильно. Сегодня ночью она будет ужинать отменным мясом, купит себе вот такенный стейк и бутылку старого вина, пригласит к себе друзей и отметит легковерность и глупость этих вот шорти.

— Вот. — говорит она, потупив взор: — та самая парная секира. К сожалению, у меня нет для нее пары. Это оружие десятилетиями пылится в моей коллекции, а я знаю, что их должно быть два. Правая и Левая, Север и Юг, День и Ночь, Мужчина и Женщина.

— Продайте нам эту секиру! — выпаливает девица и Сил-айяс едва только головой укоризненно не качает. Девочка совсем не приспособлена для торговли. Совсем-совсем. Кто же так свой интерес показывает? Нужно было равнодушно взглянуть, отвернуться, сказать что-нибудь нелицеприятное про товар, дескать подделка и старый хлам, но все равно, чисто для забавы — сколько стоит? Сколько-сколько? Да за такую цену я свою бабушку продать могу, а она старушка крепкая и в теле. Не смешите. Все равно покупать не собираюсь… разве что за десять рублей. И это уже много, этой штуковиной все равно только в зубах ковыряться или как детскую игрушку использовать. Не, не, рублей двадцать — это максимум. Так вот надо торговаться, а не кидаться сразу с предложением.

— Эта секира не продается. — грустно говорит Сил-айяс, закрывая крышку перед самым носом у разочарованной девицы: — память о моем деде. Фамильная реликвия.

— Что⁈ Да как же… Володя! — вспыхивает лицо девицы в восточном наряде, вспыхивает гневом, яростью и какой-то детской обидой: — Володя, скажи ей!

— Погоди, Лан. Остынь. — говорит мужчина и поворачивается к ней: — уважаемая…

— Меня зовут Сил-айяс, господин.

— Я — Владимир. Скажите, вы уверены в том, что не хотите продать эту секиру? Я понимаю, что это ваша реликвия и память о деде, но ведь в первую очередь это оружие, не так ли? У вас она просто пылится в ящике, а могла бы приносить пользу, звенеть в бою. Думаю, что для боевого оружия, особенно зачарованного — грустно закончить свой век в коробке. Если бы я был оружием, то не хотел бы такого. Эти секиры созданы для того, чтобы звенеть над полем боя, а не для того, чтобы пылиться на полке. Они заслуживают человека, который ухаживал бы за ними, точил, смазывал маслом, перематывал шелковые шнуры на рукояти. Я всего лишь мельком видел вашу секиру, но мне кажется, что она несчастна. — улыбается он и Сил-айяс думает о том, что мужчина — хорош. Не так как Истинноживущие, но все равно хорош. Обратился к эмоциям, одухотворил эту несчастную секиру, придал ей индивидуальности. И если бы она на самом деле была реликвией и Сил-айяс испытывала к ней чувства — на этих чувствах сейчас бы сыграли. А будь она наивной девочкой, так еще бы даром эту секиру отдала — так вот питомцев в лес отпускают, на волю. Но шорти не понимает, что она давно ведет эту игру, и сейчас продает им не артефакт невиданной мощности с уникальной историей, а дешевую поделку, которую она смастерила за несколько секунд на складе, стоя над ящиком с порошком-сырцом. При любом раскладе она останется в выигрыше, а глядя на бриллианты, качающиеся в ушах у девушки в белом — в очень даже приличном выигрыше.