Прибавление дня Вовсю метель гудит ночами, И неприметен к лету сдвиг, Да мы и дней не замечаем, Не то что краткий этот миг. Но кто-то угли теплит в горне И отнимает миг у тьмы, И под землёю слышат корни Всё то, чего не слышим мы. В лесу
Где-то возится сойка — Зелёного дома жилица! Зазывает, хлопочет, хозяйкой шумит у стола, А умолкнет – и слышно: В полуденной дрёме живица Оплывает слезой по щеке векового ствола. И захочется вдруг Сострадания или прощенья, И себе самому не покажешься в этом нелеп. И нахлынет печаль, Неожиданно, как очищенье, Потому что душа не заложенный наглухо склеп. Никуда не спеши — Скоро всё возвратится на круги, Где зеркал дорогих нам привычна уже кривизна, Ведь не зря над тобой, Распластав обнажённые руки, Как над малым ребёнком, Столетняя плачет сосна. Тихий дождик грибной В поседелой запутался кроне, Любопытные травы, как дети, встают на носки… Всё быльём порастёт, Всё на свете забудется, Кроме Этой радости краткой И этой случайной тоски. «Мерцанье прилива-отлива…» Мерцанье прилива-отлива, Качелей безумный полёт. Как всё-таки жизнь прихотлива: То зной нестерпимый, то лёд! То вдруг полуночная дева Чужая Пьянит без вина. За это неправое дело Однажды отвечу сполна. Но, грешник и бабий угодник, Целую, пока не погиб, Жнивья золотой треугольник, Бедра молодого изгиб. «Утренним лугом бегу…» Утренним лугом бегу — Маленький. Светлоголовый. Цапля на отмели ждёт… Никогда я не стану счастливей! «Жизнь не так и плоха…» Жизнь не так и плоха, Лишь терпенья чуток: Есть на свете ольха, А под ней омуток. Там и небо синей, И шелковей трава, А в речной глубине — Золотая плотва. Там вода, как слеза, А вдали – островок… Шевелит стрекоза Голубой поплавок. Ни тиха, ни быстра, Что-то шепчет река. Лишь дымок от костра Нынче горек слегка. Чёрный ворон во тьму Прогорланит: «Ты где?» Не отвечу ему. Не поверю беде. «Мальчонка спит в зелёной зыбке…» Мальчонка спит в зелёной зыбке Травы, Устав от шумных игр. Темнеют крохотные цыпки На загорелой коже икр. Так сладок сон его летучий, Что поутихли ковыли И ходят молнии и тучи Почти на цыпочках вдали. «Индевеют лодки на приколе…» Индевеют лодки на приколе. Гол и светел краснотала куст. За рекою конь в остывшем поле Чутко осень пробует на вкус. Он травы касается губами, И в глазах от жёлтого рябит. Стылый ветер, пахнущий грибами, Как ребёнок, гриву теребит. Вестниками скорого мороза Листья вдаль уносятся, шурша. Мужики стоят у перевоза И в молчанье курят не спеша. В час, когда на белом свете сиро, Мучит тайна каждого своя: Одного – непостижимость мира, А другого – краткость бытия. «Я по земле ходил…» Я по земле ходил Окрылён, Счастлив был милых волос касаться. Даже не думал, что королём Голым Придётся вдруг оказаться. В лодке давно появилась течь, Но, торопливо былое скомкав, Не удалось ни огня зажечь, Ни очага сложить из обломков. Много ли стоит любовный пыл, Ведь у любимой – иная мерка? Может быть, всё-таки праздник был, Только без грохота фейерверка? Трудно глупее придумать роль — Душу оправдывать златоусто. Пьеса окончена. Гол король. Пусто. Ремесло Дед шёл работать спозаранок, Я звуки помню до сих пор: В его ладонях пел рубанок И чудеса творил топор. Вилась затейливая стружка Неутомимо с верстака, И золотая, Как игрушка, Звенела гладкая доска. А я, не думая о славе, Катаю слово, как бревно: Чем узловатей И корявей, |
