Ворон нахмурился и медленно свёл ладони — так, словно комкал лист толстой бумаги. Силуэт двойника подёрнулся дымкой, а уже через мгновение от его будто бы вырезанной из негативной фотоплёнки фигуры не осталось и следа.

— Нас стало слишком много, — пояснил Ворон, заметив мой взгляд.

Я кивнул — мол, меня это не касается. А сам сделал жирную зарубку в памяти. Похоже, «партнёрские» отношения между Вороном и настоящим владельцем тела совсем не такие безоблачные…

— Второй способ, — негромко напомнил я.

— Да, второй способ… — повторил подвисший в очередной раз Ворон. — Второй способ заключается в том, чтобы не ждать у моря погоды и устроить пробой самому. Очень короткий — всего на полминуты… Но этого времени тебе вполне хватит, если будешь стоять в подходящем месте.

— И как мне устроить этот рукотворный пробой?

— Очень просто, — хмыкнул Ворон. — Нужно всего лишь убить Дикого мага — чем ближе к барьеру, тем лучше… И вот тут мы уже могли бы прощаться с нашей дорогой Лэйлушкой, но есть одна загвоздка — жертва должна находиться с другой стороны барьера. К сожалению, эту дверь можно открыть только снаружи.

Ворон замолчал, пристально глядя на меня. Не думаю, что он врал — в этом не было никакого смысла. Пока книга в моих руках, Ворон действительно заинтересован в том, чтобы я выбрался из леса как можно быстрее.

— Как мне выйти в нужное место? — спросил я.

Мне очень не хотел зависеть от Ворона, но другого варианта, похоже, не было.

— Это не так сложно, — он широко улыбнулся, — Главное, нужно не забывать о первом и единственном правиле Гиблого леса…

— И что это за правило?

— Не верь Гиблому лесу — он будет путать тебя изо всех сил. Следи за крабом — в нём нет ни капли магии, и он выведет тебя к опушке…

Затем он набросал на земле небольшую схему прохода — от одного ориентира к другому. Действительно, ничего сложного. Если поторопиться, то можно управиться часов за пять-семь.

— Наши люди будут ждать тебя на месте через двенадцать часов. Сам понимаешь, нам потребуется кое-какое время для подготовки… А теперь, — Ворон вдруг улыбнулся, — теперь просыпайся, наш старый враг. Просыпайся… И постарайся выжить — нас ждут великие дела!

Он взмахнул рукой, растворяясь в темноте, а я открыл глаза. На этот раз по-настоящему.

На меня навалилось плоское небо, кожу слегка закололо — так, словно на неё упали искры с ближайших деревьев, а по ушам ударил неприятный, едва уловимый гул.

Я не сразу понял, что это за звук, но уже через пару секунд до меня дошло.

Где-то внизу, глубоко под землёй, медленно билось чьё-то огромное сердце.

В голове гудел целый рой из мыслей. Нужно было многое обдумать, но Гиблый лес не собирался давать мне передышку. Я чувствовал, как подземное сердце стучит всё сильнее — даже деревья, кажется, стали подрагивать в такт этому стуку.

Что же, как всегда — с корабля на бал…

Взгляд быстро скользнул по окрестностям, выхватывая важные детали. Между искрящихся стволов валялись целые кучи опавшей листвы. А рядом с ними были живописно разбросаны мёртвые туши каких-то огромных птиц, с непропорционально большими телами, украшенными разноцветными перьями.

Длинные узловатые ноги, острые когти и вытянутые клювы прекрасно дополняли образ. Готов поспорить, даже самый отчаянный орнитолог вряд ли захотел бы познакомиться с этими пташками поближе.

Птицы, разумеется, умерли вовсе не от старости. Часть из них была обезглавлена, часть перекушена пополам, а некоторые могли похвастаться аккуратными отверстиями, оставленными трезубцами Дру-уга. Похоже, ребята не скучали, пока я спал.

Моего пробуждения никто не заметил: Дру-уг, успевший нацепить новый шипастый доспех, смотрел в одну сторону, а Усач — в другую. Обмотанная цепью Лэйла валялась у ног морфана и негромко ругалась, уткнувшись лицом в траву.

Все трое то ли не ощущали исходящий из-под земли стук, то ли не придавали ему значения. Очень зря, если верить Хольду.

— Сними цепь, дылда! — прошипела Лэйла. — Если снова нападут, то я смогу помочь!

— Не сниму, существоу. Челоувечек не разрешал оусвоубоуждать тебя.

— Мне выклевали глаз!

— Ничегоу страшноугоу, — рассудительно заметил Дру-уг. — У тебя быстроу вырастет ноувый.

— Тва-а-а-а-арь…

И морфан, и девушка говорили негромко — почти шёпотом. Видимо, шум мог привлечь ненужное внимание и незваных гостей.

Я слушал разговор, а сам быстро соображал, что делать дальше. Нужно уходить — это понятно. Вопрос только в том, в какую именно сторону? Можно, конечно, рвануть куда глаза глядят, но это не самый разумный вариант.

Ни одного из тех ориентиров, которые упоминал Ворон, видно не было, а локализовать эпицентр стука не получалось — он шёл будто бы сразу отовсюду. Если не угадать с направлением, то слишком велик риск приблизиться к опасности, а не убежать от неё.

— Куда пойдём дальше, дылда? — Лэйлу волновал тот же вопрос, что и меня.

— Никуда, — ответил Дру-уг. — Поука челоувечек не проуснётся.

— Твой «челоувечек», — Лэйла передразнила морфана, — не проснётся никогда! Это Гиблый лес, дылда… Здесь засыпают навсегда!

— Не дождёшься, — негромко произнёс я.

Произнёс и сел, свесив ноги с крабьего панциря. На то, чтобы справиться с небольшим головокружением, понадобилось всего мгновение, а затем — кроткий прыжок на землю. Ступни утонули в невысокой, но очень густой фиолетовой траве.

Моё неожиданное пробуждение почему-то не вызвало бурю оваций и шквал восторженных воплей. Более того, наш маленький коллектив встретил очнувшегося товарища с напрягающей настороженностью.

— Челоувечек! — выдохнул через секунду Дру-уг. — Существоу гоувоурилоу, чтоу ты не проуснёшься, ноу мы с Усачоум не поуверили существу!

Краб поддержал хозяина, едва слышно щёлкнув единственной оставшейся клешнёй. А вот Лэйла кое-как оторвала голову от земли и уставилась на меня, прищурившись одним глазом. Вместо второго, зияла кровавая рана.

— Это ты, маленький? — с хрипотцой спросила она. В голосе слышалась странная подозрительность.

— Уходим, — коротко бросил я, вместо ответа на вопрос. Мне очень не хотелось тратить драгоценное время на пустую болтовню.

Дру-уг сразу шагнул ближе с явным намерением оседлать Усача, однако его остановило яростное шипение Лэйлы.

— Стой, где стоишь, дылда! Что я тебе говорила⁇ После сна в голове у нашего малыша мог завестись паразит… Ставлю свою печень против куриного потрошка — это не наш Феликс! Подойдёшь ближе, и он вопьётся тебе в глотку!

Несмотря на чудовищную рану, сейчас девушка выглядела куда лучше, чем раньше: бледность ушла, на щеках появился здоровый румянец, а единственный глаз задорно блестел из-под чёлки. Видимо, ей удалось-таки привыкнуть к давлению Гиблого леса.

Морфан замер на месте. На его лице появилось опасливое выражение. Усач, который тоже всё слышал, осторожно отполз от меня на пару метров.

Отлично. Только бунта на корабле мне и не хватало для полного счастья. В «острых» ситуациях любой разлад в отряде мог привести к весьма печальным последствиям. И значит, недоверие нужно давить в самом зародыше.

— Чувствуете стук? — негромко спросил я.

Дру-уг удивлённо кивнул, Усач тихонько щёлкнул клешнёй, а Лэйла лишь округлила единственный глаз. Похоже, они не ощущали исходящую из-под земли вибрацию, пока не услышали о ней от меня.

— Стук становится всё громче, — продолжил я. — Не знаю, что произойдёт, когда он достигнет пика, но уверен, в это момент нам лучше быть как можно дальше отсюда.

Мои слова были встречены молчаливым согласием. Ничего удивительного — только законченный идиот стал бы спорить с очевидным.

— Поэтому у нас, — я выделил это слово, — нет времени на болтовню… А у меня нет никакого желания что-то кому-то доказывать.

Я перевёл взгляд на Лэйлу:

— И если ты собираешься нам мешать, то Усач прямо сейчас откусит твою симпатичную голову, и у тебя появится возможность рассказать о своих подозрениях его утробе. А мы… Мы уйдём отсюда, пока не стало слишком поздно.