— Лиам, пожалуйста, пожалуйста, позволь мне кончить. — Ее голос слишком тонкий.

Я погружаюсь в нее, и она крепче обхватывает меня ногами. Я убираю волосы с ее лба, затем крепко целую ее с открытыми глазами. Она целует меня в ответ, и это похоже на то, что мы — одно тело, один разум, одна душа. Я никогда раньше не был так близок с человеком. Мое сердце бешено колотится в груди. Пот выступает у меня на плечах бисером. Каждая частичка меня болит, и все же я никогда раньше не был таким живым. Я удерживаю ее взгляд, когда начинаю двигаться. Я двигаю бедрами и погружаюсь в нее до самого основания. Она упирается пятками мне в спину и держит меня в плену. Я погружаюсь в нее, и комок давления у основания моего позвоночника сжимается.

Я отстраняюсь, делаю глубокий вдох, и на этот раз, когда я толкаюсь вперед, все мое тело содрогается. Вибрации охватывают меня и сотрясают ее насквозь. Один слитый воедино организм.

— Кончай со мной, прямо сейчас.

Она кричит, когда разбивается вдребезги. Я опускаю голову к изгибу ее плеча и прикусываю его, следуя за ней через край. Мой оргазм, кажется, продолжается и продолжается, и я опустошаюсь внутри нее. Перед глазами мелькают черные точки, все мое тело — одна боль, один крик, одно сплошное удовлетворение, когда я сильнее прижимаюсь к ней всем своим весом.

— Я слишком тяжелый для тебя. — Я пытаюсь отодвинуться, но она не отпускает меня.

Она качает головой, прижимает меня к себе, и я остаюсь там, пока пот не высыхает на наших телах. Когда я, наконец, переворачиваюсь на спину и притягиваю ее к своей груди, она прижимается ко мне, ее дыхание уже глубокое. Я натягиваю одеяло на наши тела и позволяю своим векам закрыться. Когда я снова открываю их, ее уже нет.

Черт возьми, как я мог спать так крепко, что не заметил, как она выползла из постели? Я чутко сплю, и малейший звук обычно будит меня. Благодаря тому времени, когда меня схватили и держали в плену, я всегда сплю, настроив свой организм на любой признак опасности.

Да, это посттравматическое стрессовое расстройство, и я действительно пытался обратиться к психотерапевту, но когда она, казалось, была больше склонна делать мне намеки, чем подсказывать, как справиться с моей травмой, я в раздражении вышел из ее кабинета и решил больше к ней не ходить. Кто знал? Единственная терапия, в которой я нуждался, — это трахать женщину, которая мне небезразлична. Женщина, с которой мне нравится обниматься, целоваться и заниматься любовью. Женщина, чье присутствие успокаивает меня, чей запах возбуждает меня, чья кожа нежнее шелка, чьи изгибы созданы для того, чтобы таять рядом с моими, которая достаточно умна, чтобы противостоять мне, которая может бросить мне вызов, чей смех стал саундтреком моей жизни за такое короткое время. От одного ее присутствия у меня перехватывает дыхание, когда я прикасаюсь к ней, и я не могу вынести разлуки с ней ни на минуту дольше.

Я перекидываю ноги через кровать и встаю. Тянусь за своим обручальным кольцом и замечаю, что ее кольцо все еще на месте. Странно. Может быть, она забыла взять его с собой, когда выходила из комнаты? Ощущение холода скользит по моему позвоночнику. Я надеваю свое обручальное кольцо, натягиваю одежду, затем кладу в карман ее кольцо и выхожу. Я поднимаюсь по лестнице в ее спальню, но ее там нет. Я направляюсь к шкафу, а одежда все еще там. Как и ее чемодан. Но я не могу найти ее сумочку. Я иду в ванную и обнаруживаю, что ее косметика все еще лежит на тумбочке. В этом вообще нет никакого смысла.

Ощущение холода разливается по моим венам. Сосульки проникают в мою кровь. Я мчусь по коридору к первой гостевой комнате на этом этаже, затем к другой. Я не удивлен, обнаружив, что ее там нет. Она не могла уйти. Ее одежда — та, что я ей купил, — все еще здесь. Ее кольцо все еще здесь. Но ее сумка пропала. Я возвращаюсь в ее комнату и направляюсь к шкафу. Выдвигаю ящики и обнаруживаю, что половина из них пуста. Ее нижнее белье — то, что я доставил из ее квартиры, — исчезло. На другой стороне — нижнее белье, которое я купил для нее. Я открываю другой ящик. И снова ночная рубашка, которую я купил для нее, все еще здесь. Но те, которые она привела с собой, исчезли.

Узлы на моей груди затягиваются. Моя грудная клетка сжимается так сильно, что легкие горят. Я поворачиваюсь и осматриваю содержимое шкафа. Чемодан здесь, потому что это тот самый, который я купил для нее. Но дорожная сумка поменьше, которая принадлежала ей, пропала. Я пропустил этот момент в первый раз.

Я выскакиваю из шкафа и сбегаю вниз по ступенькам. Когда я врываюсь на кухню, моя экономка поворачивается ко мне.

— Где она? — спросил я.

— Вы говорите о своей жене?

— О ком еще я мог говорить? — Я рычу.

— Она ушла сегодня рано утром.

У меня внутри все переворачивается.

— Она ушла, и ты не подумала сказать мне?

— Она ваша жена, сэр, я бы и не подумала останавливать ее.

— Блять!

Я поворачиваюсь, чтобы уйти, когда.

— Мистер Кинкейд, я не имею права говорить это…

— Тогда не надо, — выдавливаю я.

В наступившей тишине я сжимаю переносицу.

— Прости, — наконец произношу я сквозь стиснутые зубы.

Я слышу ее резкий вдох, затем:

— Это первый раз, когда вы извиняетесь передо мной, сэр.

Я поворачиваюсь к ней лицом.

— Очевидно, для меня многое происходит впервые, — с горечью говорю я.

Она кивает и, кажется, не удивлена моей горячностью.

— В чем дело?

Она моргает.

— Она не была счастлива, сэр. С тех пор как она переехала сюда, она была предоставлена самой себе.

— Я был занят.

— Она ваша жена, как вы и сказали, сэр. И недавно вышла замуж, и немного потерялась в этом доме.

— Ты хочешь сказать, что это я виноват в том, что она ушла?

— Конечно, нет, сэр. Не мне бы это говорить, сэр.

— И все же, ты это сделала.

— Я просто говорю, что, возможно, она ушла, потому что ей одиноко, но такие вещи случаются в первые дни брака. Это период адаптации для вас обоих.

— И не говори.

Уголок ее рта приподнимается.

— Вы находчивый человек, сэр. Я уверена, вы сможете убедить ее вернуться.

Еще неделю назад я бы согласился. Только, я не уверен в своем влиянии, когда дело касается ее. О, пока мы в постели, я знаю, что могу подчинить ее волю, заставить делать то, что я хочу, и я знаю, что ей это тоже нравится. Но за его пределами? Я больше ни в чем не уверен.

— Спасибо, — бормочу я. Я уже собираюсь уходить, когда поворачиваюсь, чтобы спросить: — Еще раз, как тебя зовут?

— Мэлори, сэр.

— Продолжай в том же духе, Мэлори.

У нее отвисает челюсть. Я хмурюсь. Неужели я действительно не благодарил ее раньше и не спрашивал, как ее зовут до этого? Честно говоря, я не чувствовал необходимости ни в том, ни в другом. Но я понимаю, что если я хочу найти способ вернуть ее, мне нужно начать с того, чтобы выяснить, как контактировать с людьми. Это неизбежное зло, но моя интуиция подсказывает, что мне нужна вся возможная помощь, чтобы вернуть ее, начиная с помощи моего собственного персонала.

Я выхожу из кухни, достаю свой телефон и открываю приложение. Когда я нажимаю на него, оно открывается, показывая синюю точку в Южном Лондоне.

Если она думает, что я позволю ей уйти, не зная, где она находится каждую секунду, то она сильно ошибается. С момента моего похищения я убедился в одной вещи — это всегда знать, где находятся мои близкие. Вот почему я воспользовался услугами Карины Бошан.

Я уже собираюсь направиться к машине, когда звонит мой телефон.

40





— Лиам? — Я готовлюсь к его вопросам. Я уверена, что он проснулся и обнаружил, что меня нет. Я знаю, что ушла всего несколько часов назад, так что технически я могла бы пойти выпить кофе или на пробежку, но Лиам слишком резок.