Моему сердцу кажется, что оно наполняет мою грудную клетку, распространяется в желудок и заполняет каждую клеточку моего тела. Я чувствую себя так, словно парю.

— Я так сильно хочу снова поцеловать тебя. На самом деле, я не могу представить себе сценарий, при котором я не хотел бы запрыгнуть на тебя, целовать, срывать с тебя одежду и трахать тебя каждый раз, когда я тебя вижу.

— Продолжай, не останавливайся.

— Если бы мне пришлось мечтать о человеке, с которым я собирался бы разделить свою жизнь, это была бы не ты.

Я моргаю.

— Нет?

— Нет. — Он обхватывает ладонью мою щеку. — Ты встречаешь так много людей в своей жизни, и ни один из них не цепляет тебя. А потом ты встречаешь ту единственную и понимаешь, что не заслуживаешь ее.

Мои щеки вспыхивают. Я ерзаю у него на коленях, и выпуклость в его промежности, кажется, становится больше, толще, если это возможно.

— Не двигайся больше, или я могу опозориться.

Я утыкаюсь лицом в его горло.

— Лиам, ты ставишь меня в неловкое положение.

— Не стоит. Ты заслуживаешь каждого, сказанного комплимента и даже больше. Ты самая храбрая, дерзкая, бесстрашная, упрямая, изысканная, завораживающая, красивая женщина, которую я имел честь знать. Я провел так много времени в гневе из-за того, что случилось со мной, когда я был еще подростком. Я потратил так много времени в своей жизни, пытаясь компенсировать высокомерие своей юности. Я сосредоточил свои усилия на компании моего отца больше, чем на чем-либо другом, пытаясь проявить себя перед миром. Я сказал себе, что если бы у меня было больше власти, больше денег и больше влияния, это удовлетворило бы ту зияющую потребность внутри меня. Но потом я встретил тебя, и та часть, которая была такой мертвой внутри меня, пробудилась к жизни, и это был шок. Все те чувства, те эмоции, с которыми я отказывался бороться, вышли на первый план. Это то, что заставило меня так разозлиться на тебя. Вот почему я решил выкинуть тебя из головы. Но один раз попробовав тебя, я все понял.

Он наклоняется ближе, пока его ресницы не касаются моих.

— Я знал, что попал в ловушку. Я знал, что хочу оказаться в ловушке. Я знал, что еще одна секунда без тебя в моей жизни была бы подобна земле без дождя — выжженной, сухой, испытывающей жажду, ожидающей твоего прикосновения, твоего запаха, ощущения твоих губ на моих, твоей кожи на моей, твоего тела, прижатого к моему, твоего дыхания, трепещущего на моей щеке, твоих рук обхватывающих мою шею, твоих бедер обнимающих меня, когда я погружаюсь в тебя. Ты моя, Божья коровка. Моя. Я ненавижу то, кем я являюсь без тебя. Я поражен тем, кем я становлюсь, когда я с тобой. Ты делаешь меня таким человеком, каким я никогда не думал, что у меня будет возможность стать. Ты моя вторая половина, моя лучшая половина, близнец моего сознания, отражение моей души, моя пара, мой партнер. Каждый день, когда мы вместе, — это лучший гребаный день в моей жизни, потому что я провожу его с тобой.

Это ощущение парения набирает скорость. Я лечу по воздуху, взмывая ввысь, вдыхая такой разреженный кислород, что у меня кружится голова.

Я откидываюсь назад в кольце его рук и вглядываюсь в эти черты, которые так же знакомы, как и мои собственные.

— Лиам.

— Да, Божья коровка.

— Заткнись и поцелуй меня еще раз.

47





И я целую ее, снова и снова. Я целую ее, пока у нас обоих не перехватывает дыхание, и она издает тот тихий горловой звук, который говорит мне, что она близка к оргазму — и это только от того, что я целую ее, — пока она не извивается у меня на коленях, а ткань, прикрывающая мою промежность, такая тугая, что я уверен, я вот-вот кончу. Кажется, что у меня молния лопнет.

Кто-то прочищает горло позади нас, и я понимаю, что предстоящее расследование откладывать нельзя. Я отстраняюсь и прижимаюсь своим лбом к ее лбу.

— Ты готова к этому?

— А ты как думаешь? — ворчит она.

— Я думаю, ты так же возбуждена, как и я, и что нам обоим придется пройти через линию фронта, которой являются наши матери и Лимингтонский клуб вязания, прежде чем мы сможем вернуться домой и полакомиться друг другом.

Она стонет.

— Прекрати, пожалуйста, или мне придется попросить тебя взять меня прямо здесь, не заботясь о том, что мы шокируем нашу семью и их друзей.

Теперь моя очередь стонать.

— Не искушай меня.

Она смеется.

— Между прочим, ты заслуживаешь это. В конце концов, это из-за твоего злого языка мы оказались в такой ситуации.

До нас доносится топот лап, и Тайни просовывает свой холодный нос между нами.

— Привет, малыш. — Она треплет его за ухом, и, клянусь, немецкий дог стонет в экстазе. Я знаю, что ты чувствуешь, мальчик. Он виляет хвостом с таким удовольствием, что все его тело трясется.

— Лиам? Айла? — зовет меня мама. — Вы подойдете, чтобы присоединиться к нам? — Это сформулировано как вопрос, но в значительной степени это требование.

— Время встретиться лицом к лицу с ордами, — бормочу я.

— Ты в порядке? — Она дразнит меня.

— Возможно, мне придется использовать пса-малыша, чтобы спрятать своего малыша, — признаю я.

Она смеется.

— Это и будет нашим тайным словом? Я могу просто сказать тебе, что я хочу малыша, и ты поймешь, что я имею в виду…

— Не уверен, как я к этому отношусь, но если это то, чего ты хочешь. — Я пожимаю плечами.

На этот раз она разевает рот.

— Кто ты такой, и что ты сделал с моим альфа-самцом?

— О, он здесь, и он хочет сделать с тобой всевозможные неприличные вещи, но мужчина, которым я являюсь, когда я с тобой, также знает, что пришло время соблюдать приличия.

Я делаю легкий выдох. Она улыбается. Я сопротивляюсь желанию поцеловать ее еще раз, потому что это загонит меня еще больше в дыру — предполагаемый каламбур. Я поднимаю ее со своих колен и ставлю на землю. Тайни мгновенно кладет голову мне на колени. Я чешу его за ушами, и он стонет. Я смеюсь, и Айла тоже. Я играю с ним еще несколько секунд, используя это время, чтобы взять себя в руки, затем поднимаюсь на ноги. Я беру ее за руку, затем поворачиваюсь лицом к остальной толпе, которая с каждой секундой становится все беспокойнее.

Они мгновенно выходят на крыльцо. Моя мама подходит к нам. Она берет Айлу за плечи и целует ее в обе щеки.

— Ты слишком хороша для него.

— Так и есть. — Я крепче сжимаю ее пальцы. — Но она уже моя жена, и я не позволю ей уйти.

— Я бы и не ожидала ничего другого. — Моя мать поворачивается ко мне, затем приподнимается на цыпочки. Я наклоняю голову, и она целует меня в лоб. — Я так рада за тебя, Лиам. Я тобой горжусь. Было время, много лет назад, когда я думала, что потеряла тебя, но, видя тебя с ней, я знаю, что она вернула тебя мне.

Я выпрямляюсь, затем переминаюсь с ноги на ногу.

— Есть кое-что, что я должен тебе сказать, ма.

В ее глазах появляется странное выражение.

— Позже. Для этого еще будет время позже. Прямо сейчас я хочу насладиться своей новой невесткой и той версией моего сына, которую она мне дарит. — Она отступает назад, и тут появляется Надин.

Она обнимает меня, потом целует Айлу.

— Я так счастлива за вас обоих, — шмыгает носом она.

— Я тоже счастлива, ма. — Айла обнимает ее в ответ.

Она отступает назад, и остальные члены Лимингтонского клуба вязания окружают нас. Они поздравляют меня и обнимают Айлу. Когда настает очередь Вильмы, она устремляет на меня свой пронзительный взгляд.

— Это заняло у тебя достаточно много времени. — Она принюхивается.

— Зато все получилось.

— Как раз вовремя. — Она переводит взгляд с меня на Айлу, затем снова на меня. — Теперь ты хорошо позаботишься о ней, слышишь меня?

— Да, мэм. — Я сопротивляюсь желанию отсалютовать.