Среди этого сумасшествия нет места для меня. Для нас. Теперь нас двое, и это главное, на чём сейчас стоит остановиться. Мы с малышкой справимся вдвоём.

Странный грохот начал доноситься из коридора. Он становился всё громче, будто приближаясь ко мне, и прекратился, когда стал совсем невыносимым. В дверь постучали настолько неожиданно, что я даже вскрикнула. Но вместо страшного монстра это оказалась всего лишь санитарка, зашедшая за грязной посудой. Пожилая, сухенькая женщина с очень тёплым взглядом. Она отчитала меня за недоеденный суп. Но кто в здравом уме будет есть молочную лапшу? Ненавидела её с детства, но в детском саду у меня был вариант избежать это наказание.

— Можете ещё цветы забрать?

— Что, пахнут сильно?

— Да. Пахнут… — ну не объяснять же ей, что я их видеть не могу. — Скажите, а можно на улицу как-то выйти?

— Что ж вы все курите! — возмущается она, нужно сказать справедливо, но не по отношению ко мне.

— Нет, я не курить. В парке посидеть очень хочется. Там вечер такой замечательный.

— Ну хорошо. Пойдём проведу. Только смотри недолго.

Она даже приносит мне куртку из гардероба, выдаёт пушистый палантин, чтобы я не замёрзла, и ещё раз заботливо просит не курить.

Свежий ветер заполняет лёгкие с первого вдоха. Врачи меня насильно не держали, но всё равно чувствую себя преступницей, выходя из здания и переходя дорогу к саду. Я будто сбежала из заточения и ощутила первый глоток свободы и возможностей.

Нежная весна уже уверенно устроилась в городе. Воздух всё ещё прохладный, но уже не появляется желание укутаться в тысячу слоёв одежды. Шелестят молоденькие, почти прозрачные листики на деревьях.

Я усаживаюсь на лавочку и откидываюсь на спинку. Небо не запачкано тёмными облаками, и видно, как блестят самые яркие звёзды. Кажется, что они перемигиваются, отправляя друг другу сигналы. Трамвай лениво плетётся в депо, парочки спешат укрыться в своих уютных гнёздышках, а мне на колени запрыгивает рыжий кот. Запускаю в его мягкую шёрстку пальцы и чувствую, как это чудо начинает мурчать.

Слева от меня начинается какая-то суета. Из ресторана выходят гости и очень активный тамада выстраивает их коридорчиком. Все зажигают бенгальские огни, встречая молодожёнов. Отворачиваюсь, не желая подглядывать за чужим счастьем. Оно в любом виде мне сейчас кажется фальшью. Шум и смех гостей, крики “горько” нарушают идиллию неспешного вечера своим ураганом эмоций. Пытаюсь вернуться к наблюдению за небом, но их сладкий фейерверк застилает чистый блеск звёзд.

Я вырвалась сюда не для того, чтобы плакать, а чтобы хоть немного подышать свободно. Но и этого мне не дают.

Нехотя ссаживаю с колен своего нового друга и бегу к чёрному входу клиники. Мимолётно благодаря санитарку, несусь в свою палату, прячусь в кровати, накрываясь пледом с головой.

Не хочу, чтобы наступало завтра.

Весна — очень горячая пора для фермеров. Особенно на юге. Короткая и тёплая зима даёт время на передышку, но работы всегда много. Особенно, когда её усложняют.

Пока я завтракал с Миррой, выяснилось, что сегодня ночью два пьяных придурка умудрились устроить гонки по полю и опрокинуть два трактора в противопожарный ров. Иваныч не хотел рассказывать, но масштабный ремонт сразу двух рабочих машин не прикрыть. С уникумов, устроивших веселье, денег не стрясти, а страховая пошлёт. И ведь даже морду не набить стритрейсерам деревенским. Спят оба как младенчики, выделяя ядовитые пары перегара. Звонок с незнакомого номера прерывает размышления о том, как их не убить и где брать дополнительный трактор в разгар сезона.

— Да! — рявкаю не церемонясь. Ох, если это мошенники, будет весело.

— Марк, привет, это Маша, подруга Малинки… В смысле, Мирры, — она тараторит так быстро и нервно, что мой мозг еле успевает расшифровывать сказанное. — Я к ней заезжала сегодня, но спешила очень, не помню, закрывала дверь или нет. Ты можешь съездить проверить?

— А Мирра разве не дома? — забываю даже поздороваться, так сильно тревожит меня этот звонок.

— Ей стало нехорошо, она в больнице. Я за вещами забегала, — судя по звуку автомобильного гудка и приглушённому мату, Маша всё ещё за рулём.

— Конечно, я проверю, — собираюсь попрощаться, но Маша неожиданно уставшим шёпотом продолжает.

— Марк, она не попросит, слишком хорошо её знаю, но я один раз уже промолчала, и это закончилось слишком плохо. Заметила, как вы смотрите друг на друга. Я не хочу лезть. Сейчас всё станет совсем сложно, и, пока она не наделала никаких глупостей, вам нужно поговорить. Завтра после обеда выписка. Будет здорово, если ты её заберёшь. Думаю, вам есть что обсудить.

— Ты уверена, что хуже не станет?

— Нет. Но если ничего не сделать…

— Я понял. Адрес и время напиши мне, — говорю, выходя из кабинета.

— Адрес, — она немного медлит. — Я не помню точный. Перинатальный центр на Захарова. С двух часов начинаются выписки.

Резко останавливаюсь и сжимаю телефон до хруста. Нет. Не может это со мной повториться ещё раз.

— Она в порядке?

— Да. Перенервничала просто, — Маша, кажется, сама становится чуть спокойнее, говоря эти слова. Мне и самому легче.

— Я заеду, Маш езжай спокойно. И завтра тоже. Спасибо, что позвонила, — сбрасываю звонок, не дожидаясь ответа.

Так и остаюсь в коридоре. Опираюсь на стену и съезжаю вниз, усаживаясь прямо на пол. Я уже бывал в перинатальном центре. И надеялся туда больше никогда в своей жизни не попадать.

Мы с женой были безумно рады, когда узнали, что у нас будет ребёнок. Попытка была далеко не первая, и надежда увидеть положительный результат уже угасала. Выждав необходимые пять минут, мы переворачивали тест без особого энтузиазма. Казалось, что сейчас снова будет больно и нужно хоть немного продлить спокойствие, пока ничего не случилось. Я мельком посмотрел на тест, уже хотел было его выбрасывать, но Настя схватила меня за руку останавливая. До меня даже не сразу дошло, что не так. А потом счастье перекрыло горечь всех предыдущих неудач. Мы рыдали друг в друга, обнявшись сильнее, чем после неудачных попыток.

На первое УЗИ мы пошли вместе, где нас осчастливили дважды. Плод номер один и плод номер два чувствовали себя прекрасно. До третьего месяца вообще всё шло прекрасно. Ухудшаться состояние начало с ужасной усталости Насти. Все уверяли, что сонливость — это нормально для этого периода, нужно просто добавить несколько таблеток магния, но, как оказалось, нет. Позже начались обмороки и кровотечения. Настя лежала на сохранении почти всё время. Только иногда на выходные возвращалась домой отоспаться в нормальной кровати.

В тот раз было всё, как обычно. Кроме того, что посреди ночи Настя проснулась в луже крови. Страх, непонимание и считаные секунды на сборы. Было не до переодеваний — я так и остался в пижаме и домашних тапках. Мне хотелось выть от бессилия, когда я гнал машину по ночному городу в перинатальный центр. Я не мог абсолютно ничего, кроме как, нарушая все правила, давить на газ и из раза в раз повторять: “Всё будет хорошо”. Настя корчилась от боли, истекая кровью, и тихонечко подвывала, закусив кулак.