Когда у девочек завязался спор, пока ехали в автобусе обратно в школу, мы одновременно не выдержали и вклинились в их обсуждение. Через пару минут всем надоело, да и не слушал никто особо, а вот мы, зацепившись, не заметили, как потеряли аудиторию и остались одни на заднем сидении автобуса. Так и ехали домой, нагоняя потерянное время друг без друга.

Сейчас всё гораздо сложнее, да и нам уже далеко не тринадцать, но я слишком сильно её люблю. Каждый раз, когда я нуждалась в поддержке, она держала меня за руку и была рядом. Машка забивала на все свои планы и просто была.

Это же и есть настоящая дружба, когда, узнавая человека, будто попадаешь домой. Рядом с ним всегда тепло и уютно. В него можно поплакать и рассказать все тайны, не боясь, что тебя не поймут или не примут.

Машка, по жизни боевая валькирия, сейчас похожа, скорее, на уставшего, грустного котика. Не стоит Костя нашей дружбы, но поговорить всё-таки придётся. Нужно начать хоть с чего-то, а страшно. Я будто острый нож держу за лезвие. Одно неверное движение — и он вскроет кожу до самых костей.

— Ты видела? — говорю, и она дёргается, не ожидав такого резкого вступления. — Они опять Коула убили. А он всего лишь хотел сделать Фиби королевой подземного мира и разлучить с сёстрами.

— Это он зря, — облегчённо выдыхает Машка, моментально понимая, что я вообще такое несу.

— Зря. Не все демоны знают, что сёстры важнее короны.

Слава, проходящий мимо, услышав наш диалог, удивлённо поднимает брови и прибавляет шагу. Судя по увесистым пакетам, отгружает оливье сразу на целую роту солдат.

— Сволочи эти демоны. Малинка, я… — продолжает Машка, но её фразу обрывает крик из дома.

— Славка!

Мы обе дёргаемся от испуга, так неожиданно это прозвучало. Товарищ старший следователь, видимо, забыл, что не в своей казарме. Мы с Машей идём к дому и на пороге врезаемся в друга.

— Славка, это что за современное искусство посреди комнаты?

Уй, как неудобно получилось.

— Блины не вышли, — бурчу и, отодвигая его с пути, поднимаю треснутое мусорное ведро, собирая в него все разлетевшиеся ошмётки.

— Сурово. Давай помогу.

С уборкой мы справляемся быстро. И было бы ещё быстрее, если бы Слава не завис, увидев сковородку. Его “А кто её жевал?” удостоилось лишь моего пристального взгляда “Попробуй вякни ещё что-нибудь” и тихого похрюкивания Маши.

Отец семейства отчалил, прихватив с собой мусор и напоследок обняв меня так крепко, что затрещали все кости.

— Славка, звони. По любому поводу. Не молчи больше, договорились?

— Договорились. А ты жену от меня поцелуй. И мальчишек.

Мы с Машкой остались наедине с тазом оливье, кастрюлькой плова, меренговым рулетом и двумя ведёрками мороженого “Пекан-солёная карамель”. Кажется, кто-то думал, что я здесь голодаю.

Слюнки текли от всё ещё тёплого ароматного плова, и тут же меня потряхивало от предстоящего разговора с подругой.

Молчаливый ужин сопровождался только нервным позвякиванием посуды. Машка лениво ковыряла свой плов, изредка подбирая по зёрнышку риса, а я уничтожала уже вторую порцию. Вот так всегда. Она мелкая и худая, а я мелкая… И на два размера больше. Ровно по количеству лишних порций. Но остановиться было невозможно, на меня напал какой-то небывалый жор, и вдобавок к плову уничтожился целый судочек оливье, пока я голодно поглядывала на рулет.

Ухожу заваривать чай. Жаль, что из успокоительного остался только ромашковый, и в доме нет ничего алкогольного. Эту беседу без смазки начать и пережить будет сложновато.

— Ты чего не ешь? — спрашиваю, заменяя тарелку с растерзанным пловом на блюдце с десертом и подвигая ближе кружку с чаем.

— Что-то не хочется, — бурчит себе под нос, пряча глаза.

Мои руки слишком дрожат, и аккуратно сложить посуду в раковину не получается. Звон стоит такой, будто парочка нижних тарелок разбилась. Сегодня всё идёт не по плану. Опираюсь на раковину и сдаюсь.

— Маш, я не зверь. Меня не нужно бояться. Я просто не понимаю, как вышло, что моя жизнь идёт ко дну, а лучшая подруга не на моей стороне! — выпаливаю на одном дыхании, глядя перед собой.

Мучительная тишина давит на барабанные перепонки. Она не торопится отвечать, и я слышу, как в окно начал тарабанить дождь и лает соседский алабай.

— Малинка, я не хотела. У меня просто не было никаких доказательств. Пока длилось её разбирательство, я ни о чём не догадывалась. Меня и в офисе почти не бывает. Ты же знаешь, я всегда на заседаниях, — тихонько начинает Машка.

Сердце моментально разгоняется на максимум, становится очень жарко, я так и не сняла кофту. Путаясь в рукавах, стаскиваю лишнюю одежду. Машка, наоборот, кутается в воротник и прячет пальцы в рукава кардигана, сквозь ткань обнимая горячие бока кружки.

— Появление этой дамы в конце января меня удивило, но мало ли зачем она зашла. А вот пару недель назад, зайдя в кабинет Кости, я увидела её. Ничего такого, они просто пили кофе, правда, она стояла у окна, рядом с его креслом. Мало ли какие закидоны у вип-клиентов, но Костя очень разозлился, что я помешала. Это было удивительнее всего, — терзая салфетку, продолжает она.

Медленно разбирает на слои и рвёт на тоненькие лоскутки. Звук рвущейся бумаги раздражал, но что-то возразить не могла.

С каждым её словом я всё сильнее держалась за край стола, пытаясь устоять на ногах. Чёрная пропасть утягивала всё глубже и глубже на дно. Бешеное сердце колотилось где-то в горле, не позволяя нормально дышать. Я только отрывисто хватала ртом воздух и сползала на пол.

Это оказалось больнее, чем я думала. Подробности их пряток мне точно ни к чему.

Машка пугается моих манёвров, подбегает и усаживается передо мной на колени. Начинает тараторить быстро-быстро, я еле успеваю уследить за смыслом.

— Малин, я больше ничего не знала, правда. Из его секретарши ничего не удалось вытрясти. А с той ерундой, что я видела, боялась идти, чтобы не расстраивать напрасно. У вас же всё было отлично, ты мне только рассказывала, как он тебе цветы и десерты по утрам присылает, как день рождения твой и отпуск планируете.

Мне стоило бы услышать всё это раньше. Я не могу её винить в том, что она ничего не говорила. Тут и рассказывать по сути нечего. Да и что бы я сделала? Начала принюхиваться к одежде Кости? Выискивать чужие волосы в его машине? Или точно так же застала бы их в офисе? Что бы изменилось? Просто наличие паранойи. А если бы Машка оказалась неправа? Меня бы явно сжирали сомнения. Я бы с ума сошла от догадок.

Мне стоило услышать это раньше не только для того, чтобы не сомневаться в подруге, но и ещё чтобы она была рядом. Как сейчас сидела со мной, вытирая слёзы. Пройти через этот ад было бы в разы легче.